Текст: Андрей Цунский
В детстве мне очень хотелось ножик и фонарик. И увидеть динозавра. Фонариков не было в продаже – вернее, были, но ближе к концу месяца, а «круглых» батареек к ним не бывало и по нескольку месяцев. Так что когда фонарик мне подарили, от счастья я весь день сидел в шкафу и не выключал его, пока свет на стал желтеть, а потом не потух совсем. Батареек – ну, не будем повторяться. Ножика панически боялась мама. Так что он был у меня – но тайком.
А несколько лет назад ехал в командировку, и прикупил в киоске на вокзале ножик, даже не глядя. За копейки, китайский. С довольно большим лезвием на пружинке. С отверткой, фонариком, зажигалкой, и еще чем-то – и подумал: почему величайшая в мире страна (как многие думают до сих пор) – так и не смогла произвести для своих мальчишек нормальные ножики и фонарики в нужном количестве? Почему вместо походов мы сидели на собраниях? Почему нас учили множеству бесполезных и ненужных вещей, а тому, что по-настоящему требовалось в реальной жизни: водить машину, поменять буксу в кране, не говоря уж о том, как разжигать костер, выживать в лесу с ножом, веревкой и спичками - учил кто попало? И как попало?
Да, а вот динозавра я так и не увидел. Хотя теперь во многих местах устраивают специальные парки, где имеются их резиновые копии почти в натуральную величину с имитацией кожи, причем эти безопасные допотопные звери даже пьют воду, рычат и позволяют детям кататься у них на спине. Эх, лет в семь-восемь я бы за посещение этого парка полгода выполнял дополнительные домашние поручения без всякого ощущения несправедливости. Но есть он не в каждом городе. И только сейчас. А тогда – не было. Одноклассник как-то носился с резиновым тираннозавром по школе, как с сокровищем. Играл, как он ест резиновых же ковбоев гэдээровского производства. Отобрали те, кто постарше, вместе с ковбоями. Скандал потом был! Мы все равно завидовали.
Когда пошел уже класс в третий, что ли, показывали японский фильм 1977 года «Легенда о динозавре». Детям до 16 лет, но все норм, с мамой пустили. Кто сам пытался пройти – пинком на выход, но деньги назад отдали. Рубль сорок между прочим! две серии и туфта про трикотаж с тетками в платьях на сорок минут, а еще и журнал о ядовитых грибах. В декабре-то. Но четкий фильм.
Штиль такой, туман, резиновая лодочка, настоящая, как из спорттоваров – желтая только. Японская тетка мечтает на дне этой лодки, закрыв глаза – и вдруг всплывает довольно большая зубастая башка, «ааа!» «и тихую девушку в майке из белых шелков изысканный съел динозавр» - ну то есть, сперва не съел, а скосил вниз рептилоидный глаз, и хотел отпустить, но видно голод оказался сильнее эстетических чувств, потому что все-таки откусил наиболее мясистую часть, оставив кусочек с головой, руками и в лифчике к ужасу ее подруги. Там вообще много кого раскусили, таскали по воздуху, бросали с высот и обжигали струями гейзеров, у подножия Фудзи плевались грязевые вулканчики, а надо всеми летал кто-то толстенький и перепончатый. Да, еще девушка по имени Акико все время визжала от страха и все время чего-то не могла: то бежать, то идти, и вела себя как дура. Но кино было четкое.
Создание интриги
Первая фраза книги – как поверхность пирожного «корзинка» за 22 копейки. Запах должен быть вкусный, а как грызнешь – так чтобы слегка замереть и даже не шевелить языком. А то сразу и кончится. У книги преимущество – она толстая и сразу не проглотишь! Начало – это главное. Какая «Славная бекеша у Ивана Ива…» - нет, это я уже тогда читал, как «В нашем полку развлечения были редки…» и какие – тоже читал, «о некоем селе ламанчском, которого название нет охоты припоминать» опять же, читал, но в детском варианте, потому что другого под рукой не оказалось, а во взрослом иначе начинается, ну а то, что «С раннего детства я больше всего любил море и завидовал каждому матросу…» (то есть, не я, а герой) – так это я вообще мог цитировать с любой страницы.
