Текст: ГодЛитературы.РФ
Ежегодно в мире производится 80 млрд предметов одежды, в этой отрасли занят каждый шестой человек на планете. И хотя мода традиционно ставила себе на службу трудовые, природные и интеллектуальные ресурсы, в последние десятилетия злоупотребление всем этим становится слишком очевидным. Вот и журналистка Дана Томас считает, что нам всем позарез нужна новая, гуманистическая концепция моды, не эксплуатирующая почем зря людей и планету. А если проблема кажется вам надуманной, достаточно сказать, что 20% производимой в мире одежды не продается и попросту уничтожается, а практически вся джинсовая одежда приобретает товарный вид с помощью токсичных синтетических красителей.
Томас объездила весь мир в поисках прозорливых дизайнеров и компаний, которые занимаются экологичной и человечной модой. В своей книге она пишет о десятках прогрессивных разработок и концепций, способных изменить индустрию моды к лучшему: включая изготовление одежды с помощью 3D-печати, переработку материалов для повторного использования и даже выращивание материалов в лабораториях. Словом, после прочтения этой книги вы наверняка призадумаетесь, в очередной раз отвечая на вечный вопрос "Что надеть?".
Fashionopolis: Цена быстрой моды и будущее одежды / Дана Томас; Пер. с англ. Е. Захаровой и Н. Кияченко — М. : Альпина нон-фикшн, 2022. — 352 с.
Ярость против системы*
Годами мы слышим, что технологии вот-вот радикально изменят наши отношения с одеждой.
Сначала в фокусе находились «носимые устройства» — электронные приспособления, встроенные в одежду или надеваемые как аксессуары. Одни были успешны, например Apple Watch и Fitbit, другие нет — вспомним судьбу Google Glass. «Все наши ящики комодов захламлены носимыми технологиями, которые, к сожалению, изобретатель не продумал как следует», — сказал Пол Диллингер из Levi’s во время моего визита в Eureka Innovation Lab.
Однако в последние годы слияние моды и науки принесло более ощутимые плоды — в создании материалов, чему я стала свидетельницей в Modern Meadow и Bolt Th reads, переработке сырья, как в случае компании Evrnu и ее одноименного волокна, и в фэшндизайне с появлением 3D-печати.
Трехмерная печать имеет потенциал революционизировать всю сферу моды — и это случится быстрее, чем вам, возможно, кажется. Рэй Курцвейл, футуролог, точно предсказавший экспоненциальный рост интернета в 1990-х гг. и повсеместное распространение мобильных устройств в 2000-х, полагал, что мы будем печатать себе одежду на 3D-принтерах уже к 2020 г.1 «С увеличением разнообразия и уменьшением стоимости материалов, пригодных для 3D-печати, как бесплатные модели одежды из открытых источников, так и охраняемые авторским правом разработки будут широко доступны онлайн через какие-нибудь десять лет, — заявил он на конференции Th e New York Times Global Leaders’ Collective («Собрание мировых лидеров») в 2016 г. — Для людей станет нормой иметь принтеры дома».
Я неоднократно слышала мнение, что фэшн-бренды — от Amazon до Chanel — не будут продавать вам реальную одежду; вы купите ссылку и напечатаете изделие сами. Возможности бесконечны, как и последствия этой встряски для индустрии моды в ее нынешнем виде. Дизайн, производство, труд, отходы — все это может измениться самым непостижимым образом.
Как именно это будет работать? Сможете ли вы напечатать любое платье? Например, обожаемое вами изумительное черное платье-конверт Кристобаля Баленсиаги — модель без бретелек 1967 г., словно бы заключающую тело в сложенный лист бумаги с четырьмя острыми углами на плечах? Позволит ли технология 3D-печати просто вывести номер модели на ваш принтер и надеть вещь на вечеринку? Можно ли изготовить платье от Баленсиаги в Кливленде?
Эндрю Болтон, старший куратор Института костюма музея Метрополитен, считает, что 3D-печать будет «столь же радикальной, как швейная машинка, в смысле демократичности». Она уничтожит идею старого и нового, модного и вышедшего из моды. Можно забыть все, что вы знаете, о модном бизнесе. Вы сможете изготовить все, что захотите, и тогда, когда захотите, своего размера — вынуждая бренды уступить свое господство в производстве, контроле качества и дистрибуции. Конструирование одежды сведется к созданию файлов, согласованному с другими техническими методами изготовления, и сделает доступными для потребителя из среднего сегмента рынка самые головокружительные вершины высокой моды. Повсюду.
