«Рубить» в литературе. Русские писатели Николая Ватагина

Текст: Андрей Васянин

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Фазиль Искандер нервно прикусывает губу. Хармс в клетчатом костюмчике задумался, закинув ногу на ногу. «Есенин и Клюев на балу у императрицы в Царском Селе» – танцуют, первый с гармошкой, второй с балалайкой над головой. А вот еще Гумилев в военной форме и с саблей, Джойс в шляпе и с тросточкой, Островский и Тургенев в домашних халатах, Цветаева безо всего…

Все эти и другие герои русской литературы, в статуэтках, созданных руками московского художника Николая Ватагина, выстроились в конце прошлого года в галерее «ГРОСart» на Пречистенке, где проходила выставка «Николай Ватагин — рублю!».  Вот уже много лет московский художник не только пишет портреты и жанровые сцены, но и рубит, режет из дерева и раскрашивает скульптурные портреты писателей, художников, композиторов – всех людей, кто ему творчески интересен. Но прежде всего – мастеров пера.

Николай Евгеньевич – из потомственных художников. Первой женщиной в плеяде передвижников была его прабабушка Антонина Ржевская. Дед Василий Ватагин – знаменитый художник-анималист. Мама Ирина Ватагина – один из главных русских иконописцев прошлого века (ушедшая в 2007-м). Ее сын сейчас – и каждым летом – живет в родовом доме в Тарусе, спроектированном дедом, одним из первых, еще в 1902 году увидевшим в Тарусе место, идеальное для творческой работы. В этом доме – картины и росписи, созданные дедом после путешествия на Восток, иконы, написанные матерью, резная и антикварная мебель, ковры ручной работы – словом, все, что собиралось в доме художников за век с лишним.

И продолжает собираться: в большой комнате на крашеных полочках стоят деревянные раскрашенные человечки работы Николая Ватагина.

– Где-то в начале 80-х я увлёкся фольклором, мне нравилась резьба и игрушка. Тогда был книжный дефицит, но литературная критика как раз продавалась, начиная от Страхова, Киреевского, Михайловского, и я всё это прочитывал, - вспоминает художник. - Так и совместились у меня русская литература и русская игрушка.

К своим героям Ватагин относится легко, с творческой предвзятостью, не прощая им слабостей и по-художнически отмечая незаметное простым смертным.  

Лев Толстой вечно изображается с открытым ртом («Я не большой любитель Толстого. Он мне напоминает улей», – говорит художник). Платонов – лощеный франт с маузером в руке («Он гений из гениев, но я на него обижен. В «Котловане» когда сплавляют кулаков на плотах – он с симпатией об этом пишет»). Поэтессы неизменно обнажены («Женщина так прекрасна, что жалко одевать»). А вот «Пушкин в раю» – в набедренной повязке и с красной птичкой в руке («это костюм благоразумного разбойника. Сколько бы люди ни ссорились, ни расходились в политических взглядах, Пушкин всех примиряет. А птичка – символ рая»).

Ватагин делает писателей уже 40 лет и вначале работал только для себя, но искал реакции литературного сообщества. Реакция последнего и не только – последовала, и сегодня предложений на изготовление фигурок писателей  больше, чем художник успевает делать.  И особенно это касается Пушкина – Ватагин сделал уже несколько десятков фигурок поэта.  

– И при этом он всегда разный. Пушкин  практически родной мне человек, я прочёл его всего, говорит художник в интервью. –  На втором месте по числу заказов Толстой, третий – Гоголь, другие идут с большим отставанием.  

Друзья считают, что эти фигурки хорошо бы смотрелись в академических библиотеках – для освежения восприятия классики. А Ватагин мечтает наделать их столько, чтобы после его смерти фигурки принялись собирать, коллекционировать сериями, как марки.