Интервью: Сергей Сызганцев
«Хотела показать частную жизнь на фоне исторических перемен»
Мария, как возникла идея романа «Двадцать шестой»?
Мария Данилова: Вы, наверное, знаете, что писатели делятся на две категории — «садовники» и «архитекторы». «Архитекторы» планируют всё заранее: сюжет, героев, что случится в начале, чем всё закончится... А «садовники» бросают семя в землю и смотрят, что вырастет. Я отношусь ко второй категории, хотя мне кажется, что быть «архитектором» проще.
Поэтому, когда я начинала писать «Двадцать шестой», я не знала, что это будет. Началось всё с рассказов, в основе которых — мои личные истории из детства. Потом поняла, что не хочу писать только о себе, а хочу рассказать обо всём нашем поколении, о той исторической эпохе. О последних годах Советского Союза, когда за пять лет всё изменилось и перевернулось с ног на голову, о времени, которое, с одной стороны, было нелегким, но при этом было временем больших надежд. Хотела показать частную жизнь на фоне исторических перемен.
То есть сначала было несколько отдельных рассказов, а потом вы объединили их в один роман?
Мария Данилова: Да. Набросок первого рассказа я написала на одном из курсов CWS, он же открывает сборник — «Волшебное дерево». Потом мне пришла в голову ещё одна история, и я поняла, что можно выстроить такую палитру: частная жизнь детей и их родителей на фоне больших исторических событий. Взрослым может казаться, что детские проблемы – это что-то незначительное, но для ребёнка украденный свитер или волшебное дерево с бананами – это и есть самое важное в жизни. Взрослые при этом в большей степени ощущают масштабность изменений в стране: зарплату не платят, дефицит, очереди, но в то же время у них надежды, свобода, новые возможности. Об этом я хотела поговорить.
И как вы связали все истории между собой?
Мария Данилова: Над этой задачей я долго думала. Когда было написано уже где-то 70% текста, я поняла, что все рассказы и всех героев объединяет трамвай: идёт из одной точки в другую, его качает на поворотах, но он всё-таки продолжает движение вперед.
Что лично вас связывает с двадцать шестым трамваем?
Мария Данилова: Действие происходит в юго-западном районе Москвы. Там я родилась и выросла. И двадцать шестой трамвай — это мой маршрут. Тот самый красный трамвай, который Нина Кузьмина изобразила на обложке. Когда я обратилась к Нине с предложением нарисовать обложку, оказалось, что она живёт в этом же районе и что она тоже в детстве ездила на этом трамвае в садик и в школу. Вот такое сестринство сложилось вокруг этого трамвая.
В центре повествования – московские дети, их родители, друзья. При этом вашу книгу совершенно точно нельзя назвать детской. Кто ваши читатели?
Мария Данилова: В большей степени я, наверное, адресовала книгу людям моего поколения и их родителям, тем, которые в «Двадцать шестом» узнают себя. Но я также еще хотела зафиксировать ту эпоху, дух времени для тех, кто тогда не жил: вот этот глагол «доставать» вместо «покупать», вот это чувство потерянности, когда не знаешь, что будет завтра, вот это ощущение эйфории, когда начали печатать книги, которые раньше читали только в самиздате, вот эти выступления Сахарова.
Например, в одном рассказе мамочки в поликлинике обсуждают, какой новый наряд был «у Райки». Райка — это, конечно, Раиса Максимовна Горбачёва, которую сейчас все ценят, считают первой женой советского политика, которая вышла из тени мужа. Она не побоялась быть публичным человеком и модно одеваться, поддерживала мужа, любила его и не стеснялась этой любви. Тогда же Раиса Максимовна многих этим раздражала. Вот одна из таких примет времени.
Но сейчас я вижу, что книга интересна и молодому поколению. Я просмотрела несколько рецензий книги на TikTok и поняла, что молодые люди воспринимают её как то, что им рассказывали родители и бабушки: вот был тогда Советский Союз, там были очереди, дефицит… И молодым интересно сопоставить воспоминания родителей с текстом. Появляются новые читатели — неожиданные для меня. Но я очень рада, что таким образом возникает связь поколений — родители с детьми обсуждают, как это было.
В этом и плюс ностальгической прозы — она обращается и к тем, кто тогда жил, и к тем, для кого это в диковинку, то есть для моего поколения.
Мария Данилова: Да, эта книга про детство, но она всё-таки для взрослой аудитории.
«Пионерский уголок закрыли, Ленина — списали»
Действие «Двадцать шестого» разворачивается с 1985 по 1991 год, со смерти Черненко до краха целой страны. Почему был выбран именно этот отрезок времени?
Мария Данилова: В рассказе про Машу в детском саду отмечается 70-летие Великой Октябрьской социалистической революции, возлагают цветы к портрету Ленина. Эту сцену я написала по памяти, так было и в моём детстве. Празднование Дня революции — смыслообразующее событие, это крайне важно, вокруг этого у Маши случается целая драма. А через четыре года, когда другую героиню, Наташу, на Красной площади принимают в пионеры, это уже никому не нужно. Пионерский уголок закрыли, Ленина — списали. Вот тот исторический сдвиг я и хотела осмыслить.
