Текст: ГодЛитературы.РФ
Россия — Почетный гость XXX Минской международной книжной выставки-ярмарки, которая проходит в столице Беларуси 22–26 марта. Ключевым событием российской программы стала презентация проекта «Современная литература стран СНГ». В Минске представлены три тома антологии: «Современная литература стран СНГ. Проза», «Современная детская литература стран СНГ» и «Современная литература стран СНГ. Поэзия». Фрагмент сказки современной армянской писательницы из детского тома предлагаем прочитать сейчас.
ЕРАЗИК ГРИГОРЯН
ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО, ПЛОХАЯ СТАРАЯ ВЕДЬМА
Перевод с армянского Лилит Меликсетян
Как только расстались, встретившиеся на краткий предрассветный миг свет и тьма, как только наконец замолкли ночные храпы и хрипы в одноногой избушке в лесной глуши, в тот же миг дверца шкафа старой ведьмы заскрипела и открылась, сметая паутину в сторону. Услышав этот противный скрип, ведьма сначала навострила глаз, потом ухо, потом попыталась держать востро и то, и другое, но вдруг из набитого всякой всячиной ведьминого шкафа начали вылетать пустые тарелки, старые и новые вещи. Они вылетали по очереди и – хрясть! – прямо на всклокоченную голову ведьмы.
– Ой-ой-ой! – вскрикивала старая ведьма с каждым ударом.
Кто-то старательно опустошал шкаф старухи, а кто именно – трудно сказать, потому что в шкафу было очень темно, а ворон ведьмы был чернее некуда. Так и чередовались «хрясть» и «ой», «хрясть» и «ой», как вдруг звуки стихли. Всё. Перемирие... И из замызганного шкафа старухи, волоча за собой крылья, вышел ворон – кожа да кости.
– Ах, это ты, неблагодарный?! – изумилась ведьма.
– Тысячу раз говорил тебе: это ты неблагодарная, – каркнул ворон. – Что я наделал? А вот что наделал! Почему-то связал свою жизнь с ведьмой! Который месяц уже от голода крыл не могу раскрыть! Если так пойдет, скоро и вовсе летать разучусь. Я же городской до мозга костей, и зачем только меня занесло в эту глушь? В окрестностях ни одного дома, откуда я бы хоть что-то утащил и наелся. А в городе меня все знали! Мое фото даже вывешивали на дверях магазинов, а под ним выводили какие-то каракули.
Старая ведьма, потирая ушибы на голове, угрюмо покосилась на ворона.
– Ну! И что ты там разлеглась, пустоголовая? – еще громче раскаркался ворон. – Хочешь, чтоб я пoдох с голоду?
– Не надо, вот этого вот не надо! Сам прекрасно знаешь, что я не пустоголовая, – почти уверенно сказала ведьма.
– Ну да, твоя голова, как твой шкаф, набита всяческим хламом. Или используй эти свои чертовы штучки, или, даже не знаю, что хочешь, как хочешь делай, но достань еды, а не то улечу. Вот тогда сколько угодно и кричи мне вслед «неблагодарный». Видали мы ведьм, видали и старых плохих ведьм, но чтоб настолько плохих... Хотя откуда мне знать? Может, ты не такая уж старая? Хотя и постоянно думаешь вслух, и волосы вечно растрепанные, как у моей бабушки. Кстати, у тебя нет бабушки? Где твои предки? Послушай, ты вообще родилась или вылупилась? От родителей что получила в наследство? Эту избушку и трость?
– Прекрасно знаешь, что это не трость. Это моя волшебная палочка.
– Так докажи! Я подыхаю с голоду, сделай что-нибудь. Вчера ты столько болтала, мол, гусиное крылышко, куриная ножка... Старушачья брехня...
– Я не собираюсь решать свои проблемы волшебной палочкой! И без нее справлюсь, понятно? А вот мои предки, моя родословная... – размахивая корявым пальцем в затхлом воздухе избушки, доставшейся ей от прапрапрабабок, продолжила плохая старая ведьма. – Знал бы ты, из какого я рода, обращался бы ко мне: «Ваше превосходительство»! Да будет тебе известно, что у моей бабушки были золотые рудники, – постепенно повышая голос, почти прокричала старуха
Голодные глаза ворона сверкнули металлическим блеском.
– Золотые рудники? Где?
– Выходишь из леса, идешь... ну, словом, там, на своем месте.
– И ты, старуха неуместная, знаешь, где это место?
– Не смей меня оскорблять, не смей! Прекрасно знаешь, что я всегда довольствуюсь малым.
