Интервью: Елена Калашникова
Фото со страницы Здравки Петровой в фейсбуке и сайта books.janet45.com
Переводить с близких языков труднее, чем с далеких. Потому что близость эта обманчива. К паре языков «русский - болгарский» это относится в полной мере. На вопросы переводоведа Елены Калашниковой отвечает Здравка Пèтрова (р. 1946) - болгарская переводчица «Жизни и судьбы» Василия Гроссмана, волшебных сказок из собрания Афанасьева, «Анны Карениной», «Героя нашего времени», «Миргорода». А еще г-жа Петрова переводила «Мелкого беса» Сологуба, «Платонова» Чехова, Улицкую, Лимонова, Сашу Соколова - всего более ста наименований. За свои труды она дважды, в 2006-м и 2007 году, удостоена наград Союза Переводчиков Болгарии.
Когда вы поняли, что вам интересно заниматься художественным переводом?
Здравка Петрова: Все началось с детства. Это начало 1950-х годов. Болгария была чуть ли не шестнадцатой республикой СССР. Во всяком случае, радио передавало и болгарские, и русские песни, в книжных магазинах болгарские книжки стояли рядом с русскими. И вот лет в пять-шесть я научилась читать - вопреки сопротивлению мамы, которая была учительницей начальной школы, - а тогда считалось неправильным для ребенка начинать читать до первого класса. На мое воспитание внимания особо не обращали, главным было выживание, так мне кажется. Мама работала в деревне рядом с городом моего детства. Мы жили в пятидесяти метрах от папиной работы - он служил на почте, так что за мной следил в буквальном смысле из окна. И вот в один прекрасный день я начала читать таблички на улицах. Уже невозможно было запретить мне читать, и родители начали покупать мне книжки - и болгарские, и русские (они стоили копейки, намного дешевле болгарских). Вот и получился из меня двуязычный ребенок. А в первом классе учителя меня водили по старшим классам в качестве примера, как надо знать русский язык.
Где вы учились?
Здравка Петрова: В одной из первых языковых гимназий в городе Пловдиве. Я была во втором выпуске русской гимназии. А в софийском университете изучала русскую филологию. Была любимицей прекрасной преподавательницы Киры Георгиевны Андрейчиной. Мы, студенты, помогали ей в написании фразеологического словаря. Кира Георгиевна часто приглашала нашу группу к себе на «собачники». Когда мы шумели, из другой комнаты кричал Венцел Райчев, муж Киры: «А ну потише!» И мы утихомиривались: ОН ПЕРЕВОДИЛ! Венцел был одним из мэтров перевода с русского. Возможно, в это самое время он переводил «Один день Ивана Денисовича» или Достоевского.
А где вы работали после университета?
Здравка Петрова: Хотя мама иногда позволяла себе заикаться: «Эх, если бы ты стала переводчицей...», мы обе знали, что это невозможно. Нужны связи, чтобы добраться до издательства, нужно быть членом партии, чтобы иметь эти связи... Я так и не стала членом партии, представьте. И после университета работала учительницей в маленьком городе, потом в профсоюзном доме культуры - писала сценарии для встреч с передовиками производства, доклады для шефов… И читала, читала, читала. К 25—27 годам я, в общем-то, начиталась хорошо. Причем - на русском. Мировую литературу - только на русском. Ведь у вас она переводилась намного шире, чем у нас, в Болгарии, причем прекрасно. Я использовала свободное, рабочее, время, чтобы научиться печатать на машинке, а печатая, решила переводить. Перевела книжку из любимой своей советской фантастики, «Открытие себя» Владимира Савченко. Конечно, не думая об издании, для себя.
А потом пришли великаны - Окуджава, Высоцкий, Галич... Страсти мои сразу туда!..
Путь мой в перевод лежал через Высоцкого, у которого я снова училась русскому языку.
Через его поэзию?
Здравка Петрова: Да, я расшифровывала песни Высоцкого с магнитофонных пленок. Печатала их на машинке, и так у меня набралось около 150 его песен.
