Текст: Андрей Цунский
Мы любим поговорить о том, что такое русский характер. Дениса Давыдова, о котором сегодня пойдет речь, часто называют образцом русского характера. Многие с этим не согласны. Навязывать вам какой бы то ни было вывод мы не станем – надеемся, что, прочитав текст, вы сами решите для себя этот вопрос.
1. Денис Давыдов – представитель семьи, где никто не любил штатскую жизнь. Он приходится внуком генерал-аншефу Евдокиму Алексеевичу Щербинину, сыном – полковнику Василию Денисовичу Давыдову, его кузен – сам генерал от кавалерии Николай Николаевич Раевский (помните – «батареи Раевского»?), его же родственник по материнской линии – генерал от инфантерии Алексей Петрович Ермолов (тот самый Ермолов), и его братья – двое двоюродных и младший родной – генерал-майоры. Причем младший брат, который поначалу служил в Иностранной коллегии, тоже не выдержал бумажной работы и дослужился до генерал-майора. Боевая родня, верно?
2. Девяти лет от роду наш герой и его младший брат встретились с человеком, которого почитали почти что за бога войны.
«Мы подошли к нему ближе. Поздоровавшись с нами, он спросил у отца моего наши имена; подозвав нас к себе еще ближе, благословил нас весьма важно, протянул каждому из нас свою руку, которую мы поцеловали, и спросил меня: «Любишь ли ты солдат, друг мой?» Смелый и пылкий ребенок, я со всем порывом детского восторга мгновенно отвечал ему: «Я люблю графа Суворова; в нем все — и солдаты, и победа, и слава». — «О, Бог помилуй, какой удалой! — сказал он. — Это будет военный человек; я не умру, а он уже три сражения выиграет! А этот (указав на моего брата) пойдет по гражданской службе». И с этим словом вдруг поворотил лошадь, ударил ее нагайкою и поскакал к своей палатке.
Суворов в сем случае не был пророком: брат мой весь свой век служил в военной службе и служил с честью, что доказывают восемь полученных ран, — все, кроме двух, от холодного оружия, — ран, издалека не получаемых; а я не командовал ни армиями, ни даже отдельными корпусами; следовательно, не выигрывал и не мог выигрывать сражений».
3. В 1801 году Денис Давыдов поступил на службу в Кавалергардский полк, квартировавший в Петербурге. Сперва его не хотели туда принимать, и причиной был недостаток знаний и… маленький рост – 1 м 56 см. Двоюродный брат взялся обучить его всему, что требовалось, подобрал необходимые книги. Вскоре выяснилось, что он как губка впитывает знания из самых разных областей: от военной истории, фортификации и картографии до экономики по Адаму Смиту, и отдельно – изучает изящную словесность. Недостаток роста Давыдов восполнил обаянием, смелостью и лучшими чертами хорошего товарища. О его зачислении в штат просили офицеры полка. Он сам напишет в автобиографии: «Наконец привязали недоросля нашего к огромному палашу, опустили его в глубокие ботфорты и покрыли святилище поэтического его гения мукою и треугольною шляпою».
4. В сентябре 1802 года наш добрый знакомый получил первое офицерское звание: был произведён в корнеты, а через год, в ноябре 1803-го — в поручики. В это же время он начал писать стихи, которые пользовались у друзей популярностью, и басни, которые стали едкой сатирой. Вот, например, финал его басни «Голова и ноги»:
- Да, между нами ведь признаться,
- Коль ты имеешь право управлять,
- Так мы имеем право спотыкаться
- И можем иногда, споткнувшись – как же быть, —
- Твоё величество об камень расшибить».
- ***
- Смысл этой басни всякий знает …
- Но должно – тс! – молчать: дурак – кто всё болтает.
5. Не думаю, что вы удивитесь, узнав, что за эти басни из гвардии молодого острослова перевели в Белорусский гусарский полк, и переаттестовали в ротмистры (Кавалергардский полк, откуда его перевели, имел перед армейцами преимущество в два чина). Повышением это, однако, уж точно нельзя было назвать: такое наказание полагалось за трусость в бою, растрату казенных денег или шулерство в картах. Не лучшее начало карьеры…
6. Младший брат Дениса Давыдова, которого Суворов прочил сугубо штатским человеком и который начинал в Иностранной коллегии, умудрился не просто перейти в военную службу, (причем в гвардию), но и обойти брата по службе и прославиться! Да еще как! Он поступил в кавалергарды и участвовал в сражении под Аустерлицем, был тяжело ранен (пять сабельных, одна пулевая и одна штыковая рана) и попал в плен. Наполеон навестил его в лазарете и выразил восхищение его храбростью. Эту беседу описали все европейские газеты. Позднее Лев Николаевич Толстой… вы ведь читали «Войну и мир»?