– А теперь пойди и принеси из этого места косточки своей бабки. Пусть это будет то малое, о котором ты говоришь. Пойди принеси! – сказал ворон, отворил дверь одноногой избушки, вытолкнул старуху, захлопнул дверь пяткой, как это делала ведьма, и прокричал ей вслед: – И без бабушкиных костей не возвращайся! А если вернешься и увидишь, что некому открыть дверь, то знай, что ключи не у соседей, потому что у тебя нет ни соседей, ни ключей, и если так будет продолжаться, то у тебя даже... – ворон кричал, пока не сообразил, что его никто не слышит, и умолк. А потом проворчал себе под клюв: – Хоть бы я, прежде чем посылать старуху, купил ей приличную обувку. Если родня увидит ее стоптанные каблуки – в лицо мне плюнет.
Прокаркав все это, ворон решил не издавать больше ни звука до возвращения старухи. Она же отправилась в дорогу, так что нечего каркать.
Ох, хорошо, что старуха ушла, потому что стоящая в чаще лесной одноногая избушка всю ночь не сомкнула глаз из-за храпа ведьмы и карканья ворона, совсем обессилела от их ссоры и еле держалась на ноге. И пока голодный ворон молча сидел в уставшей избушке, и пока от голода и молчания его клюв чуть не склеился, старая ведьма – полпути пешком, полпути на городской метле, потом снова пешком – продвигалась туда, где, если она не ошиблась, если память ей не изменила, если она ничего не напутала, находились золотые рудники ее бабушки. Пожелай она того, могла бы просто ударить по пути волшебной палочкой и мигом очутиться там, где... словом, там. Но пожелать этого она не могла, потому что оставила волшебную палочку дома.
На пути к золотым рудникам своей бабушки старая ведьма раз пять сбивалась: то попала в метловую пробку, то по привычке поскользнулась и свалилась на землю, то спелась с пугалом и часа два неподвижно проторчала с метлой в руке, то задумалась и сошла с дороги, то оказалась в положении своего ворона и чуть не помирала с голоду... Но она продолжала идти, так как сворачивать с полпути не привыкла. Не было среди ее привычек такой.
Хромая на обе ноги, ведьма шла-шла, шла-шла, пешком прошла огромный лес, на метле пролетела над небольшим городком, потом снова пешком пересекла прилегающий к городу парк, еще немного прошла, потом еще немного, и когда день стал близиться к обеду, а сама она – к состоянию тряпки, ведьма увидела громоздившиеся друг на друге желтые песчаные холмы.
– Ой! – вскрикнула старая ведьма и подпрыгнула от звука собственного голоса, потому что не слышала его уже часа три. – Вот здесь моя бабушка... моя бабушка здесь сказала... (от волнения ее дыхание прерывалось) когда мы дошли до этого места, бабушка сказала: «Не повторяй за мной печальные стихи, а лучше раскопай златые рудники», – старая ведьма произнесла это вслух, растрогалась и чуть ли не прослезилась.
Она шмыгнула носом и, вспомнив блестящие глаза ворона, двинулась вперед. Ветер радостно кружился вокруг старухи… Наконец в этом безлюдном месте нашелся хоть кто-то, кому он мог растрепать волосы, но – тьфу ты! – волосы у старухи уже были растрепаные до предела. Ветер еще несколько раз покружил без особого толку, а потом, разочарованный, сполз на землю и от досады забросил горсть песка в ведьмины стоптанные башмаки.
– Вот тебе! – сказал он и, посвистывая, убежал.
Старуха отогнала волнение в сторонку, дала ветру пинка и, бормоча что-то под нос (не разобрать, что именно), двинулась дальше. Шла она, хромая на обе ноги. Впереди были желтые песчаные холмы, в башмаках – подсыпанный ветром песок, над головой – желтое солнце, а позади – ее косолапые следы. Все это было словно в сказке. И старуха вспомнила один из сказочных советов: «Идя в путь, не оглядывайся». Так как она терпеть не могла сказки, то нарочно повернулась и оглянулась. И увидела, что на одном из ее следов стоит старичок – ростом с полстарика, в натянутой на уши узорчатой шапке.
– Почему ты идешь за мной? – крикнула старуха.
– Не я иду за тобой, а твои следы идут передо мной, – ответил старичок.
Старуха посмотрела на него взлядом умудренной жизнью ведьмы.
– Послушай, а почему ты в такую теплынь натянул на уши шапку?
– Спроси о чем-нибудь другом. На этот вопрос отвечать не стану, задай другой.
– Я пришла забрать свою часть золота из золотых рудников моей бабушки.
– Это не вопрос. Ты спроси меня.
– Как мне его унести?
– Хороший вопрос.
– Ну раз хороший, тогда отвечай.
– Не знаю. Я не видел золота.
– Тебе не знакомы эти края?
– Знакомы. И лицо твое знакомо.
– Да, наверняка, ты его видел. Однажды мы с бабушкой в этих краях... – ведьма хотела продолжить, но снова расчувствовалась.
Старичок попытался развеять ее печальные мысли.
– Знаешь, будь у тебя в руках волшебная палочка, я бы подумал, что ты старая ведьма.
– Я оставила палочку дома, – рассеянно ответила старая ведьма, поддавшаяся грустным мыслям.
