В России – бум литературных курсов. Открываются магистратуры creative writers, знаменитые писатели и не знаменитые, но профессиональные литредакторы набирают мастерские. Можно пожимать плечами и уверять, что "писателем нужно родиться", можно кивать на американский опыт, но невозможно отрицать: предложение возникло, потому что есть спрос.
Вызревают ли в новых теплицах новые сочинители, соразмерные по масштабу дарования своим великим предшественникам? Всё-таки русская литература - не целина, которую нужно впервые поднимать, а, так сказать, давно плодоносящая нива. Как водится, определить это можно будет только по плодам. Мы же хотим дать возможность нашим читателям самим ознакомиться с творчеством нынешних студентов творческого письма.
В этот раз в нашей рубрике рассказ, по жанру ближе к святочному: теплая история, пахнущая кофе. Автор – Дарья Буравлёва, участница Всероссийской литературной мастерской "Мир литературы. Новое поколение", после которой она успела и побывать в региональных мастерских АСПИ, и попасть на итоговую декабрьскую.
Дарья Буравлёва
Ромашки в декабре
Сейчас Зина – единственный посетитель кофейни. Парень, который минуту назад сидел напротив, сейчас несётся прочь со скоростью студента, сбежавшего от занудного препода. За спиной раздаётся громкое «фррр» – заскучавший бариста решил перемолоть кофейные зёрна. Зина вздрагивает, от резкого движения с ресниц срывается одинокая слеза и падает в пустую чашку, которую девушка машинально вертит в руках. След от кофе на дне меняет форму: Зине мерещится разбитое сердце. Она вздыхает и встаёт.
– Можно ещё эспрессо? – Зина взывает к пустоте: за стойкой уже никого нет.
В ответ раздаётся глухое «бух», затем едва слышное «ох, ё!», и откуда-то снизу появляется кудрявая голова-одуванчик. «Денис», – читает Зина надпись на бейджике. Кудрявоголовый потирает ушибленное место, виновато улыбается:
– Извините. Эспрессо?
– Да, – вздыхает Зина.
Денис внимательно смотрит на клиентку и, кивнув, исчезает в подсобке.
«Странный какой-то… кудри ещё эти», – Зина возвращается за столик. Желтоватый свет фонарей за окном тщетно борется с сумерками. Ветер вместо первого снега швыряет в стекло льдинки. В кофейне тихие джазовые композиции сменяются битловским «All you need is love». Зина морщится. «Да пошли вы все со своей любовью!» – резко встаёт и наталкивается на официанта, подкравшегося сзади. Поднос в руке наклоняется, и через секунду на белой рубашке Дениса расплывается пятно.
– Вот чёрт! Извините, весь день наперекосяк. Что я могу сделать?
– Всё в порядке, – Денис смотрит устало и как-то понимающе. – У меня запасная есть. Я вам сейчас другой кофе принесу.
– Нет, не надо. Я пойду. Счёт, пожалуйста. – Надо бы ещё раз извиниться, но сил на вежливость не хватает.
– Да, конечно. – Денис делает шаг, потом вдруг застывает, выдаёт с хитрым прищуром: – У меня есть кое-что получше кофе, – и быстро уходит, не давая Зине опомниться.
Через минуту он снова у столика – со счётом и каким-то пакетом в руке.
– Это вам – подарок от заведения.
Зина натянуто улыбается и неохотно открывает пакет (наверняка пирожное, а они тут гораздо хуже кофе). Из полиэтиленового плена на неё смотрят ромашки. Самые обыкновенные, с белоснежными лепестками и солнечной серединкой, такие нежные и такие невозможные в конце ноября.
– Откуда? – Зина озадаченно сморит на Дениса.
– Сами выращиваем, тут, в подсобке.
Зина снова смотрит на беспечный символ далёкого лета и вдруг начинает реветь. Слёзы в три ручья, потёкшая тушь и всхлипывания. Когда наконец ей удаётся справиться с собой, Зина обнаруживает, что Денис сидит напротив и протягивает салфетку.
