Текст: ГодЛитературы.РФ
"Было ощущение, будто ты — часть очень большой семьи, хотя мы и не были семьей, но <...> я тогда реально не ассоциировала себя ни с кем, кроме них. Я чувствовала связь с членами группы, и она была для меня чем-то вроде спасательного круга", — так социальный психолог Александра Стайн описывает свой 10-летний опыт пребывания в секте. Разумеется, в этом "спасательном круге" — как и во всех подобных сообществах — со временем обнаруживаются кое-какие нюансы: "Когда ты становишься полноценным участником — тебе начинают говорить, что ты не имеешь права на собственное мнение, не можешь говорить о себе, даже не можешь ничего хотеть, потому что иначе ты буржуй, ты эгоист, ты думаешь только о себе и тебе плевать на группу..."
Став ведущим специалистом в мире по механизмам влияния деструктивных сообществ, Стайн в своей книге подробно описала механизмы, с помощью которых секты и тоталитарные режимы контролируют сознание людей: путем социальной изоляции и психологического давления они постепенно трансформируют личность человека, заставляя его слушаться и действовать против своей воли и интересов. И разумеется, поделилась соображениями насчет того, как сохранить свободу и достоинство, послав манипуляторов — будь это сумасшедший проповедник или заигравшийся политик — куда подальше.
Предлагаем прочитать фрагмент о том, какие цели преследуют идеологии тоталитарных организаций.
Страх, любовь и пропаганда: Механизмы влияния в сектах и тоталитарных системах / Александра Стайн ; Пер. с англ. Ивана Богданова — М.: Альпина Паблишер, 2024. — 446 с.
7. Тайны и ложь. Идеология и язык тоталитарных систем
Целью тоталитарного воспитания всегда было не привитие каких-либо убеждений, а разрушение способности к их формированию вообще.
Ханна Арендт. «Истоки тоталитаризма».
Идеологии тоталитарных организаций отличаются большим разнообразием — от левых до правых, от веры в пришельцев до постмодернистских видов психотерапии, от миролюбивых до воинственных, от апокалиптических до псевдонаучных. Но для всех характерен единый набор общих формальных признаков и функций. В этой главе мы рассмотрим две задачи, которые выполняют идеология и специфический язык подобных групп.
Первая задача — отразить и оправдать сосредоточение абсолютного контроля в руках единоличного лидера, а также обосновать существование изолирующей структуры, которую он создает. Это та самая овечья шкура, под которой скрывается волк. Предводитель осмотрительно показывает совершенно разные личины своей организации внешнему миру, потенциальным последователям и членам разных уровней ее структуры.
Вторая задача тоталитарной идеологии состоит в поддержании диссоциации. Для этого лидеры стремятся отделить чувства последователей от их эмоций и ощущения от мыслей — или предотвратить их слияние. В праворадикальном культе Линдона Ларуша, например, от членов секты в открытую требуют: «Думайте обо всем, но откажитесь от чувств, ибо, как известно, “Нельзя доверять ощущениям”». Другие же группы, наоборот, настаивают на том, чтобы человек полагался только на чувства и отказался от попыток осмыслить происходящее. В любом случае итогом становится диссоциация, которая «уничтожает восприятие действительности» и создает когнитивный вакуум, позволяющий культу продолжить навязывать свою идеологию: это важный шаг на пути к формированию из последователя «повинующегося агента».
В этой главе мы разберем примеры того, как эти две цели достигаются за счет исключительного характера тоталитарного мировоззрения, особого тайного языка группы, сложности и зачастую непостижимости идеологии организации, а также прочих методов, которые делают невозможными вдумчивые размышления об идеологии и скрывающейся за ней реальности.
ЧТО ТАКОЕ ТОТАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ?
По словам Ханны Арендт, идеологии — это «всяческие “измы”, могущие, к удовольствию своих приверженцев, объяснить все и вся». Все тоталитарные идеологии претендуют на «познание мистерии исторического процесса как целого — тайн прошлого, путаницы настоящего и неопределенностей будущего». Они отвергают любое знание из внешнего мира, чтобы создать свой вымышленный мир внутри герметичной тоталитарной системы.
