САЙТ ГОДЛИТЕРАТУРЫ.РФ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОГО РАЗВИТИЯ.

Поиск

новости читать смотреть/слушать учиться наши проекты о нас

Поиск

28.06.2023

321

Интервью

Дмитрий Воденников: «Стихотворение — это странный выверт бытия»

Дмитрий Воденников рассказывает о Ереване, армянской речи, клубнике и Дмитрии Данилове, а Дмитрий Данилов показывает, чтò получается из этого рассказа в стихах

Дмитрий Воденников / пресс-служба книжного фестиваля «Красная площадь»

В самом конце весны, 25-27 мая, когда Москва готовилась к книжному фестивалю «Красная площадь» в Ереване прошел 6-й Ереванский международный книжный фестиваль — крупнейшая программа в области литературы и книгоиздания в Армении. В нем приняли участие более 40 издательств, писателей и поэтов из Армении, России, Польши, Италии, Германии и Греции. Организатором российской программы стал Институт перевода при поддержке Минцифры. В числе российских участников – поэт Дмитрий Воденников. Который и поделился с Антоном Очировым впечатлениями от своего «Путешествия в Армению». Частью которых стало стихотворение Дмитрия Данилова.

Интервью: Антон Очиров

Дмитрий, я знаю, что вы первый раз были в Армении. Армянская речь — она действительно «дикая кошка», которая «мучит» и «царапает ухо», как услышал Мандельштам?

Дмитрий Воденников: Да. Она совсем отличная от нашей. К Мандельштам говорил, – «царапает». Помните, он в другом совсем стихотворении уже говорил о немецкой речи, которая — тоже — какая-то «странная», на наш слух, русский. А армянская действительно какая-то «колючая», как будто кустарник, сложно устроенный и красивый. У меня был сильный момент там: мы с Татьяной Толстой, с Дмитрием Даниловым, еще с несколькими российскими поэтами и писателями, были на первой встрече. Кстати, очень долго шли, — один прекрасный, но очень стремительный в мыслях человек сказал, что нам идти 15 минут, а шли мы от гостиницы час, Татьяна Никитична ехала на машине, а я люблю ходить, поэтому я пошёл, и шёл я час, так вот, на этом мероприятии, где выступали и мы, и армянские поэты, и это большая радость и честь, что они, в отличие от нас, которые не знают армянского, понимают русскую речь, мы, естественно, ничего не понимали, но вот вышел один поэт, он читал текст, и вдруг я увидел вязь стихотворения, которое мне было абсолютно недоступно к пониманию. Но я увидел эту вязь, увидел эти повторы, увидел звуковые сочетания, эти не рифмы, а именно фигуры повторения. Это было так красиво, что, когда он сел на место, я сказал: «как это здорово». Это был опыт зазеркальный: услышать текст, который ты не понимаешь, но который живет у тебя в ушах и распускается у тебя на глазах — это сильный опыт.

При этом в Армении почти все говорят по-русски. Единственный раз, когда мы, у университета, с армянским поэтом Геворгом Гиланцем, который повёз нас смотреть на закат, но не успели — солнце уже опустилось, но мы, тем не менее, всё увидели в сумеречном состоянии горизонта, ждали Дмитрия Данилова, так вот, только один раз, когда я стоял у университета, я спросил по-русски что-то у двух людей, это была пара, девочка и мальчик, и они сказали, что они меня не понимают. Я извинился на своем ломаном туманном английском, и это был единственный случай, потому что все всегда отвечали, понимали, помогали, старались что-то сделать. И это было прекрасно, спасибо Армении. Когда мир так «топок», то лучше идти теми дорогами, где ты никого не заденешь плечом.

На что вы обращали внимание в этой поездке?

Дмитрий Воденников: У меня был очень жёсткий график: кроме выступлений, у меня еще живет в Ереване товарищ, и я не мог не уделить часть каждого своего дня ему, это была большая радость, поэтому только в последний день поездки я смог увидеть армянских импрессионистов в городской картинной галерее. И их работы были свидетельством того, как «проникает» искусство, и как оно «бежит» по всем капиллярам мира, достигает каждой страны и изменяется в каждой стране по-своему. Очень сильный опыт. И туда меня сопровождал сын моего товарища, и мы сначала — случайно — попали в исторический музей, где была экспозиция, связанная с первобытными людьми, и я увидел ископаемые… как бы это правильно сказать? — тапочки. В которых бегали первобытные люди. Я никогда их не видел раньше. Ни в одном музее. А я был в музеях — и в Лондоне, и в Париже, и в Москве. Не моя эта тема, археология, конечно, но, тем не менее, я всегда думал: а как же они бегали, эти люди? По камням и жестким травам. Ведь им же было больно. И вдруг я увидел, что там были из кожи сделанные тапочки на верёвочках. И теперь я знаю, как мы все раньше бегали.

Я прочел стихотворение Дмитрия Данилова, которое он написал по «горячим следам» этой поездки. В нём он попросил ночью таксиста, после вашей поездки туда с армянским поэтом Геворгом Гиланцем, привести его еще раз к арке с видом на Арарат, и про свою встречу с «божественным» там. Это стихотворение действительно «документально»?

Дмитрий Воденников: Да, это стихотворение документально, но документально оно только в одну сторону. Данилов же не говорит, что на самом деле он ездил не один. Что Геворг Гиланц, прекрасный армянский поэт, возил Воденникова, а Воденников ждал Данилова еще 40 минут, и что с нами еще была Татьяна Стоянова, потому что мне очень хотелось, чтобы Таня увидела то, куда нас везут. Это версия Данилова, в которой он «исключил всех», — я, кстати, ничего против этого не имею, стихи пишутся очень по-разному. Но какая «документальность»? Он не говорит о том, что была целая миска клубники, и было невозможно удержаться, чтобы её не съесть. Он не говорит о том, что, пока мы его ждали, мы купили ему шаурму необыкновенной вкусноты, и он ел её 15 минут. Я даже сказал: «Дима, ну сколько можно есть не такую уж большую порцию шаурмы?».

Вот оно, его поэтическое высказывание: «Дмитрий Данилов едет один, его везет Геворг, Дмитрия Воденникова там не существует, Татьяны Стояновой там не существует, клубники не существует, даже шаурмы нет», — какой же это «документ»? Колумб в одиночестве открыл Америку, у него не было команды. Один доплыл. Без шаурмы. Но стихотворение и не обещает того, что оно будет «документом». Стихотворение — это странный выверт бытия. И действительно понимаешь, что текст может быть не до конца правдив. И это не уменьшит его силу, не уменьшит его правду. Но задача писателя и поэта — это не смотреть на «себя», а смотреть на «всё». Ты должен всё в себя вобрать и всё очень честно описать: и по эмоциям, и по деталям. И этот опыт, опыт писания, именно он «разрешает» мне эту — смешливую — претензию. Соврёшь в детали, соврёшь во всём остальном. Я сам с этим сталкивался, в своих текстах, и я понимаю, что твоя задача — это дотянуться до правды, фактографической, в том числе. Но мы с клубникой и шаурмой тебя, Дмитрий Данилов, прощаем.