А Денис Давыдов вообще не принимал участия в первых сражениях русской армии с Наполеоном. Его полк прозябал в глухой провинции.
7. Другом нашего героя в Белорусском гусарском полку стал ротмистр Алексей Петрович Бурцов (Бурцев), тот самый, что упоминается Пушкиным в повести «Выстрел». А наш гусар написал о Бурцеве такие стихи:
- Бурцев, ты — гусар гусаров!
- Ты на ухарском коне
- Жесточайший из угаров
- И наездник на войне!
Кстати, по печальной иронии судьбы Бурцев погибнет в 1813 году. Во время заграничного похода в Германию он «вследствие пари, заключенного в пьяном виде, наскакал со всего бегу на околицу и раздробил себе череп» — так написал в своих мемуарах «Записки современника» неудачливый драматург и успешный чиновник из Петербурга Степан Петрович Жихарев. Бурцев скончается от этой тяжелой травмы в Брест-Литовске – и что символично, в придорожном трактире, тридцати лет от роду…
8. В 1806 году 4 июля наш гусарский ротмистр восстанавливается в гвардии, принятый в Лейб-гвардии гусарский полк поручиком. Службу в гвардии он описывает так: «Эскадронный командир был давний мой друг и один из виновников перевода моего в гвардию, сослуживцы же — ребята добрые. Мы жили ладно. Во всем полку нашем было более дружбы, чем службы, более рассказов, чем дела, более золота на ташках, чем в ташках, более шампанского (разумеется, в долг), чем печали… Всегда веселы и всегда навеселе!
Может быть, в настоящих летах моих я благословил бы участь мою и не желал бы более; но мне тогда было двадцать два года от роду: я кипел честолюбием, уставал от бездействия, чах от избытка жизни».
9. Жажда подвигов и славы терзала Давыдова с каждым днем все сильнее – но даже для этого нужна в России… протекция. В ноябре 1806 года Командующего русской армией фельдмаршала Михаила Федотовича Каменского осаждали просители, о чем: «…колонны батюшек и бабушек, дядюшек и тетушек, как будто войско, принадлежавшее Наполеону, лезли на приступ 9-го нумера Северной гостиницы, где остановился фельдмаршал. Всякий просил его о своем кровном, все просьбы были удовлетворяемы, и, к большему моему терзанию, я должен был быть свидетелем сборов к отъезду в армию многих моих знакомых и приятелей».
Отчаяние решило меня: 16-го ноября, в четвертом часу пополуночи, я надел мундир, сел в дрожки и приехал прямо к самому фельдмаршалу. Я избрал час сей для того, чтобы предупредить новую колонну родственников, готовившуюся на рассвете к новому приступу». Командующий пришел в ужас от вида его в своем нумере среди ночи, но не отказал! И тем не менее… через несколько дней (а злые языки утверждают, что в то же утро, и даже именно в результате ночного визита) сошел с ума, явился поутру к войску в платке и заячьей шубе и прокричал: «Братцы! Спасайся кто как может!».
10. Волей случая назначение сего пылкого офицера, стремящегося в бой, оказалось в воле прославленного генерала от инфантерии Петра Ивановича Багратиона. Для нашего героя это было чревато неприятностями: некоторое время назад он прославился такими строчками:
- Природа красоту дала в удел уроду,
- И сам Лаваль престал коситься на природу,
- Багратиона нос вершком короче стал,
- И Дибич красотой людей перепугал
Увидев просителя, Багратион сурово спросил:
- Вот этому офицеру не нравится мой нос! Отчего ты так написал про него?
Поэт (который был не только мал ростом, но и курнос) не растерялся:
- Из зависти. У меня-то своего почти нет...
Остроумный и великодушный Багратион расхохотался и взял его к себе в адъютанты.
Сам Пушкин приводит в записках забавный случай:
«[Адъютант] явился однажды в авангард к князю Багратиону и сказал: Главнокомандующий приказал доложить вашему сиятельству, что неприятель у нас на носу, и просит вас немедленно отступить». Багратион отвечал: «Неприятель у нас на носу? на чьем? если на вашем, так он близко; а коли на моем, так мы успеем еще отобедать».
11. Должность адъютанта при Багратионе не была лёгкой и безопасной. Генерал всегда находился в самых опасных местах. В сражении при Прейсиш-Эйлау они с Давыдовым все время находились под огнем или в местах, чреватых внезапной атакой противника. Адъютант был достоин своего командира: в бою он в одиночку атаковал целый отряд улан, те пустились его преследовать – и проворонили появление русских гусар. За этот эпизод Денис Давыдов получил орден Святого Владимира IV степени, трофейную лошадь, а от Багратиона – бурку на память.
