Текст: Юлия Савиковская
В самом начале 2025 года в издательстве Inspiria вышел один из самых ожидаемых романов современной интеллектуальной прозы – вторая книга дилогии Анаит Григорян о русском банковском служащем по имени Александр в Японии. Ее название – «Смерть знает твое имя», поэтому, несмотря на красочное оформление художницы Александры Глущенко, настраивающее на более или менее легкое чтение, мы столкнемся со смертью в ее насильственном варианте. Если действие первой книги – вышедшего еще в 2021 году «Осьминога» – развивалось на удаленном японском острове Химакадзима, то на этот раз главный герой, вернувшийся после событий первой книги в Россию, приезжает в столицу Японии – огромный суматошный Токио.
В первом тексте автор без труда выстраивала для читателей географию маленького острова целиком, теперь же топология более отрывочна, монтажна – мегаполис слишком велик, чтобы подробно воссоздать его сложную структуру, при этом фрагменты в описаниях легко узнаваемы. При желании можно найти на гугл-картах те районы и локации Токио, в которых Александр бывает, пытаясь разобраться в убийствах молодых девушек. Но по жанру это отнюдь не детектив, которого ожидаешь, прочитав завязку, а скорее нуарный триллер, по атмосфере близкий фильмам Дэвида Финчера и, может быть, временами Дэвида Линча. Как нередко бывает в триллерах, мы знаем больше главного героя. Пока Александр и его неожиданный союзник, офицер японской полиции Такэдзи Ватанабэ, мучительно докапываются до правды, мы, следуя структуре книги, следим одновременно и за ними, и, собственно, за самим убийцей. Несколько глав книги еще задолго до развязки посвящены достаточно развернутым эпизодам общения убийцы с его жертвами, а также флешбэкам из его детства и юности, которые обеспечивают тексту его психологичность, впрочем, не в ущерб темпу.
Иными словами, нас не будут держать на крючке, пытаясь всеми силами скрыть, кто же убийца, но внимательно и подробно покажут, как ими (убийцами) становятся. Интересно, что у Анаит Григорян, как она отмечала в некоторых интервью, есть личные причины расследовать психологию связи убийцы и жертвы, и в каждом из приведенных случаев девушки, по сути, были сами заинтересованы проводить время с их будущим мучителем. Взаимосвязь преступника и его жертв – одна из ключевых тем романа, при этом в главах, посвященных прошлому убийцы, подробно раскрываются и его болевые точки. Без излишней морально-нравоучительной начинки, без элементов духовного покаяния и осознания персонажем своей греховности, как у Достоевского, этот текст фокусируется на скрупулезной прорисовке психологического портрета преступника.
К финалу романа мы будем знать его, пожалуй, лучше других героев (что не помешает содрогнуться от его действий, и не раз) – и, кажется, оба эти эффекта были задуманы автором при создании книги. Существует несколько известных из криминалистической практики «схем» развития отношений будущего садиста и серийного убийцы с его родителями, и в этом романе выбран, пожалуй, один из самых болезненных вариантов: взаимосвязь сына и матери, экзальтированность и извращенность преступника в попытке эту связь сохранить и культивировать даже тогда, когда это физически невозможно – при том, что текст не пытается шокировать читателя сверх меры и сыграть на эмоциях, оставаясь сдержанным настолько, насколько это возможно.
Важно заметить, что Анаит Григорян – переводчица с японского. Среди блистательно переведённых ею мастеров триллера и детектива – Котаро Исаки и Нацухико Кёгоку. У Котаро Исаки, возможно, была «взята» и развита метафора людей-муравьев, ползающих по городу и по жизни без особой цели и причины, как по стволу огромного дерева криптомерии (хотя в романе Исаки «Кузнечик» речь шла именно об этих насекомых). А у Кёгоку – образ женщины-птицы, связанной с потусторонними силами, и присутствие мистики в любых, даже самых бытовых моментах жизни человека. Для Григорян важна именно эта мистика обычной, повседневной человеческой жизни и становление характера и судьбы человека под влиянием не всегда очевидных и не всегда с первого взгляда понятных причин.