А вдруг еще книга, и все в ней начиналось солидно и вызывало доверие. Если первое слово в книге «Профессор» - надо читать. «Профессор Каштанов, известный путешествиями на Новую Землю и Шпицберген…» Новая Земля – на карте в самом верху, под полюсом, большие такие острова и много мелких между Белым морем и закорючкой «Обская губа»… «и исследованием Полярного Урала и занимавший кафедру геологии в университете, только что вернулся из своей лаборатории». «Еще не старый, полный сил и здоровья, он думал отдохнуть только дня два-три, а затем приняться со свежими мыслями за ученую статью о геологическом соотношении Урала и Новой Земли». Урал… Там Воркута, Лабытнанги, Обь, Вуктыл, Берёзово – о, это где Меньшиков замерз на картине, и где нашли мамонта! – хотя нет, Березово правее, брр, восточнее, а на Урале дальше Ивдель, Серов, Соликамск и Нижний Тагил. Э, а он к северу извивается как змея, и выгибается так, будто Новая Земля - его продолжение. Остров – часть гор! Ну да, когда материк Пангея порвался на части, ведь и складки получались, и Урал, значит - такая складка! А там ведь и камни всякие драгоценные, и золото! Ясное дело, золото будут искать!
Интрига закручивается
«Дело славных экспедиций семнадцатого и восемнадцатого веков – Прончищева, Лаптева, Дежнева, Беринга – и исследований Врангеля и Миддендорфа в первой половине девятнадцатого века на Крайнем Севере Сибири в настоящее время продолжают экспедиции Седова, Брусилова и Русанова…» «Последние экспедиции Свердрупа и Амундсена…» «Посмотрите, на восточной окраине этого пятна нанесена проблематическая земля, виденная издали Крукером, на южной – Земля Кинан. Нансен думает, что большой земли в этой части Ледовитого океана нет; Пири, наоборот, убежден, что с мыса Фомы Гоббарда он видел на северо-западе окраину большого материка». Э, да тут не про золото, тут про открытия! Как в «Двух капитанах»!
«Но наблюдения Мак-Клюра у западного берега острова Банка показали, что здесь все еще господствует приливная волна, идущая с запада, из моря Бофора...» Бофора… А, опечатка, наверное. Море есть только Бофорта! Ну, уронили где-то букву "Т". Это на Аляске, где Юкон. Так все-таки про золото?
«Как видите, – закончил Труханов, – хотя задачей экспедиции не является достижение Северного полюса с новой стороны, а только исследование предполагаемого материка к северу от Берингова пролива…» Обидно. Никакого материка там нет. Иначе он уже был бы на карте, а я уже в детском саду все материки знал. «В худшем случае мы можем погибнуть – это каждому из нас нужно иметь в виду и устроить свои дела соответственным образом». Ну-у… Это про то, как они погибнут. Будут идти, еле двигая ногами, как в «Красной палатке»…
«У меня ведь одна нога ниже колена искусственная; я так неудачно сломал ее во время путешествия по диким Саянам…» У Маресьева не было обеих ног, а он самолеты водил. Ну так то водил, а не ходил по торосам.
«Плавно рассекая волны бухты Золотого Рога, «Полярная звезда» в полдень обогнула Ослиные Уши и направилась мимо острова Русского на восток». Ха-ха, «Ослиные уши»! Какие еще уши? Непонятно. Горы что ли такие на берегу, или скалы в виде ушей? Надо спросить.
Судно «Полярная звезда» уходило все дальше и дальше в Японское море, а я уходил вместе с ним, и ослиные уши махали мне с берега вдогонку до тех пор, пока …не разбудили в школу.