Трехмерная печать, или «аддитивное производство», не новая технология. В начале 1980-х гг. доктор Хидео Кодама, японский юрист из Нагойского муниципального института промышленных исследований, изобрел технологию быстрого прототипирования с помощью фотополимеров, затвердевающих под воздействием ультрафиолетового излучения, для послойного создания твердой структуры; в то время ему не удалось ее запатентовать. Далее идею подхватила команда французских инженеров, однако их финансовые покровители, French General Electric Company (позднее Alcatel Alsthom) и CILAS (Laser Consortium), велели им остановить работы, поскольку не сочли их «экономически жизнеспособными». Следующим стал американский инженер Чак Холл, напечатавший маленький пластиковый стаканчик. Он получил патент в 1986 г.
В сущности, 3D-печать — это создание предмета путем нанесения слоев расплавленного полимера, выдавливаемого в виде волокна или полиамидной пудры, расплавленной лазерами. Автомобилестроение, медицина и архитектура освоили 3D-печать, но мода с ее акцентом на ручное изготовление в элитном сегменте и дешевый труд в массовом не обратила на изобретение внимания.
Так было до тех пор, пока на трехмерную печать не нацелилась Ирис ван Херпен, голландский кутюрье.
Я встретилась с «Иии-риис», как ее называют, в Амстердаме через две недели после ее тридцать четвертого дня рождения в предательски холодный второй день лета 2018 г. Мы сидели за старым деревянным столом в ее ателье — обшарпанном лофте во втором этаже бывшего склада на территории бывшей же городской пилорамы. В XIX в. это было хранилище импортных продуктов: шоколада, какао-бобов, кофе и чая. Теперь здесь находятся представительства производителей. Помимо штаб-квартиры Херпен, здесь разместились студии кузнецов, настройщиков фортепиано и ее бойфренда в течение девяти лет Сальвадора Брида, который занимается саунд-артом и создает завораживающие звуковые ландшафты для ее показов.
Одетая еще по-зимнему — в толстой черной водолазке из секонд-хенда и джинсах, — с минимумом макияжа и без единого украшения, ван Херпен напомнила мне портреты Модильяни, моделью для которых послужила его жена Жанна Эбютерн, — бледное удлиненное лицо, миндалевидные глаза, рыжеватые волосы, мягко ниспадающие по плечам. Ее речь столь же изящна.
Ван Херпен сделала карьеру на стыке моды и технологии. Она оттачивала приемы моделирования, стажируясь у британского дизайнера Александра Маккуина в середине 2000-х гг., и не переставала изучать естественные науки — когда мы встретились, она читала «Жизнь 3.0» Макса Тегмарка об искусственном интеллекте и несколько раз посещала Большой адронный коллайдер, крупнейший в мире ускоритель элементарных частиц в ЦЕРН, центре исследования частиц возле Женевы. «Он прекрасен, — сказала она, и глаза у нее загорелись. — Съездите обязательно. Обязательно!»
Ее разнообразные увлечения показательны. Иногда ее произведения даже не выглядят как одежда, во всяком случае как та одежда, что висит у вас в шкафу или надета на вас на улице. Это нечто вроде трехмерного чуда, что было на манекене, стоявшем рядом с нами. Созданное в коллаборации с канадским архитектором Филипом Бисли для коллекции Aeriform («Газообразная»), оно представляло собой короткий прозрачный чехол в окружении облака тонких, как бумага, металлических пузырей размером с бейсбольные мячи. Представьте, как бы вы выглядели, если бы вас бросили в бокал шампанского.
Ван Херпен начала экспериментировать с 3D-печатью в 2009 г. Совместно с работающим в Лондоне архитектором Дэниелом Уидригом она создала для своей коллекции Crystallization («Кристаллизация») на 3D-принтере белое болеро в виде завивающихся форм, напоминающих раковины наутилуса. Оно было твердое, как камень, и обхватывало плечи, словно панцирь. Бельгийская компания цифрового производства Materialise напечатала его из полиамидного порошка, и на выполнение всех работ ушло полных семь дней и ночей. «Я подумала, что, если все получится, я покажу его; если же нет, то это отличный эксперимент», — призналась ван Херпен. Все получилось.