– Спасибо. Извините. Только что с парнем рассталась, а ромашки… напомнили кое-что. Вот и не выдержала. – Зина шумно высмаркивается. Какое счастье, что в кафе никого нет. Сейчас расплатится и больше сюда ни ногой.
– Это вы меня извините. Хотел подбодрить, а вон как получилось, – Денис сочувственно вздыхает.
Зине это сочувствие ножом по горлу: она уже отсчитывает купюры.
– Спасибо, они очень милые. Мне правда пора. Сдачи не надо, – накидывает куртку, хватает сумку, в последний момент забирает ромашки. – До свидания.
За дверью кафе Зину встречает промозглый ветер и ледяной дождь. А дома тишина, наполовину пустой шкаф, единственная щётка в ванной да недописанная статья для нового заказчика. Работа – это хорошо, будет чем глушить ноющую боль в груди.
Болит сильно, поэтому и глушить приходится усердно: контент-планы, концепции, черновики, обсуждения, вовлекающие и продающие посты – к вечеру Зина падает с ног. Только и успевает полить те самые ромашки, добраться до кровати и провалиться в густую тьму, где изредка всплывают знакомые образы.
Ромашки Зина поливает каждый день. Заказала даже удобрение, чтобы цвели побольше и подольше, и фитолампу с противным розовым светом. Но ромашки всё равно сдаются быстро. Числа первого декабря Зина выключает лампу, ставит ненужную теперь лейку рядом с горшком, из которого торчат три чахлых стебелька, ложится в кровать. Долго лежит с открытыми глазами, слёзы текут как бы сами собой, горячие, солёные, непонятные. К утру Зина решает, что ей позарез нужны семена ромашек.
Нужны так нужны – на Озоне есть всё. Но купить семена – не значит вырастить ромашки. Горшок, дренаж, укрыть плёночкой, поливать по мере высыхания, проветривать – спустя две недели ни одного ростка. И чего им надо, этим ромашкам?
«Наверняка кудрявоголовый Денис знает секрет», – Зина задумчиво смотрит на безжизненную землю в горшке. Идти в кафе не хочется, да и времени нет, сроки по очередному заказу поджимают. И стыдно: «Сдачи не надо – как грубо! Кофе ещё опрокинула!» Но хочется, отчего-то очень хочется, чтобы ромашки расцвели прямо тут, на подоконнике, назло зиме и противной слякоти.
Из дома Зину выгоняет пустяк – пустой холодильник. В овощном отделе на глаза попадается клубника – крупные и не по сезону ароматные ягоды. «Ещё один призрак лета посреди зимы. А если…» – Зина улыбается мыслям и покупает полкило. Аккуратная коробочка и алая лента в подарок от продавца.
И вот Зина уже идёт к кофейне. Там она тщетно пытается высмотреть знакомую кудрявую голову.
– Знаете, он в декабре всегда в отпуск уходит, – объясняет миловидная официантка, – года два назад перед праздниками умерла его девушка. А вам он зачем?
– Я не знала… он ромашки мне подарил, а я…
– А! Вот чудак, правда? У него тут целая оранжерея, представляете?
– Я тогда приду в другой раз, – Зина собирается уйти, но вспоминает о клубнике. – Простите, вы не могли бы передать?
– Ммм, клубника! Да она же испортится. Слушайте, отнесите ему домой, я вам адрес напишу, – девушка подмигивает собеседнице, но, увидев её растерянное лицо, добавляет: – Можете просто под дверь положить.
Через минуту Зина на улице с запиской и клубникой в руках. С неба идёт дождь вперемешку со снегом. «Вот тебе и новогоднее настроение», – Зина со вздохом сворачивает за угол. По дороге несколько раз останавливается, поворачивает назад, потом возвращается. Наконец решается: «Просто положу под дверь».
Серая высотка, скрипучий лифт, девятый этаж, чёрная дверь. Зина крадётся к квартире. Медленно нажимает кнопку звонка и, сделав гигантский прыжок, исчезает за углом.
Тихо, только слышно, как медленно движется к неведомой цели лифт. Проходит минута. Улыбка на лице сменяется разочарованием, Зина выглядывает из укрытия: дверь закрыта, коробка на месте.