Флаг
«Так как место было неудобное для высадки санной партии, судно взяло курс на восток в надежде встретить бухту или разрыв в барьере, который позволил бы взобраться на поверхность льда. Лот показал шестнадцать сажен глубины, и можно было думать, что ледяная стена лежит своим основанием на дне моря…»
Интересно, а может морская вода промерзнуть до дна? Если море совсем замерзнет, до самого полюса, по такому льду будут делать дороги. Ведь когда замерзает Онежское озеро, на остров Кижи делают дорогу для машин, и чтобы не уехать с нее, по бокам расставляют маленькие ёлочки. Туда ходит грузовик «Продукты» и «Автолавка», и автобус еще. Я сам видел. А если лед до дна, то он такой толстый, что может и поезд ходить, и тогда на Северный полюс можно будет поехать в мягком вагоне. По пути посмотреть на оленей, белых медведей. Увидеть на станциях чумы и живущих в них ненцев, которые будут продавать на станциях вареную картошку с укропом… нет, там картошка ведь не растет. Они будут рыбу продавать. Рыбий жир в банках – коричневый для лыжных ботинок, а светлый – чтобы пить. И чего все нос воротят от рыбьего жира? Мне он нравится. Мама удивляется, что я его кем по три ложки и прошу еще.
«За ужином в кают-компании обсуждался вопрос, как окрестить новооткрытую землю, и было решено назвать ее Землей Фритьофа Нансена в честь великого исследователя полярных морей и стран. Мыс, несмотря на протесты Труханова, назвали его именем, как организатора экспедиции».
А чего протестовать? Он же сам его открыл. Ну, не один. Тогда назвали бы «Мыс Полярной звезды» - и красиво, и непонятно, то ли в честь звезды, а то ли в честь корабля и всех, кто там был. И справедливо, и скромно. Без ячества.
«Пока члены экспедиции сортировали выгруженное на берег имущество и прилаживали его на нарты, матросы поднялись на гребень мыса Труханова и соорудили там высокую пирамиду из камней вокруг шеста, на котором при троекратном салюте пушек «Полярной звезды» был поднят русский флаг».
Русский флаг? Флаг СССР я знаю, он красный с серп и молотом и звездочкой. А русский какой? Такой как в РСФСР? Но это как советский, только сбоку какая-то вышивка. Интересно, а вот какой это – русский флаг? Какого он цвета, и что на нем есть? У шведов – короны, хотя нет, флаг просто синий с крестом желтым, короны на рубашках у хоккеистов. У американцев полоски и звезды рядками отдельно, как овцы в сарайке, у англичан куча треугольников в рамках. У итальянцев флаг красивый, а у французов – вообще! перед ним Гаврош с пистолетами! Хотя нет, это на книге, на флаге его нет. У Японии красный круг – наверное Солнце, у Турции – Луна. Странно, они что, хотят на Луну? Американцы там уже были, показали - только камни и все, и воздуха нет. У Аргентины – точно Солнце. «Аргентум» – серебро, а страна «Аргентина» - случайно или им серебро нравится? А что на флаге у России? Солнце и Луна заняты, кресты – тоже. Да и про попов кресты, кто ж это разрешит. Что же у России на флаге, и какого он цвета?
А потом пришла мама, и усадила делать уроки. Книжку забрала, сказала спрячет и не отдаст. Никуда она ее не спрятала, сама читает. Значит скоро заснет.
Погружение
«Но погода ухудшилась; упорный южный ветер нес густые тучи, которые клубились почти по поверхности снега, совершенно скрывая даль; часто разражалась метель, и только потому, что ветер был попутный, а мороз не превышал 10–15 градусов, путешественники могли продолжать движение без особых затруднений». Удивили тоже. У нас так каждый день. «Могли продолжать без затруднений!» Мы так каждый день в школу ходим, и когда двадцать пять – тоже. И двадцать девять. А как тридцать – в школу можно не ходить, по радио сообщают, так мы во двор сбегаем, в хоккей играть. Нам ещё и жарко! «Экспедиция». Тьфу.