– Ах, ты и есть старая ведьма? – Теперь задумался старичок. – Я знал твою бабушку. Говорю же, лицо знакомое. Ты очень похожа на свою бабушку. Она тоже, как ты, вечно все забывала – то волшебную палочку, то заклинания.
– Заклинаний я не забываю, потому что всегда держу их в голове, – сказала старуха, прочистила горло – кх, кх – и начала:
Открой что закрыто, закрой что открыто,
Исполни то, что в сердце укрыто!
– Это ты сама придумала?
– Нет, не я. Это... что... словом, ты его не знаешь. А ты действительно знал мою бабушку?
Старичок закивал, и ведьма от восторга заулыбалась беззубым ртом до самых ушей.
– Она была хорошая старая ведьма, правда же?
– Не знаю, хорошая или плохая, но необыкновенная.
Нижняя губа старой ведьмы от волнения задрожала. Ей так захотелось, чтобы ворон был бы сейчас здесь и своими ушами услышал слова старичка.
– Слушай, у меня есть еще вопрос. Задать? Ты кто?
– Я тот, кто ловит ложь, – ответил старичок. – Это очень трудная работа, но что поделаешь, кто-то же должен ее выполнять. Бывают дни, когда я ловлю мало лжи, а бывает – ого-го! Например, сегодня я поймал ужасную ложь. Посмотри, я стою на твоих следах, верно? А теперь посмотри, что я делаю, – и старичок высоко подпрыгнул. – Видишь, я подпрыгнул и снова встал на то же место. А что это значит? Это значит, что земля не вертится. Нам солгали. Обманщики! Ты ведь мне веришь?
– Да, верю.
Старичок воодушевился.
– Хочешь расскажу, какую ложь я поймал вчера? Слушай! У тебя дома есть радио?
– Есть, конечно, а как же. Только не работает. Я хранила его в шкафу. Как вдруг рано утром – хрясть! Ах ты, неблагодарный... кто из нас пустоголовый?.. разве ты не знаешь, что я не храню еду в шкафу? Если я плохая старая ведьма, а ты-то кто? То ли сосед, то ли неведомо что?.. да я прекрасно знаю, почему твои фото расклеили на дверях магазинов ... сейчас как дам!..
– Ну и ну, что за бред ты несешь?
– Да так, семейные дела. Ты мое радио не трогай. Ты о своем расскажи.
– Вчера кто-то вещал из моего радио. Сказал, что в мире насчитано семь миллиардов людей. Ложь как выпорхнула у него изо рта, я тут же ее поймал. Прямо в воздухе. Представляешь? И как это они узнали, сколько в мире людей? Вот скажи, тебя кто-то посчитал? Ну ладно, допустим, ты ведьма, вас считают отдельно. Я-то не волшебник. Но меня тоже никто не считал.Как же тогда они узнали, сколько людей на земле? Видишь, какую ложь я поймал? Какую поганую ложь! А теперь скажи: ты мне веришь?
– Ага, – теперь ведьма покачала взлохмаченной головой сверху вниз.
– Правда? Вот и твоя бабушка тоже. Только она мне и верила. У нее было золотое сердце.
При последних словах старичка ведьма о чем-то вспомнила и задумалась.
– Послушай, я... я не такая жадная до золота, как мой ворон, но хочу отнести бабушкино золото домой. Просто так. На память.
– Говорю же: я золота не видел.
– Однажды мы с бабушкой пролетали в этих краях. Бабушка учила меня летать на метле. Вдруг она резко затормозила, посмотрела на меня своими красными глазами и сказала: «Не повторяй за мной печальные стихи, а лучше раскопай златые рудники». При этом она сделала рукой вот так и показала на эти песчаные холмы. Бабушка ведь тебе верила? А ты должен верить ей.
– А ты – мне. Говорю тебе, нет здесь золотых рудников. Я твою бабушку хорошо знаю. Рудники она точно придумала для рифмы.
– Для какой еще рифмы? Сейчас как дам!
– Ты что, не знаешь, что твоя бабушка сочиняла стихи? То-то же. Сколько шума было, когда совет ведьм узнал об этом. Устроили собрание, у бабушки отобрали волшебную палочку и лишили права колдовать. Поэтому она тебе и советовала не иметь дела со стихами. От них действительно никакого проку.
– А рудники? Неужели действительно соврала?
– Нет, если бы она врала, я бы поймал ее на лжи. Скорее всего, твоя бабушка использовала «рудники» как рифму к слову «стихи». У поэтов есть такая привычка. Поэта можно лишить всего, но этой привычки не отнять: извернется и снова добудет рифму. А этот ее жест – что-то вроде рифмы. И ты тоже с этим не связывайся.
– То есть проклятый совет вместо того, чтобы что-то посоветовать, взял да и лишил ее всего? – сердце ведьмы разбилось на меленькие кусочки.
А потом вдруг она вспомнила, как утром заскрипела дверца шкафа.