Это были самые любимые ваши песни?
Здравка Петрова: То, что мне тогда попалось. Я собирала их в 1973-м, 1974-м, 1975-м… В сентябре 1975-го я была очень беременная - на седьмом месяце. И тут на гастроли к нам приехала «Таганка»! Мой друг-поэт отвел меня на встречу Высоцкого с писателями в писательское кафе в Софии. Это было перед спектаклем «Гамлет». Я попросила Высоцкого об автографе. Он обрадовался: ему было приятно, что кто-то здесь записал 150 его песен. А его провожатый, болгарин, попросил у меня эту папку. Это, наверное, была единственная в Болгарии папка с песнями Высоцкого. Он обещал вернуть ее через главного редактора издательства имени Христо Г. Данова. А за это он проведет меня на «Гамлета» без билета. Я согласилась. И вот примерно через год я пошла за папкой к главному редактору - прекрасному поэту Ивану Николову, и тогда впервые заикнулась: «А не попробуете ли меня в переводе?..» Перевела два рассказа - им понравилось.
Что это были за рассказы?
Здравка Петрова: Фантастика. Они тогда готовили сборник советской фантастики и дали мне два рассказа оттуда. Потом еще что-то дали.
Получается, если бы в сентябре 1975-го вы не познакомились с Высоцким и его болгарским знакомым, возможно, и не занимались бы сейчас переводом.
Здравка Петрова: Возможно, даже очень вероятно - не занималась бы.
А вскоре я рассказала в издательстве имени Христо Г. Данова о книжке Владимира Савченко. Она им понравилась и вышла у них в 1979 году, кажется. Это была моя первая самостоятельная книжка. И какое счастье, что моя мама была еще жива и узнала, что я делаю первые шаги на пути перевода.
Что для вас самое сложное в переводе?
Здравка Петрова: Вы знаете, нас в университете переводу не учили. Изучали просто русский и литературу. Мой личный интерес к их сложностям создала, наверное, Кира Георгиевна. Она как-то налегала на страноведение. Знать страну - этого, мне кажется, недостает многим переводчикам. Это же океан. И я всю жизнь это постигаю, понемножку. Кстати, я думаю, что вот поэтому мне, уже многоопытному профессионалу, перевод не приедается.
Для болгар сложности возникают от кажущейся близости двух языков.
Люди старшего поколения думают, что знают русский, многие предпочитают читать на русском. Переводить с русского почти для всех - это раз плюнуть! 99,99% и не задумаются, что, скажем, в русском люди садятся в машину, а в болгарском люди туда «всходят». Что «на улице» в русском означает не буквально «на улице». Что для русского слова «дом» из болгарского надо выбрать из шести-семи слов, так же, как и, например, для слова «стол»! Вот такие простые слова. Многие пытающиеся переводить с русского даже не распознают фразеологизмы. Вот и горят синим пламенем всякие вещи в болгарских текстах. Кажущаяся близость - по-моему, главная сложность. Думаю, я ее преодолела.
А для меня главная сложность в синтетичности русского - в отличие от аналитичного болгарского. Деепричастия, которые так элегантны в русском, в болгарском употребляются очень редко.
Мне доставляет удовольствие переводить прошедшее время несколькими прошедшими в болгарском. В нашем языке есть прошедшее совершенное, прошедшее несовершенное, прошедшее предварительное, прошедшее неопределенное, будущее в прошедшем времени, а еще «пересказывательное наклонение» (преисказното наклонение). В русском чаще встречаются эмоционально-оценочные конструкции и уменьшительные существительные.
Какие советы вы дали бы начинающим? Что важно и что не так важно в переводе?
Здравка Петрова: Очень важно: читать. Много. По-болгарски. Знать свой язык досконально. Русский учить всю жизнь, не переставать изучать русское страноведение.
Работать со словарями, наводить справки, советоваться с людьми.
И самое главное: стараться, чтобы перевод выглядел так, словно написан русским автором по-болгарски!