«На следующее утро юрта оказалась занесенной снегом до крыши. И Боровой, вставший раньше других для метеорологических наблюдений, открыв дверь, уткнулся головой в сугроб». А это запросто. У нас двери в подъезды занесло раз, так трактор ездил, и дворник чистил, а никто и не пошел никуда. Только в магазин шастали. Хлеба-то надо купить или сахару с чаем, муки с кефиром – тогда мама пекла оладьи. И варенье достала из шкафика по подоконником. Там как в холодильнике.
А в юрте худо, ее же продавит. Снег тяжелый на самом деле, когда его много. Но если юрта прочная – так сидят там те же ненцы, и песни поют. К нам приезжали, концерт был по телевизору. Пели песенки, взрослые фыркали, а мне понравилось. «Есть на севере хороший городок». «У Печоры у реки». Песенки были хорошие. И еще было смешно, когда один артист изображал двух человек, которые борются. Сначала и не поймешь, в телевизоре не видно - маленьких показывают или больших.
«– По грубому подсчету, мы спустились уже на четыреста метров ниже уровня моря, – вскричал метеоролог, – если только на Земле Нансена в настоящее время не находится область необычайного по величине антициклона! Барометр показывает восемьсот миллиметров.»
Обождите. Антициклон - это когда снег и дождь и у мамы давление, или когда наоборот мороз и все звезды видно? Почему я все время их путаю, ну сколько раз спрашивал, неудобно уже – ведь спроси меня, как по-латыни элементы, все помню. Сульфур, Хидраргиум, Оксигениум. Стихи еще всякие. Книжку про Робинзона. Лектор приходил, Станислав Адамович, научный атеизм. Рассердился, когда я спросил его, а есть религия про старика по имени Бенамуки? Которому говорят «О!»? «Робинзона» не читал, а лекции читать пришел. Целый час просидели, а он не знает, что папу Римского выбирают и дымом сигналят. «Религиозная пропаганда часто рассчитана на таких как вы маленьких детей…» Сам больно большой.
Стоп! Ниже уровня моря? А почему оно не вылилось туда? Если есть такая дырка, то уж точно океан бы туда и вытек! Говорят же, «вода дырочку найдет». Это не про континент, тут что-то не то!
Спать? Уже…
Но к этому времени мне уже подарили фонарик, и я узнал, что если батарейки побить молотком, то они еще довольно долго горят!
Подъем
«– Поверить в крутой спуск по льдам еще можно было, – прибавил Каштанов. – Но поверить, что мы спустились почти на полтора километра, когда путь явственно шел вверх по уклону, это противоречит здравому смыслу.
– Если только у нас не повальное помешательство, то я с вами согласен! – угрюмо ответил Боровой.»
Елки-палки, куда это они залезли?
Самая темная ночь, вроде петербургской белой ночи, была перед ледяным барьером. Мы полагали, что находимся на дне впадины, и ослабление света было понятно: лучи полярного солнца не могут проникать так глубоко.
«– Но теперь мы спустились несравненно глубже, а ночь гораздо светлее!
Долго еще обсуждали все эти противоречивые факты, но, ничего не выяснив, уснули.»
И я тоже. Батарейки все-таки сдохли, из них через картон полезла противная жидкость. Тогда круглые батарейки делали из картона. Синие с желтым, «элемент 373». Две штуки 60 копеек. На детское кино шесть билетов. Текли и без молотка.
Во дворе удалось у друга занять на ночь самодельный (из фанерки и жести) фонарик и три плоских батарейки! Он не читал «Человека-невидимку», а у меня есть, и там еще рассказы. А и я, и он бы и так дали – просто совпало.