Как отмечает Арендт, тоталитаризм «благодаря своей необыкновенной идеологии… открыл способ господства над людьми и устрашения их изнутри». Эта идеология и язык, при помощи которого она доносится до людей, становятся основой власти лидера над своими последователями. Эдгар Шейн в своем исследовании, посвященном военнопленным из китайских коммунистических тюрем 1950-х годов, заявляет, что вовсе не физическое принуждение, а именно язык был ключевым компонентом промывания мозгов. Он оказывал настолько сильное влияние на людей, что иностранные заключенные старались забыть китайский язык, чтобы хоть как-то сопротивляться внушению.
Тотальная идеология занимает центральное место в навязываемой лидером интерпретации переживаний человека. Столкнув последователей с ситуацией неразрешимого страха, из-за которого они диссоциируются и теряют возможность осмыслить то, что вызывает у них испуг, лидер начинает предлагать им идеологию группы в качестве замены критического мышления. Как только эта идеология проникает через «диссоциативное окно» в разум человека и закрепляется в нем, она начинает постепенно усиливать и закреплять диссоциацию последователя. Тотальная идеология не допускает никаких других точек зрения, которые противоречили бы ей, поэтому, принимая ее, последователь запирает свое мышление на замок — как запирает эмоции под воздействием изоляции и запрета на другие привязанности.
То, что представляет собой тотальная идеология, может сбить с толку стороннего наблюдателя, особенно если он принимает ее за чистую монету. Настоящая сложность связана с тем, что человек извне может предположить, будто пропагандируемая группой система убеждений имеет те же свойства, что и идеи, которых придерживаются люди из внешнего мира. Но это не так. На деле и структура, и функции тотальной идеологии полностью отличаются от того, что привычно нам с вами. Строго говоря, тоталитарная система убеждений представляет собой совершенно особую форму мышления: ее невозможно объяснить при помощи понятий, которыми оперирует человек извне, и его способов постижения истины.
Нетоталитарные системы убеждений, конечно, могут довольно жестко контролироваться, но они частичны, то есть определяют не всю полноту мировоззрения человека, а лишь его часть. Ученый, который трудится во имя прогресса, может верить в Бога или даже в несколько божеств. Убежденный христианин может руководствоваться Библией в разных жизненных ситуациях, но он не уподобляется фундаменталистам и креационистам, которые буквально воспринимают каждое слово из Писания. В этом вся суть частичной идеологии: это применимая к определенной сфере жизни система убеждений, которая допускает существование иных убеждений, подходящих для других сфер жизни. Однако тотальная идеология требует, чтобы определяемая лидером система убеждений проникла во все без исключения сферы жизни человека, причем вне зависимости от интересов самого последователя. Тотальным идеологам присуща всеобъемлющая «железная логика» и строгость, которые не допускают никаких отклонений. Только лидер имеет право отклоняться от идеологии (многие нередко пользуются этим правом) и кардинально менять свои взгляды, если ему это выгодно. Например, когда Дэвиду Бергу, главе секты «Дети Бога», однажды понадобилось оправдать тот факт, что у него есть любовница, он тут же отказался от идеи безбрачия и заменил ее на противоположную — принуждение членов группы к половой распущенности. Так он создал идеологическое прикрытие для отказа от одной женщины в пользу другой (не говоря уже о сексуальном насилии над молодыми девушками из группы.
Сторонние наблюдатели могут попытаться вникнуть во внутреннюю логику тотальной идеологии, чтобы понять, почему последователи в нее верят. Но зачастую это не приносит никаких результатов, так как тотальную идеологию невозможно отделить от всей системы промывания мозгов и насильственного контроля*. Ошибочно предполагать, что, повторяя догмы, член тоталитарной системы выражает свои интересы. Его взгляды на жизнь — это не плод его собственных умозаключений или духовного поиска: они были вбиты ему в голову путем насильственного убеждения и манипулирования. Более того, люди извне имеют доступ только к внешним, пропагандистским элементам идеологии: пропаганда включает в себя те элементы, которые представляются лидеру приемлемыми для демонстрации внешнему миру. Говоря о Церкви объединения, Лофленд отмечает, что ее лидеры хотели, чтобы «весь мир узнал их идеологию и принял ее»:
Но они понимали, что лишь некоторые ее части были приемлемы для остальных. Другие же идеи следовало сохранять в тайне — до тех пор, пока потенциальных последователей не подготовят к их принятию. Эти скрытые части были противоречивыми и, более того, не имели смысла в отрыве от понимания и принятия менее эзотерических элементов системы.