12. На глазах у нашего героя в одной деревне разобрали дом его родителей, в котором он провёл детство. Бревна ушли на строительство укреплений. Почти никто не узнал, что солдаты разбирают усадьбу помещика, который сражается с ними плечом к плечу. Деревню эту вы наверняка знаете – как не знать Бородино.
13. О периоде с сентября 1812-го по март 1813 года в послужном списке Давыдова скупо сказано, что он командовал «партией» в окрестностях Вязьмы, Дорогобужа и Гжатска, взял в плен 3560 нижних чинов, 43 штаб- и обер-офицера и много транспортов с боеприпасами, снаряжением и продовольствием. При этом только 3 ноября 1812 года «партия» взяла в плен трёх генералов, 900 солдат, четыре орудия и большой обоз, а 4-го еще 500 солдат, офицеров и обоз. Так что в послужном списке его заслуги были изрядно занижены.
14. 8 марта с 500 кавалеристами, будучи уже прославленным в боях воином, Давыдов подошел Дрездену. Он приказал разложить десятки костров, и в гарнизоне подумали, что город окружен. Французский генерал Дюрот принял парламентеров, которые призвали его покинуть город или сдаться. Дюрот ушел с гарнизоном за Эльбу, «партия» взяла Дрезден без единого выстрела, а 13 марта в город примчался генерал Винценгероде. Он обвинил замечательного командира чуть ли не в предательстве, в переговорах с противником вопреки его запрету, и отдал под суд. Пришлось вмешаться самому императору: Александр I сказал тогда: «Как бы то ни было, а победителя не судят». Вот только «партия» к этому времени была стараниями генерала спешно распущена.
15. После войны слава воина и поэта Дениса Давыдова стала предметом зависти. Ему присвоили чин генерал-майора – и тут же объявили это ошибкой, отправили командовать его – гусара! – бригадой драгун, а между гусарами и драгунами отношения были наихудшие. Это все равно что поставить вратаря «Спартака» в ворота «Зенита». Затем в прежнем чине полковника отправили командовать бригадой конных егерей, что означало необходимость сбрить пышные гусарские усы. Тогда лихой офицер написал письмо царю, что принять должность не может и усов не сбреет, – и стал ждать отставки и отправления в какую-нибудь глухомань. Император, вероятно, в тот день был в добром расположении духа – и дал такую резолюцию: «Ну, что ж с ним поделать! Пусть остается гусаром!» – и отправил командовать гусарским полком в чине… генерал-майора.
Эпилог. После смерти своего друга – Александра Сергеевича Пушкина – воин-поэт впал в тяжкую тоску. Много пил. Ему не слишком везло в любви. Да и войну он разлюбил, а к штатской жизни мало был приспособлен. Давыдов женился, пускался в разные авантюры, пробовал заниматься хозяйством. Устроил в имении пруд и винокуренный завод – и его полюбил уж куда больше пруда. Охотился. Писал. «Я теперь пустился в записи свои военные, пишу, пишу и пишу. Не позволяют драться, я принялся описывать, как дрались. Я переделываю мой Партизанский опыт. Я думаю, что это сочинение не потонет в лете и бесполезно не будет…»
К наградам Денис Давыдов всегда был равнодушен, к деньгам, в общем, тоже. Говорил в лицо всякому, что думал. Другу всегда был готов помочь – всем, чем только мог. Чинов и должностей не желал для себя и не боялся – у других. Новый император не любил его. Что и понятно. Порядочным людям всегда трудно. Но они – есть.
Денис Давыдов начал хлопоты о переносе праха великого Багратиона на Бородинское поле. И вдруг – император дал согласие и повелел похоронить его у подножия памятника, на батарее Раевского. Командовать почетным караулом должен был генерал-лейтенант Давыдов.
Но 22 апреля 1839 года Денис Давыдов скоропостижно скончался от инсульта в своём имении Верхняя Маза Сызранского уезда Симбирской губернии. Похоронили его на Новодевичьем кладбище в Москве.
- И боец — сын Аполлона,
- Мнил он гроб Багратиона
- Проводить в Бородино, —
- Той награды не дано:
- Вмиг Давыдова не стало!
- Сколько славных с ним пропало
- Боевых преданий нам!
- Как в нём друга жаль друзьям!..
Это писал Василий Андреевич Жуковский.
А что творилось в гусарских полках в те дни – да вы и сами легко можете себе представить…
