Текст: Дмитрий Шеваров/РГ
Картины художника Игоря Орлова как раз такие - для пребывания в них душой. Там все давно, многими поколениями, обжитое. Там вечно тикают ходики и пыхтит кастрюля с картошкой. Сразу кажется, что только тебя тут и ждут с нетерпением.
Здесь - обитаемый остров (так и называется одна из работ мастера). Окна и двери доверчиво открыты в поля, и не только птицы, но и облака залетают на огонек.
Окна прикрыты шторами. Манит, чуть покачиваясь, абажур, на столе - глиняная ваза с полевыми цветами, керамический чайник, сахарница, чашки на блюдцах, а у стола - три или четыре пустых стула.
Впрочем, пустые они только на первый взгляд. Уже через минуту ты невольно дорисовываешь картину: твоя тоска по любимым людям усаживает их за стол.
"А вы помните?.." - говорит кто-то с надеждой, и в дом входят лето, детство, река, звенящая бликами от июньского озорного солнца.
...Порой весь вечер я не расстаюсь с альбомом Игоря Орлова. Как много поэзии в одних лишь названиях его картин: "Звездная ночь в деревне Коробовщина", "Дерево памяти", "Дом и небо", "Колокольчиковые луга", "Большие дожди", "Вечернее чаепитие", "Натюрморт с картошкой", "Зимне-осенний пейзаж", "Молитва о спокойствии моей Земли"...
А открывает альбом ранняя - еще 1974 года - картина "Двое". Как не вглядеться в нее сейчас, заметив аннотацию: "Холст, масло. 142Х110. Херсонский областной художественный музей".
Знаю, что альбом Игоря Орлова "Опыты романтического реализма" был одним из самых любимых и у Валентина Курбатова - верного друга не только поэтов и писателей, но и художников.
Предваряя мемуарную прозу Игоря Орлова, Валентин Яковлевич писал: "Его рассказы о детстве прекрасны. Они открывают тайну рождения художника из сознания великой красоты и радости мира... Мальчик боится умереть, потому что мир слишком прекрасен, чтобы его оставить... Там вечерние тихие лампы над покоем домашнего стола светят в рощах, там травы достигают небес, деревни летят в золотые закаты, осени переходят в зимы... Да будут дни художника долги, чтобы и мы могли подольше видеть в его холстах эти ненаглядные вечера, полные ласточек и стрекоз, эти царственные закаты и нашу благословенную крылатую землю, летящую к небесам... Чтобы красота побеждала смерть..."
Обратная сторона холста
Из книги Игоря Орлова "Смотрю из детства"
Мама купает меня в цинковой ванне... Струйки текут с темечка между лопаток, по лицу, щекочут живот, внутри что-то замирает. Ощущение бегущих струек воды сохранилось на всю жизнь...
А вот еще довоенное воспоминание. За окном в нашем темном переулке - осень. Мокрый снег падает на черный асфальт. В комнате сумрачно и тепло. Мама входит:
- Хочешь горячей картошки?
Я сижу за большим столом, ем горячую картошку с кильками и смотрю в окно, вниз, на белеющий тротуар в черных мокрых следах.
* * *
Запомнилось, как уезжали из Москвы в 1941-м. Нас погрузили на открытую баржу. У меня было несколько листочков бумаги, карандаш и ластик. Вместо стола - чемодан. Я рисовал и стирал резинкой, чтобы очистить место для следующего рисунка... Мы слезли с баржи в местечке Красный Бор, на берегу широченной Камы.
* * *
Ранним зимним утром мама посылает меня за молоком. Мороз сильнейший. Выхожу на деревенскую улицу и невольно останавливаюсь. Солнце только взошло. Небо золотисто-розовое. И над каждой избой - ровный светлый столб дыма. Столбы стоят и едва колышутся. Сколько изб, столько и столбов.
Я так поражен необычностью картины, что даже забываю, что не успел надеть рукавицы. Только когда окоченели руки, вспоминаю, что надо бежать за молоком.
* * *
Мой отец вернулся с войны осенью 1945-го. Вероятно, он был очень неуживчив и часто переходил с одного места работы на другое. Но всегда при этом говорил нам:
- Надо бы успеть в отпуск до начала войны.
Войну он всегда ждал в начале лета. Он и нас всех заразил этим ожиданием... Всю жизнь у меня ощущение, что мы живем подвешенными на ниточке Божьей милости. И периодически я пишу работы, которые можно объединить обращением: "Господи, помилуй!"
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru
