Текст: Булат Ханов
Антология современного татарского рассказа / Пер. с тат. под общ. ред. А. Каримовой. — М.: ОГИ, 2022. — 415 с.
Сборник, подготовленный Центром художественного перевода Союза писателей Республики Татарстан и выпущенный тиражом 1700 экземпляров, включает в себя тридцать рассказов, написанных современными татарскими авторами и переведенных на русский язык. Чем татары живут, к чему устремляют мысль, чем соблазняются – ответы на эти вопросы представлены в антологии. В этом смысле книга будет интересна не только рядовому читателю художественной прозы, но и этнографу, социологу, культурологу и всякому другому исследователю, желающему, как это называют, постичь душу татарского народа.
Современный татарский рассказ, конечно, тяготеет к классической форме, ориентируется на реалистический канон. Большинство произведений в сборнике посвящено деревенскому быту. Деревня – это пространство, где татарин выстраивает свою идентичность. Здесь нет ничего от идеологии крови и почвы с ее отталкивающей агрессией, как нет ничего и от лубочной сельской идиллии с банькой и парным молоком. Деревня ценна для татарина тем, что там он через связь с предками ощущает причастность к своему этносу, а также получает первые уроки эстетики через прямой контакт с природой:
Этот фрагмент из текста Факиля Сафина «Не рубите березы!» мог бы встретиться в любом другом рассказе сборника – настолько общие воззрения он выражает.
Было бы преувеличением сказать, что татарская деревня описана в современной литературе как-то иначе, нежели русская или какая-либо еще. Повествование о советской деревне, само собой, содержит шпильки в адрес кровавых большевиков с их практиками раскулачивания. В рассказе о действительности, наступившей после клятых коммуняк, непременно упоминаются безработица на селе и обнищание его обитателей. Бесправие женщины, тяжелая доля стариков, ослабление связи с уехавшими в город детьми – в этих мотивах нет национальной специфики.
Как ни странно, авторы из антологии мало рефлексируют над национальными вопросами, проблематика которых преимущественно снята временем. Даже вопрос о родном языке, статус которого вызывает беспокойство татарской общественности, почти не поднимается. Исключение представляет собой, пожалуй, только Радиф Сагди. В его «Сухой яблоне» есть такой пассаж:
Примечательно, что повествователь, осознавая, что забрел в плоскость политического высказывания, тут же его обрывает.
Вообще, лирические отступления занимают существенное место в татарской прозе. Бесхитростные переживания – о скоротечности жизни, о пересечениях судьбы, о приоритете духовного над материальным – отодвигают сюжетное начало на второй план. Лишь в немногих рассказах авторы выстраивают занимательную фабулу. Так, Галимзян Гильманов в «Земляке» рассказывает историю зека Гусмана, вернувшегося в родную деревню после затяжной отсидки. Несмотря на презрение и высокомерие сельчан, Гусман добровольно берет на себя вину за убийство, которого не совершал. Рассказ «Ботинки» Зульфата Хакима тоже не чужд криминальных оттенков и повествует о безработном деревенском жителе Мидхате, своровавшем дорогие ботинки у молодого мажора. В обуви обнаруживается пакетик с наркотиками, а бедолагу берут с поличным. Что интересно, оба текста, украсившие бы любую антологию остросюжетных рассказов, имеют положительные концовки.
В целом же в современной татарской прозе преобладает пессимистическая тональность. Мотив смерти встречается регулярно: пьяный муж забивает до смерти беременную жену, женщина тонет в тракторе, уставшая старушка вешается на изголовье кровати, молодого парня находят в реке с синяками от кастетов… Пристальное внимание к феномену безвременной и бесславной кончины со стороны татарских писателей требует истолкования. Что это? Бессознательно культивируемый страх перед жестокой действительностью? Драматический взгляд на судьбу нации, чувствующей бессилие перед историческими вызовами? Скорбь, охватившая народ, веками тесно связанный с землей и теперь от земли оторванный? Может и так, только любой скороспелый вывод будет отмечен печатью необязательности.
Самые сильные рассказы – это «Назира» Ркаила Зайдуллы и «Сердце» Марата Кабира. Эти авторы демонстрируют искусное владение композицией и приверженность модернистской традиции татарской литературы, заложенной и закрепленной в ХХ веке Фатихом Амирханом и Гали Рахимом. «Назира» и «Сердце» строятся на полутонах, на выразительных лирических вставках и сюжетных пересечениях. Многослойность в текстах Зайдуллы и Кабира, обманчивая наивность повествования и романтический натиск способны оглушить самого искушенного читателя и скрыть от него приемы, которыми достигается послевкусие. Такая проза оставляет уверенность, что литература на татарском языке – это далеко не пациент в коме, чья жизнь продляется грантовыми вливаниями и подражанием классикам. Это скорее музыкант-ипохондрик, что по десятому кругу ищет несуществующие болячки и время от времени дает блистательные представления для ограниченного круга лица. Ему нужны лишь толковый наставник и не менее толковый агент.