Что будет с вашими героями в будущем?
Мария Данилова: В отзывах тоже спрашивают, будет ли сиквел. Сиквела не задумываю. Насчёт будущего героев… Ася эмигрировала в США, наверное, там и осталась. Гриша, может быть, пойдёт по стопам матери и станет журналистом. Олежка, думаю, будет жить в достатке, его отец поднялся и стал успешным предпринимателем. Но вообще, об этом надо ещё подумать. Я оставила героев там, где оставила — когда Горбачёв объявил о том, что покидает свой пост.
Кто из героев оказался вам ближе всего?
Мария Данилова: Думаю, что всех героев я одинаково люблю. Всем подарила какие-то свои истории, переживания, мысли. Но, наверное, ближе всего мне девочка Маша — собственно, её зовут, как и меня. Но, конечно, она всё же лирический герой, а не полностью я.
Хотя вот Ася эмигрировала, это перекликается с вашей судьбой…
Мария Данилова: Да, в какой-то степени… Мои родители — учёные, и в девяностые годы, когда наука переживала тяжелые времена и зарплаты не платили, мои родители работали в иностранных лабораториях. Сначала в Париже, потом — в США. Мы с сестрой с ними везде ездили, поэтому этот опыт был уже тогда. Сейчас я десять лет живу в США. Приехала уже взрослым человеком, с мужем и ребёнком.
Но когда писала Асю, я думала не о себе. В классе у нас была девочка, которая уехала в Израиль. Потом моя близкая подруга переехала в Германию. Так что, скорее, я была той, которая осталась и скучала по подруге.
Каждый рассказ повествует о событиях из жизни одного ребёнка. Это и первая влюбленность, и неожиданный переезд, и переживание развода родителей, и смерть близкого человека. Чем особенна детская оптика? С ней проще работать, чем со взрослой?
Мария Данилова: Нет, не скажу, что проще. Наверное, даже сложнее — некоторые сцены из мира взрослых легче было написать, конечно, от лица, например, родителя. Но я сознательно выбрала детскую оптику, она мне была интересна. Мне хотелось сопоставить восприятие исторических событий глазами детей и взрослых: приход Горбачёва к власти, землетрясение в Армении, митинги в поддержку Сахарова и Ельцина, Первый съезд народных депутатов… Помню, что во время Съезда я была у бабушки с дедушкой и умирала со скуки — не понимала, почему они прилипли к телевизору и не хотят со мной играть. Поэтому в книге мне было интересно посмотреть, как соотносится частное детское — с большим историческим.
Но в некоторых главах я переключала повествование на взрослого. Например, первая глава рассказана от лица Жени, мамы Гриши. Она работает на нелюбимой работе, хочет найти себя, такое глазами шестилетнего мальчика не расскажешь.
А сколько вам было лет в то время?
Мария Данилова: Как и мои герои, я 1981 года рождения. В 1988-м пошла в школу, а в 1991-м Советский Союз перестал существовать. Когда я была в третьем классе, уже стало можно выбирать, вступать в пионеры или нет. И я отказалась — решила, что не хочу. У нас, по-моему, человек пять в классе отказались. В книге есть сцена, где Наташу принимают в пионеры на Красной площади. У меня самой такого опыта не было, и я обратилась к друзьям и знакомым, расспрашивала, как выглядела и ощущалась эта церемония.
Почему вы отказались вступать в пионеры, если не секрет?
Мария Данилова: Не секрет, конечно. Я слушала разговоры взрослых, которые очень приветствовали перестройку и демократические реформы.
«В детстве мне родители придумали волшебное дерево»
«Двадцать шестой» можно назвать поколенческим романом — тем, который отражает опыт конкретного поколения. Чувствуете ли вы эту связь с авторами — вашими ровесниками или же ощущаете обособленность?
Мария Данилова: У нас действительно был опыт сконцентрированных последних лет Советского Союза — он делает нас людьми одного поколения. Но потом жизнь у всех сложилась совершенно по-разному. Пару месяцев назад у меня в гостях были подруги из разных городов постсоветского пространства: Москва, Минск, Ташкент, Питер. После прочтения книги подруги говорили мне, что так всё и было. Только спорили, дефицит чего был: у кого-то колбасы не было, у кого-то сыра, бананов не было у всех… То есть общая картина схожая, но детали — разные.
Постоянные переезды и жизнь за океаном помогают со стороны взглянуть на прошлое нашей страны? Ощущается ли какая-то оторванность?
Мария Данилова: Думаю, что оторванность ощущается у всех, потому что я описываю детство, в которое не вернуться никому. Не географически, но временно. Очень скучаю по Москве, людям, улицам, запахам. Особенно по запаху московского лета. Я очень его люблю. Наверное, в этом тоже есть что-то ностальгическое.