– Кажется, никого нет дома.
Зина вздрагивает, резко оборачивается. Перед ней Денис: заросшие щетиной щёки, грустные глаза, в руках пакеты. За его спиной закрывается лифт и с урчанием отправляется куда-то дальше.
– Там что, бомба? – Денис улыбается.
– Немного чуда для того, кто в нём нуждается, – произносит Зина и, заметив, как он переменился в лице, тараторит: – Извините, просто вы мне ромашки подарили, а я… а у меня они завяли. Хотела вам подарок в ответ и расспросить заодно, как вы их выращиваете. Вот.
Смущённо опускает глаза.
– Я пойду. Извините.
– Нет уж! Видите же – руки заняты, как я ваше чудо подниму?
Первое, что видит Зина в чужой квартире, – винная бутылка с засохшим букетом ромашек на полу.
– Вчера годовщина была… вы же в курсе?
– Откуда вы знаете?
– Сменщица всё время пытается мне партию найти и каждой претендентке рассказывает о Лене.
Зине становится грустно и немного противно, она хочет уйти, но Денис с пакетами загородил дверь.
– Давайте сюда ваши мешки, – сердито говорит она. Не разуваясь, проходит в кухню и замирает – на подоконнике раскинулось поле ромашек.
– Как красиво! – Зина ставит пакеты рядом с холодильником, клубнику – куда-то на полку. – А можно мне… – делает шаг к окну. Под правой пяткой предательски изворачивается каблук, и Зина плюхается на пол.
– С вами всё в порядке? – Денис уже рядом, встревоженно смотрит в глаза.
– Нет. Со мной всё ужасно. – Зина встаёт, усаживается на придвинутую Денисом табуретку, показывает сломанный каблук. – Я вообще зря пришла. Эти ромашки одно несчастье мне приносят.
– С чего вы взяли?
– Да вот, собиралась на свадьбу вместо фаты надеть венок из ромашек.
– И?
– Мы расстались. Между прочим, в вашем кафе. Сказал, я слишком простая, как ромашка. Розу ему подавай! Но он хотя бы жив.
В молчании смотрят друг на друга. Денис решительно трясёт головой, будто отгоняя наваждение:
– Так, я знаю, что нам нужно. Кофе! Запах свежесваренного кофе – лучшее лекарство от хандры.
И вот Зина уже пьёт кофе, заедает клубникой. Денис смакует рядом.
– Действительно чудо! – кладёт в рот румяную ягоду, улыбается. – Спасибо! Лена вот малину больше любила – вечно спорили, что слаще.
– Что с ней случилось? Ой, извините!
– Машина сбила. – Денис пожимает плечами. – Два года прошло, а мне всё кажется, она где-то рядом.
– Не знаю, как вы с этим живёте.
– Да, вот так и живу, – указывает рукой на цветущий подоконник, – только в декабре тоскливо совсем. Даже вино не помогает.
– А я бы выпила, – признаётся Зина.
– Легко!
Из пакета Денис достаёт не только вино, но и помятые пирожки. Зина с грустью осматривает сапог.
– Как я теперь домой дойду?
– А я вам свои одолжу.
Она озадаченно смотрит на грязные ботинки в коридоре, сорок третий размер на глаз. Денис подносит ей бокал.
– За гениальные идеи! Кстати, как вас зовут?
– Зина.
– Пойдёмте, Зина, в шкафу чистые есть.
Бутылку спустя Зина обнаруживает себя в комнате: на ногах кроссовки хозяина, в руках фотоальбом. Денис и Лена, Лена и Денис. Ромашки, клубника, улыбки, объятия. На одном из снимков огромный букет полевых цветов. Девушку за ним почти не видно.
– Это её идея была.
– Что?
– Выращивать ромашки и дарить их случайным встречным. Зима не вечна и всё такое. Вы, кстати, что-то узнать хотели?
– Ну да. Я семена купила, а они не взошли.
– Понятно. Я вам кустик выкопаю – так проще выращивать. Холодно, правда, сейчас. Ромашки, они тепло любят.