ДВА ЛИКА ТОТАЛЬНОЙ ИДЕОЛОГИИ: ПРОПАГАНДА И ИНДОКТРИНАЦИЯ
Еще один источник путаницы для сторонних наблюдателей — различие между двумя основными рабочими механизмами идеологии: пропагандой и индоктринацией. Тоталитарная группа использует пропаганду при взаимодействии с внешним миром и последователями, которые еще не полностью интегрированы в группу. Она играет роль публичного образа идеологии организации. Следовательно, пропаганда должна поддерживать открытыми некоторые каналы коммуникации несмотря на то, что по своей природе она представляет собой принципиально иной набор убеждений, отличный от того, что принято в обществе. Пропаганда должна быть в какой-то мере понятна людям извне, но в то же время окутана «небесным заблуждением», как это называют в Церкви объединения, — пеленой, которая помогает не отпугнуть потенциальных последователей.
Пропаганда культа Чон Мён Сока под названием «Провидение», или «Иисус — утренняя звезда» (JMS), сосредоточена на вдохновляющих занятиях для молодежи. Идеи, преподносимые на этом уровне, сохраняют пусть и шаткую, но все же опору во внешнем мире, которая делает их доступными и привлекательными для потенциальных последователей. Например, в рамках одного из мероприятий организации, проведенного в Калифорнийском университете в Сан-Диего, было устроено модельное шоу с участием девушек, которое называлось «Осенняя фантазия: дух жатвы». Заявленная тема шоу — «Красота начинается внутри». Оно также включало в себя танцевальные номера и видеозапись «вдохновляющего послания» на тему усердия и настойчивости от самого Чон Мён Сока. Такие же мероприятия организация проводила в Лондоне, Ванкувере, Нью-Йорке и многих других городах. Ранние этапы вербовки в JMS — стадия пропаганды — сопровождаются исполняемыми группой песнями, причем довольно банальными и посредственными (и, пожалуй, типичными для любой распространенной религии):
- Это мир моего Отца, и я услышать готов,
- Как природа поет, как приятна песнь ветров.
- Это мир моего Отца, и мысль поднимает мне настроение
- О камнях, о волнах, о полях — чудесах Его творения.
И только позже, в ходе индоктринации, начинают звучат песни, в которых говорится, что Отец, или Господь, — это и есть сам Чон. Пропаганда также не расскажет о том, что секс с Отцом — способ очиститься от грехов. Это оставляют на потом, для углубленной индоктринации по отношению к молодым женщинам. Переход от пропаганды к индоктринации в этой секте происходит путем серии из 30 лекций: Чона начинают преподносить как «центральную фигуру» системы, а среда становится все более и более изолированной. Юнг отбыл десятилетний срок в тюрьме по обвинению в изнасиловании четырех женщин. А еще более ста женщин обвинили его в сексуальных домогательствах.
