Текст: Павел Басинский/РГ
В "Издательской группе 1900" вышла замечательная книга. Валентин Курбатов. "Среди художников". - М., 2023. Она является своего рода продолжением другой замечательной книги - "Каждый день сначала", где была издана переписка "двух Валентинов", Распутина и Курбатова, и которая вышла в 2021 году, увы, уже после кончины не только Валентина Григорьевича, но и Валентина Яковлевича. Валентин Яковлевич сам подготовил эту книгу, но увидеть ее напечатанной не успел. Он ушел от нас в марте 2021-го. Ушел красиво! Пошел купить жене цветы к 8 Марта. Не донес букет до дома. Упал на псковской улице и... ушел.
К сожалению, сегодня часто бывает так. Уходит из жизни человек, даже при жизни очень известный, и о нем тут же забывают. Словно его и не было. Но с Курбатовым так не случилось. В Ясной Поляне работает Школа критики, названная его именем. Его именем названа Псковская научная библиотека. И вот выходят книги с его участием, каждая из которых становится событием.
Это был человек необыкновенной яркости и таланта, не только литературного, но и человеческого. Он был настоящим украшением всех наших Яснополянских встреч. Он был постоянным участником поэтических фестивалей в Михайловском.
Но этой грани его таланта я совсем не знал. О чем говорят писатели во время встреч? Понятное дело - о своих писательских делах. А Валентин Яковлевич был еще и человеком необычайной скромности. Он никогда не кичился своей эрудицией, своими многосторонними познаниями и в литературе, и в изобразительном искусстве, и в кинематографии, и в церковной области. Он старался быть равен собеседнику и даже всегда шутливо умалял собственную значимость. Когда он выступал и говорил о великих, о Толстом, о Пушкине, он словно преображался. Становился предельно серьезным и вдохновенным. Оратором он, кстати, был невероятным. И это была еще одна грань его таланта. Но в прямом общении всегда шутил.
В этой книге собраны его статьи и предисловия к разным книгам о художниках. Открывает ее давняя статья Курбатова об Александре Агине - первом иллюстраторе "Мертвых душ". В нашем представлении Агин навсегда останется таким "приложением" к Гоголю, хотя и безусловно гениальным. Но Курбатов рассказывает его судьбу, в чем-то даже трагическую.
А потом идут Федотов, Ренуар, Конашевич, Чижиков (создатель олимпийского Мишки), Кипренский, Васнецов, Суриков, Честняков...
Статья о Ефиме Честнякове особенно примечательна. Признанный только после смерти, великий русский "примитивист" словно не имел своей биографии. Всю жизнь прожил в деревне, в бедности, а после его смерти могло быть и так, что все его шедевры были бы утрачены, пропали бы по крестьянским избам и чердакам. В то же время местные, не слишком понимая его живопись, почитали его чуть ли не святым. "Только окрестные старухи запомнили ключ, из которого он брал воду, и сочли ее целебной, да деревенские наведывались на его могилу и брали понемногу земли, чтобы приложить к больному месту, потому что знали, что человек был не простой, и по старой традиции связывали эту "неотмирность" человека с чудотворством. Биография, не успев сложиться, обратилась в житие со всей заданностью этого жанра".
Прекрасна статья о Павле Федотове "Не в пору гость", написанная в жанре предисловия. "Какой странный жанр - предисловие, - начинает ее Курбатов. - То, что стоит перед словом. А что ему может предстоять? Вздох, нетерпение сердца, настройка души на встречу с чужой судьбой..."
Этой "настройкой души на встречу с чужой судьбой" и отмечены все статьи Курбатова. Но не только "настройкой"...
"Курбатов - классический русский мыслитель, - пишет о нем его друг, художник Константин Сутягин, - широко и свободно думающий обо всем сразу. Так устроен его головной мозг. Он хватает целое, главное, потом из этого вырастают детали... Или не вырастают - не важно. Русский мыслитель, то есть человек с привычкой думать о жизни. И думающий всегда оригинально. Так устроены его мысли, лицо, даже одежда - дешевой ткани черный костюм без воротника, над которым торчит неизменно белая стоечка рубашки".
Надо отдать должное издателю Сергею Биговчеву. Давно я не встречал книги, изданной с такой любовью к ее главному герою. В ней очень много фотографий Валентина Яковлевича, а его фотопортреты - это, не побоюсь этого слова, особый жанр искусства. Его внешность обладала какой-то невероятной харизматичностью, но это была харизма особого рода. Почти нигде на своих фото, сделанных самим Биговчим и директором музея-заповедника "Михайловское" Георгием Василевичем, он не предстает серьезным. Он, несомненно, позирует, но всегда с каким-то несравненным юмором и иронией по отношению к самому себе. Такой он был и в жизни - всегда немножко артист, немножко создатель своего образа. Но почему-то, когда другие пытаются создать свой образ, это выходит глупо и некрасиво. А у Курбатова это получалось естественно и прекрасно. Может быть, потому, что этот образ действительно был равен какой-то внутренней составляющей его души - не только критика, искусствоведа, оратора, но и артиста?
Наверное, за это тоже его любили многие, а его любили очень многие. Среди писателей - великие Распутин и Астафьев. Он дружил с Виктором Конецким. С целым поколением писателей моего круга. И вот еще - с художниками.
"Мы часто бывали с ним у моих московских друзей-художников... - пишет в предисловии Сергей Биговчий. - Зрителем он был благодарным и восторженным, и его обожали и любили все, от Резо Габриадзе до Юрия Борисовича Норштейна".
И эта любовь к нему не закончилась с его уходом. Примером тому - эта чудесная книга!