Константин Симонов умел сказать самые веские, главные слова о войне.
Ноябрь 1941 года – быть может, самое черное время. Гитлеровцы под Москвой. Бои идут возле дачных поселков, в ближнем Подмосковье. Вермахт уже форсировал последние водные преграды перед нашей столицей. Один рывок – и Москва окажется в блокаде. А дальше – медленное уничтожение. И контроль над львиной долей европейской части России. Страна оказалась на волосок от краха. Да и вся история Второй мировой войны пошла бы по катастрофическому варианту. Но под Москвой Красная армия дала врагу отпор. Однако через полгода ситуация на фронтах снова складывалась трагически. Немцы рвались к Волге, к Каспию. Крупнейшей катастрофой 1942 года стало сражение в Харькове. Неудачи преследовали Красную армию и на Дону. Немцы захватывали житницу страны.
28 июля 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования издала приказ № 227, который остался в истории как «Ни шагу назад», а официально назывался «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций». Приказ гласил: «Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток. Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам».
«Безыменное поле» связано с этими настроениями.
Симонов так вспоминал об истории создания этого стихотворения. «Хотелось писать не корреспонденции о том, что я видел, а что-то другое, что было бы выходом из того состояния потрясения, в котором я находился. Хотелось что-то сказать и самому себе и другим о том, как же быть дальше. Что нужно делать? С этим чувством я по дороге в Москву в «эмке» начал бормотать про себя первые пришедшие на ум строчки стихотворения «Безыменное поле». В нем не было ни слова об июльском приказе Сталина, но для меня самого оно было прямым и немедленным ответом на то потрясение, которое я испытал, прочитав этот приказ».
Это страшное стихотворение. Его герой упрекает фронтовика в отступлении: «Опять проиграли мы бой…» Над ними восходит солнце позора. Стихотворение полно отчаяния. Поэт как будто пытается остановить отступающую армию, утверждая, что каждый клочок земли может стать Бородинским полем. Отступая, мы предаем живых и мертвых – героев прошлых войн. В этом заклинании спрятана и вера в будущие победы, хотя ее трудно разглядеть.
Константин Симонов "Безыменное поле"
- Опять мы отходим, товарищ,
- Опять проиграли мы бой,
- Кровавое солнце позора
- Заходит у нас за спиной.
- Мы мертвым глаза не закрыли,
- Придется нам вдовам сказать,
- Что мы не успели, забыли
- Последнюю почесть отдать.
- Не в честных солдатских могилах —
- Лежат они прямо в пыли.
- Но, мертвых отдав поруганью,
- Зато мы — живыми пришли!
- Не правда ль, мы так и расскажем
- Их вдовам и их матерям:
- Мы бросили их на дороге,
- Зарыть было некогда нам.
- Ты, кажется, слушать не можешь?
- Ты руку занес надо мной…
- За слов моих страшную горечь
- Прости мне, товарищ родной,
- Прости мне мои оскорбленья,
- Я с горя тебе их сказал,
- Я знаю, ты рядом со мною
- Сто раз свою грудь подставлял.
- Я знаю, ты пуль не боялся,
- И жизнь, что дала тебе мать,
- Берег ты с мужскою надеждой
- Ее подороже продать.
- Ты, верно, в сорочке родился,
- Что все еще жив до сих пор,
- И смерть тебе меньшею мукой
- Казалась, чем этот позор.
- Ты можешь ответить, что мертвых
- Завидуешь сам ты судьбе,
- Что мертвые сраму не имут, —
- Нет, имут, скажу я тебе.
- Нет, имут. Глухими ночами,
- Когда мы отходим назад,
- Восставши из праха, за нами
- Покойники наши следят.
- Солдаты далеких походов,
- Умершие грудью вперед,
- Со срамом и яростью слышат
- Полночные скрипы подвод.
- И, вынести срама не в силах,
- Мне чудится в страшной ночи —
- Встают мертвецы всей России,
- Поют мертвецам трубачи.
- Беззвучно играют их трубы,
- Незримы от ног их следы,
- Словами беззвучной команды
- Их ротные строят в ряды.
- Они не хотят оставаться
- В забытых могилах своих,
- Чтоб вражеских пушек колеса
- К востоку ползли через них.
- В бело-зеленых мундирах,
- Павшие при Петре,
- Мертвые преображенцы
- Строятся молча в каре.
- Плачут седые капралы,
- Протяжно играет рожок,
- Впервые с Полтавского боя
- Уходят они на восток.
- Из-под твердынь Измаила,
- Не знавший досель ретирад,
- Понуро уходит последний
- Суворовский мертвый солдат.
- Гремят барабаны в Карпатах,
- И трубы над Бугом поют,
- Сибирские мертвые роты
- У стен Перемышля встают.
- И на истлевших постромках
- Вспять через Неман и Прут
- Артиллерийские кони
- Разбитые пушки везут.
- Ты слышишь, товарищ, ты слышишь,
- Как мертвые следом идут,
- Ты слышишь: не только потомки,
- Нас предки за это клянут.
- Клянемся ж с тобою, товарищ,
- Что больше ни шагу назад!
- Чтоб больше не шли вслед за нами
- Безмолвные тени солдат.
- Чтоб там, где мы стали сегодня, —
- Пригорки да мелкий лесок,
- Куриный ручей в пол-аршина,
- Прибрежный отлогий песок, —
- Чтоб этот досель неизвестный
- Кусок нас родившей земли
- Стал местом последним, докуда
- Последние немцы дошли.
- Пусть то безыменное поле,
- Где нынче пришлось нам стоять,
- Вдруг станет той самой твердыней,
- Которую немцам не взять.
- Ведь только в Можайском уезде
- Слыхали названье села,
- Которое позже Россия
- Бородином назвала.
- 1942 г.