– Ромашки любят тепло, – задумчиво повторяет Зина и переворачивает страницу альбома. – Какие вы милые. А я все фото выбросила – больно вспоминать. Почему так, не знаете? Думаешь, нашёл что-то настоящее – нет, опять мимо. А если нашёл, на самом деле нашёл, вот как вы с Леной, то всё равно вместе быть не получается?
Денис долго молчит. Зина перекладывает фотографии, вглядывается в счастливые лица.
– Дня за три до… она сказала, что хочет расстаться. Причины долго объяснять – я и сам чувствовал, что что-то изменилось. Мы договорились подождать до Нового года с решением. Подождали… – он говорит медленно, неохотно, словно то, что хочет вынуть изнутри, сопротивляется. – Вот вам и настоящая любовь: я до сих пор не знаю, расстались бы мы или нет.
Ещё через какое-то время Зина лежит на полу, задрав ноги всё в тех же кроссовках на диван. Денис стоит и что-то вдохновенно рассказывает об отличиях спешелти кофе от «заварочки» из магазина.
– Мне кажется, это неважно, – говорит Зина и садится. Комната переворачивается и какое-то время дрожит перед глазами.
– Ты не понимаешь! Его вручную собирают…
– Мне кажется, неважно, расстались бы вы или нет! – Зина хмурится, пытаясь поймать ускользающую мысль.
– То есть? – Денис падает на пол рядом.
– Это не имеет значения. Её смерть лишила ЭТО значения… чёрт, я слишком много выпила. Ты меня понимаешь?
– Нет. – Денис внимательно смотрит в лицо Зине и вдруг начинает хохотать.
– Она одновременно ушла и осталась – в твоём сердце, в памяти, на фото! Но вы больше не пара! Да что ты ржёшь! Серьёзно говорю. Главное не то, что было бы. Главное то, что есть, что чувствуешь.
– Да ты философ! – Денис утирает слёзы рукавом и снова начинает смеяться.
– Да что с тобой?!
– Ты на себя посмотри!
Зина, громко шаркая огромными кроссовками, добредает до зеркала в коридоре. Из полумрака на неё смотрит уставшая женщина: всклокоченные волосы, чёрные круги туши вокруг глаз, морщинка между бровей.
– Вот и Артём меня всерьёз никогда не воспринимал.
– Да в баню этого Артёма! Пойдём, я кофе сварю. Нет, стой! Тут такой не сварить. Решено! Идём в кофейню.
– Чего? Ты знаешь, сколько время?
– Нет! У меня ключи!
Через полчаса Зина уже дегустирует кофе за стойкой, Денис наставляет:
– Медленно, маленькими глотками. Прочувствуй текстуру, аромат! Так, а теперь вот это. – Он меняет одну малюсенькую чашку на другую.
– Ааа! Что это?!
– Самогон, – невинно отвечает бариста.
– В подсобке гонишь из ромашек? Предупреждать же надо! Ну, я тебя сейчас!
Зина долго бегает за Денисом по залу, грозится перебить посуду. Тот изворачивается, прячется за столиками, но в конце концов получает по одуванчику.
Вскоре оба засыпают прямо за стойкой.
Зина просыпается с ощущением, что что-то изменилось. Встаёт и, как есть, в тонком свитере, выходит на улицу. С неба падает снег – на какое-то мгновение Зине кажется, что это лепестки ромашек.
– Эй, философ, ты забыла! – Денис выбегает следом с курткой в руках и замирает.
Снежинки тихо кружатся, опускаются на лицо и ладони, путаются в волосах, переливаются в свете фонаря. Денис трясёт головой, сбрасывая оцепенение:
– Холодно же! – не дождавшись реакции, со вздохом накидывает Зине на плечи куртку.
Двое смотрят, как преображается улица. Девушка шумно вдыхает, будто только что вынырнула из моря, и с улыбкой выдыхает:
– Можно мне эспрессо?
– Конечно, – парень кивает, с его головы взлетают сверкающим роем снежинки.
Двое скрываются за дверью кофейни. А снег продолжает окутывать пушистым покрывалом город, уничтожая последние следы сырости и серости.