Неудавшаяся справка
В школе не выдержал, попросил знакомого из старшего класса сказать, в чем там дело. А тот только посмеялся, да еще и щелкнул по носу и сказал, «Иди отсюда». Потом, после школы, когда я шел домой, он вдруг меня догоняет и говорит: «Да я тебе все расскажу, ты не обижайся, дома мы друзья. Просто у нас в классе не принято с мелкими говорить». Он ушел. А дома я заплакал. Но был четверг, и никого не было. Никто не узнал. Он с родителями к нам потом приходил один раз. Даже разговаривали. При всех. Помню, сказал одно слово «нормально» четыре раза. Я весь вечер у телевизора хоккей просмотрел. «Крылья Советов» - «Торпедо Горький». «Крылья» победили 5:3.
Давление
«Как только юрта была расставлена, Боровой вынул свои приборы; кипятильник показал +128 градусов.
Боровой сочно выругался и плюнул.
– Единственное объяснение, что в этом провалище неприменимы физические законы, установленные для земной поверхности, и нужно вырабатывать новые, – сказал Каштанов.»
Вода кипит при ста градусах. Это я знаю точно, и мама говорила, и в «Детской энциклопедии» написано у Миши и Леши (это дети соседа сверху). Ясно, что им так удивительно!
«– Я навел справку в руководстве по физике, – заметил Каштанов. – Оказывается, вода кипит при ста двадцати градусах при давлении в две атмосферы и при ста тридцати четырех градусах при давлении в три атмосферы. Сейчас мы испытываем давление приблизительно в две с половиной атмосферы.»
А при таком давлении маме было бы легче или тяжелее? Когда давление низкое, у нее высокое, и она ходит в медпункт делать уколы. Наверное, там ей было бы хорошо. Хорошо бы с ней попасть туда! Хотя там по дороге антициклон, а с ним я еще не разобрался, хорош он или нет. Ну если потерпеть маленько – а потом все отлично – тогда может и неплохо. А обратно как? А надо ли обратно, если там она не болеет? Поглядим.
Ї«– Метеорология, Иван Андреевич, наука легкомысленная, – сказал он шутливо. – Она имеет дело с непостоянной средой атмосферы, с ее циклонами и антициклонами, причины которых до сих пор неясны. А геология основана на прочном базисе – твердой земной коре.»
Опять циклоны, черт их побери.
Что у них с компасом?
«Мы идем не на север, а на юг, назад к ледяному поясу. Смотрите, северный конец стрелки показывает не вперед по нашему пути, а назад.
– Когда же вы заметили это?
– Только что. Ведь с тех пор, как компас начал чудить, я перестал доверять ему и вел караван по ветру, который все время дует упорно с юга. Но меня теперь смутил обратный уклон равнины, потому что из воронки мы не могли еще выбраться. Я вынул компас и увидел, что он перестал чудить и показывает направление пути на юг, а не на север.»
А может, как в «Пятнадцатилетний капитан», положили рядом с компасом топор, или ледоруб какой-нибудь повесил на пояс, компас и чудит. Дал бы другому померять – и все бы понял. «Негоро? О, нет! Я не Негоро! Я – капитан Себастьян Перейра! Торговец чёрным деревом, негоциант! компаньон – вон – великого Альвеца! Знаменитые путешественники специально приезжают в Анголу, чтобы писать о нас свои книжонки!» Хороший фильм. Если пойдёт в «Победе» - надо идти. В воскресенье в десять.
Нокаут
«Они стояли, опершись на ружья. Вдруг Папочкин, смотревший в сторону холмов, воскликнул:
– Удивительно, если только это не обман зрения. Мне показалось, что наши холмы двигаются.
– Это ползет туман, потому и кажется, – спокойно ответил Каштанов, закуривая трубку.
– Нет, теперь я ясно вижу, что холмы передвигаются! Смотрите, смотрите скорее!
Впереди, недалеко, теперь ясно были видны четыре темные массы, которые медленно передвигались по тундре.»
Этого момента я ждал десятки страниц! Ради него спалил под одеялом уже вторую плоскую батарейку. Я знал, что они появятся! Мне было необходимо увидеть их!