Будучи реализованным, этот процесс не был похож ни на какой другой в области моды. «Благодаря 3D я могла получить любую текстуру, любую сложность в любой форме», — сказала она. Было так много вариантов выбора: «У меня глаза разбегались, я не знала, на чем остановиться!» В то же время технология вынуждала ее «решать, каким будет окончательный вид, прежде чем вещь начнут делать», объяснила ван Херпен. Никаких примерок, никаких попыток. «Вещь выходит из машины полностью готовой. Это похоже на рождение».
Восхищенная тем, на что способна 3D-печать и какие возможности она дает, ван Херпен продолжила экспериментировать, но всегда совместно с экспертами из других областей. В 2011 г. для своего шоу Escapism («Эскапизм») — взгляд на нашу зависимость от экранных устройств — они с Уидригом создали напечатанное на 3D-принтере изысканное белое мини-платье с воланами вокруг тела, напоминающими широкие кружевные ленты. Для коллекции Capriole (фр. «прыжок в воздух»), идея которой связана с увлечением Херпен скайдайвингом, в июле 2011 г. она объединила силы с бельгийским архитектором Исайей Блохом и Materialise, чтобы создать матово-белое микроплатье Skeleton («Скелет»), прикрепляемое к телу, как костюм на день поминовения усопших.
В конце 2012 г. ван Херпен обратилась к Нери Оксман, американо-израильскому архитектору, изобретателю и дизайнеру, которая возглавляет группу Mediated Matter при Медиалаборатории Массачусетского технологического института (MIT) — антидисциплинарный исследовательский центр, поощряющий совмещать несовместимое. Оксман занимается «экологией материалов» — она придумала этот термин для обозначения области пересечения архитектуры, инженерного дела, вычислений, биологии и экологии.
Ван Херпен объяснила, что хочет напечатать на 3D-принтере «полностью пластичное» платье для своего следующего показа в Париже в конце января, и попросила ей помочь. Оксман согласилась. Ван Херпен создала колоколообразную мини-юбку в духе Баленсиаги и трапециевидную накидку: и то и другое покрыто короткими воскообразными одноцветными щупальцами, как у морской анемоны. Она отправила наброски и фотографии Оксман в Кембридж, и команда MIT приступила к созданию файла.
В течение двух месяцев без выходных общими усилиями женщины реализовали идею наряда, общаясь по скайпу и электронной почте. Тестовые образцы распечатывались в MIT, а весь ансамбль был выполнен фирмой 3D-печати Stratasys, базирующейся в Миннесоте. Впервые комплекс пластичных материалов, в данном случае акрил и полиуретановый каучук, печатался в один прогон. И впервые цвет задавался в ходе печати, а не после. Ансамбль, получивший название Anthozoa 3D Skirt and Cape («Антозоа (Букв. «коралловый полип». — Прим. пер.) 3D-юбка и пелерина»), повсеместно признан «кануном Рождества» 3D-печати в моде.
«Это платье, безусловно, стало огромным шагом вперед», — сказала мне ван Херпен.
Пока ван Херпен и Оксман в Амстердаме и Кембридже колдовали над «Антозоа», работающий в Лос-Анджелесе дизайнер по ювелирным украшениям, декору и сценическим костюмам Майкл Шмидт занимался дизайном и изготовлением первого платья, напечатанного по сформулированным параметрам на 3D-принтере.
«Я знаю о 3D-печати с 1980-х гг., — рассказал Шмидт. — Я посещал в Лос-Анджелесе семинары НАСА по научно-техническому обмену, и там демонстрировались технологии, разработанные для космоса». Среди них была 3D-печать. «Машины огромные, а результат по современным стандартам примитивный, но было ясно, что это будущее, — сказал он. — Я следил за этой технологией и ждал, когда она дозреет».
* Rage Against the Machine (сокращенно RATM; в переводе с англ. «ярость против системы») — название американской рок-группы и ее одноименного альбома. — Прим. ред.