Ключевые философские темы романа – выбор и серия выборов, которые мы делаем, и возможность (или невозможность) изменить свою судьбу. Что первично – наш характер, сформированный жизненными обстоятельствами и ведущий нас в глубины порока или, наоборот, к действиям, спасающим людей, или же предначертанность судеб и слежение за ними неких существ, наделенных божественными качествами? А может быть, над всем главенствует хаотичность мира с элементами непонятной нам мистики, где от нас ничего не зависит, а люди встречаются друг с другом беспорядочно и бессмысленно, как муравьи, снующие по коре дерева? Найти ответы на эти вопросы – то, что в первую очередь мотивирует и волнует Анаит Григорян как писателя.
Однако при этом текст можно обвинить в некоторой расплывчатости структуры – она не такая прочная и безупречно сложенная, как в том же «Осьминоге». Несмотря на эффектное начало романа: главный герой летит в самолете и читает присланные ему таинственным незнакомцем японские газеты с материалами о совершенных убийствах, на этот раз для нас остается загадкой точная мотивация Александра, побудившая его к возвращению в Японию. Это как будто и не важно – если ответом не будет его финальная встреча с человеком, похожим на того, кого он когда-то повстречал на острове Химакадзима. Здесь есть еще одна параллель с «Осьминогом» – тогда наш герой тоже точно не понимал, почему он решил задержаться в Японии, да еще и поехать на какой-то удаленный остров, хотя в целом его желание на какое-то время укрыться от мира было вполне объяснимым. Сейчас же даже в течение романа он несколько раз порывается уехать, не понимая, что же конкретно его сюда привело и что здесь держит. Расследование странных преступлений в чужой стране для многих неубедительно, даже подозрительно, да и для самого Александра тоже труднообъяснимо.
Впрочем, это не слабость романа. Для автора это как будто важно – размыть логику поступков героя и увести нас как читателей от четкой выстроенности причинно-следственных связей. Роман теряет ожидаемую структуру именно в попытке обмануть нас в жанровом плане – мы думали, что это детектив, а это вовсе не детектив. Мы предположили, что это еще одно исследование Александром собственной души, но так и не поняли, что же его сюда привело, хотя, казалось бы, ответ на поверхности: есть письмо с газетными статьями, просьба о помощи от неизвестного (внимательный читатель, добравшись до финала, без труда вычислит таинственного отправителя). Мы понадеялись, что это будет любовная история, ведь к соседке Александра по салону самолета – красивой японке по имени Акико – он еще приедет в Иокогаму, но тоже нет, хотя история этих персонажей не случайна, и все же она «не то, что вы о ней подумали». Мы в конце концов решаем, что роман – это мистический триллер, ведь двое персонажей явно знают больше других и открывают те двери в будущее и прошлое, которые закрыты для людей – но в романе «Смерть знает твое имя» есть только элементы мистики, из которых не складывается целостная система, пусть при желании ее и можно достроить. Антропологическое исследование Японии? Здесь, как и в «Осьминоге», очень много сносок, рассказывающих о деталях тех или иных названий и понятий из японской культуры и истории. Но тоже нет, это, скорее, просто экзотическая изюминка, довесок к сердцевине текста. Может быть, это психологическое исследование того, как человек становится убийцей? Да, но не настолько существенное даже по количеству страниц, чтобы вычленить его как основу структуры текста.
В своем новом романе Григорян позволила себе быть в первую очередь интересной и манкой, двигаться отчасти по наитию в развитии своей излюбленной темы – сочленения и взаимодействия мистики, жестокости и добра в человеческой жизни. После прочтения этого романа вдумчивый читатель попытается разобраться в мотивациях людей вокруг, заглянуть в их прошлое, попытаться представить их будущее. Григорян как автор учит внимательности к тем шагам и решениям, из которых состоят наши судьбы, расходящиеся тропки наших жизней – и пусть для ее героев они были выстроены в Токио, наша чуткость к жизни после знакомства с этой историей будет применима и к поступкам людей вокруг нас, в нашей стране, в нашем городе. Или же к тем, кто живет за тысячи километров от нас. В этой всеохватывающей человечности – сила этой книги.