Итак, как только новичок попадает в группу, а его изоляция от предыдущих отношений начинает приносить свои плоды, идеология меняет форму — переходит от пропаганды к индоктринации. В «Замысле Ньюмена» те новички, которые попадали в секту через различные подставные организации и считались подходящими кандидатами для дальнейшей «кадровой подготовки», проводили один год в специальных группах, занимавшихся изучением трудов Ньюмена. Это был переходный процесс, по своей сути схожий с 30 лекциями в JMS. Однако по завершении годичного курса последователи не переходили на следующий этап обучения: индоктринация проводилась уже прямо на сеансах социальной психотерапии. Фокус групповой терапии смещался: если раньше говорилось в первую очередь о личных проблемах последователей культа, то на следующем этапе речь шла уже о полноценной «помощи группе». Вот что Марина Ортис рассказывает о том, как язык группы менял свою пропагандистскую функцию на индоктринационную:
Чем более молодым участником ты был [имеется в виду время, проведенное в группе], тем больше шла речь о твоем личностном развитии, но чем дальше ты заходил, тем больше все сводилось к разоблачению твоего эго. И тогда — ну когда ты становишься полноценным участником — тебе начинают говорить, что ты не имеешь права на собственное мнение, не можешь говорить о себе, даже не можешь ничего хотеть, потому что иначе ты буржуй, ты эгоист, ты думаешь только о себе и тебе плевать на группу… Если человек входил в круг более опытных участников и позволял себе такое [разговаривать о себе], кто-нибудь — может быть, даже сам Фред Ньюмен — говорил ему что-то вроде: «И какое это имеет отношение к группе? Как мы будем группу строить? Вот что меня по-настоящему волнует. Давайте лучше поговорим об этом». И после этого никакие личные вещи больше никогда не всплывали в разговоре. Я имею в виду — когда ты уже плотно засел в организации…
Индоктринация направлена на действующих членов секты. Задача — удержать людей в ловушке группы, сохранить контроль системы над ними. Тем не менее два идеологических механизма — пропаганда и индоктринация — частично пересекаются друг с другом: это нужно, чтобы превратить недавно завербованных новичков в верных последователей. Например, некоторые термины и формулировки сопровождают членов организации на обеих стадиях этого процесса: в «Замысле Ньюмена» слова «рост» и «развитие» использовались постоянно, но на более поздних этапах к ним добавлялись новые понятия, наподобие «партийных кадров», которые должны быть «пролетаризированы» для работы с «органическим элементом» (то есть для вербовки чернокожих и латиноамериканцев).
Оторвав последователя от его прошлых привязанностей и начав знакомить его посредством пропаганды — более «безопасной», более «удобоваримой» формы идеологии — с новой для него системой мышления группы, секта может воспользоваться начавшейся диссоциацией для внедрения в мозг жертвы более радикальных элементов своей идеологии. Пропаганда — всего лишь верхушка айсберга, но связь последователя с группой укрепляется в результате индоктринации, которая происходит попутно с изоляцией, поглощением и стрессом и проникает в его сознание через когнитивную брешь, образовавшуюся из-за ситуации неразрешимого страха.
Очень важную роль в работе всего механизма идеологии играют условия, в которых проводится индоктринация. Социальная терапия Ньюмена проходила в обстановке небольших групп: прежде не знакомые друг с другом люди встречались, чтобы поделиться личными проблемами. Подобные условия взаимодействия подчеркивают описанную Шейном необходимость новых социальных связей для функционирования этого перестроенного «разговорного аппарата». По словам Шейна, когда у военнопленных в китайских лагерях была возможность общаться со своими товарищами, которых они знали до того, как попали в плен, между ними возникала связь, основанная на общей ненависти к врагам. Эта связь усиливала их способность к сопротивлению. Но если заключенных помещали в камеру с людьми, которых они прежде не знали, и заставляли их вместе участвовать в «сеансах борьбы»**, у них вырабатывалась привязанность к сокамерникам, основанная на идеологии и ослаблявшая их сопротивление.
*Примером подобной путаницы в области изучения новых религий может послужить одна любопытная работа: Barker, Eileen. 1984. The Making of a Moonie: Choice or Brainwashing? Oxford; New York: B. Blackwell. Попытки Баркер проанализировать догмы Церкви объединения приводят ее к глубокому, но в конечном счете бесполезному анализу, который вообще не затрагивает вопросов вербовки, членства и внутренний жизни группы. Для сравнения: в своей книге «Культ Судного дня» (Doomsday Cult) Лофленд вкратце рассматривает идеологию этой секты в самом начале, а потом переходит к более актуальным вопросам вербовки, промывания мозгов, отношений внутри секты и поддержки веры последователей.
** «Сеансы борьбы» заключались в унижении и издевательствах большой группы людей над малой (крестьяне против собственников земель, ученики против учителей и т. д.). Проводились китайским правительством для упрочения своей власти над народом. — Прим. пер.