19 ноября в Москве на 77-м году жизни скончался А. А. Илюшин — незаурядный филолог, профессор, председатель Дантовской комиссии РАН, и еще более незаурядный переводчик. Достаточно сказать, что он первым на русском языке перевел «Божественную комедию» Данте «размером подлинника» - то есть силлабическим стихом: таким, в котором ударные и безударные слоги не чередуются в заданном порядке, а располагаются в строке в как бы произвольно — что придает силлабическому стиху, по уверениям его адептов, необыкновенную гибкость.Но возрождение архаичного стиха — не единственное, за что коллеги, ученики, просто читатели будут помнить Александра Илюшина.
ГодЛитературы.РФ попросил рассказать о нем Елену Калашникову, автора книги о русских переводчиках «По-русски с любовью» - взявшей у Илюшина в прошлом году последнее большое интервью.
Текст и фото: Елена Калашнкова
Об А. А. Илюшине я услышала во время одного из первых своих переводческих интервью - в июне 2001-го. Возможно, имя его встречалось мне и раньше, но запомнилось именно в тот раз, из уст коллеги: профессор филфака МГУ перевел «Божественную комедию».
Позже я узнала, что за это первое русское эквиритмичное переложение (полное книжное издание вышло в 1995-м) итальянцы отметили его именнòй золотой медалью Дантовского общества, медалью Равенны и Дантовского центра Равенны. Илюшин был в списке на Государственную премию РФ, но ее не получил. С французского он перевел «Оду Приапу» Алексиса Пирона, с английского фрагмент «Гамлета» Уильяма Шекспира, с польского поэму Адама Мицкевича «Уголино», цикл «CarminaVaria» Симеона Полоцкого, с украинского стихотворения Тараса Шевченко… Занимался литературоведением и филологией. Написал книги о поэте-декабристе Батенькове, Некрасове, А. К. Толстом, учебник по русскому стихосложению...
В моей книге «По-русски с любовью. Беседы с переводчиками» (2008) интервью с Илюшиным нет. Поговорили мы с ним позже - в мае 2015-го. Когда я приехала к Александру Анатольевичу, то поняла, что встречала его в Литинституте, где он работал на кафедре русской литературы. У нас он не преподавал, но облик его запоминается. Интервью получилось большое, - не только про переводы и литературу, но и о родителях, впечатлениях от других стран. Он много читал наизусть из «Божественной комедии», причем оригинал помнил лучше своего переложения. Конечно же, я спросила, почему он взялся за перевод Данте. На что он ответил: «Все переводы «Божественной комедии», включая самый лучший, Лозинского, не являются эквиритмичными. Лозинский перевел весь текст пятистопным ямбом, а Данте писал эндекасиллабом - это итальянский силлабический одиннадцатисложник без разбивки на стопы… Это одна из мотивировок: мне захотелось реанимировать русскую силлабику… Я старался, чтобы русская силлабика была похожа на итальянскую. «Божественная комедия» - архаическая же вещь, поэтому в стиле нужна архаика…»
Что еще запомнилось из нашего разговора? «Кстати, Данте в этом году - 750 лет, а мне - 75, я в десять раз моложе - тоже число знаковое. Но этот год кончится, и всё нарушится, цифры не будут совпадать». «Когда мне давали золотую именную медаль во Флоренции, я должен был, согласно ритуалу, подойти к организатору дантовских дел, чтобы он надел мне медаль. Ему мешала моя борода, и он пробормотал, что, дескать, борода мешается, а я сказал: «Alza la barba». Это эпизод, когда Данте встретился в земном Раю на вершине чистилищной горы с Беатриче, и от стыда опустил голову. Чего ему стыдиться? Ведь он считал, что он изменял Беатриче, потому что после ее смерти у него были другие женщины (она умерла будучи молодой замужней дамой). И она ему сказала: «Ну-ка, подними бороду!» вместо «подними голову» - унизила Данте. Смысл тут: «В глаза, в глаза мне смотри!» А он плачет и чуть ли не слепнет от ее красоты».
Ближе к концу нашего разговора начался сильный дождь, ливень (а до этого светило солнце). Александр Анатольевич вдохновенно читает наизусть, иногда сбиваясь, Данте, Шекспира, а за окном стучит вода, гнутся деревья.
О донна, ты, в ком все мои надеждыСбылись, коль скоро, помощь мне даруя,
Пресекла Ада роковой рубеж ты,
Где след остался твой! Во всем, что зрю я,
Твоея силы и твоего блага
И доброту, и доблесть признаю я.
По твоему, не замедляя шага,
Пути я влекся из рабства к свободе:
Дана тобою мне эта отвага.
Храни меня и впредь в своей щедроте,
С тем чтобы дух мой, исцелен отныне,
Тебе угодным сбросил бремя плоти.