«На сухой тундре зеленела уже молодая трава, а приземистый кустарник покрылся зелеными листочками и цветами. По равнине клубился туман, местами моросил очень мелкий дождь. Но в промежутках светило и заметно грело красноватое солнце, диск которого все-таки не был ясно виден». Когда ты так отчетливо представляешь себе ландшафт и погоду, несложно вообразить все остальное – ведь ты ничего этого никогда и не видел. А стало быть, и ошибиться не можешь! Какое великолепие! Какой восторг!
«– У них огромные бивни, – сказал Папочкин, – сильно изогнутые. Тело покрыто шерстью красно-бурого цвета. У них короткие хвостики, которыми они весело помахивают. Если бы я не знал, что мамонты исчезли с лица нашей планеты, я бы сказал, что это не слоны, а мамонты… Впрочем, в этой стране необыкновенного, может быть, и мамонты уцелели!»
Вот он! Мамонт сиял передо мною во всем великолепии. Вот что хотел бы я видеть на…
«Каштанов в это время вставил патрон с разрывной пулей в свою дальнобойную винтовку и прицелился в ближайшего зверя, повернувшегося левым боком к охотнику.
Раздался оглушительный выстрел. Зверь взмахнул хоботом, упал на колени передних ног; затем вскочил, пробежал несколько шагов и тяжело рухнул на землю.
Остальные шарахнулись в стороны, а затем, подняв кверху хоботы и испуская рев, напоминавший протяжное мычание быка, побежали тяжелой крупной рысью по тундре и исчезли в тумане».
Я бы упал, если бы не лежал. Я чувствовал в себе пулю дальнобойной винтовки, хотя с трудом представлял себе, что это такое.
Развенчанный Каштанов
Съешь Каштанов хоть зоолога Папочкина, все еще можно было как-то объяснить и исправить. Но он пальнул из поганого дальнобойного ружья в того, кого никогда не видел. Кого уже не было на свете тысячи лет. В это момент понял я, что никакой передо мною не профессор, а просто живодер. И переубедить меня не удалось потом никому и до сих пор. Сколько весит мамонт? Десять тонн? Много? Пусть пять! Ты сколько его жрать собирался, профессор, года три? Если по два кило в день, вам с собаками хватило бы даже на три с половиной! Без очереди! Без талонов! По две трети тонны на руки и в пасть! И пацанов со двора не надо звать, и притворяться, что пацаны - твои! Продавщица в мясном - не мамонт, она бы тебя с одного удара! И правильно!
Исчез профессор. Вместо него возник сукин сын (я в то время знал уже слова и похуже) в пробковом шлеме, в назеркаленных сапогах, с сигарой во рту – и он фотографировался с самой поганой довольной рожей. Стоя на голове мамонта. А его дружки обсуждали, сколько бильярдов удастся снарядить шарами из этих бивней.
Успокоившись немного, я стал читать дальше, но…
«– А знаете ли вы, – спросил, в свою очередь, Папочкин, – что к ужину мы вас угостим вареным хоботом мамонта?
– Ну, это уж черт знает что такое! – возмутился Громеко. – Что вы, отравить нас хотите, что ли? Пробуете, как действует на желудок современного человека разная геологическая падаль!»
Вместо умных и добрых ученых мне подсунули шайку браконьеров…
Эпилог
Это прошло. Сквозь слезы. Я дочитал. Но когда – явно в подначку, мама сказала мне, что может быть и есть этот спуск в Плутонию, где-то в таком месте, над которым кружат постоянно облака, поэтому с самолетов, и даже со спутников его просто не видно – я сказал твердо. «Нет никакой Плутонии. Выдумки. Чушь!».
Я вырос и даже начал стареть, но до сих пор задумываюсь: куда делся лектор Станислав Адамович и сохранил ли он научные взгляды и атеистические убеждения? У меня-то они были и до него, и сохранились, исключая пару завихрений по молодости. Старшего приятеля вижу иногда – и сразу вспоминаю, что «Крылышки» в тот день - выиграли. Друг, одолживший мне фонарик, давно умер. И я так и не знаю, что бы точнее всего отразило на флаге суть моей страны.