Текст: Андрей Цунский
Фото Робер Дуано/ robert-doisneau.com
«Кто из нас мог бы утверждать в конце своей жизни, что он прожил недаром, и если бы его судили в конце, что он делал, у него было бы какое-то оправдание? Я долго думал над этим и пришел к одному выводу. Он не новый, он известен тысячу лет, и он очень простой. Если у тебя есть силы, если у тебя есть стойкость, если ты способен сопротивляться несчастью и беде, если ты не теряешь надежды на то, что все может стать лучше, вспомни, что у других нет ни этих сил, ни этой способности к сопротивлению, и ты можешь им помочь. Для меня лично — в этом смысл человеческой деятельности. И, в конце концов, не так важно, как это будет называться — «гуманизм», «христианство» или что-нибудь другое. Сущность остается одна и та же, и сущность эта заключается в том, что такая жизнь не нуждается в оправдании. И я тебе скажу больше, то, что я лично думаю, - что только такая жизнь стоит того, чтобы ее прожить».
Гайто Газданов
Можете ли вы себе представить, что открываете книгу, которую до этого не читали ни разу? В этой книге есть и война, и любовь, и спорт, и криминальный сюжет, и тоска русского эмигранта по родной земле? Конечно. Но что же это за книга, если через страниц 30—40 вы откуда-то совершенно точно знаете, что произойдет дальше и чем она кончится? Знаете - и не можете оторваться, даже перелистываете назад, чтобы не упустить неприкрашенной, но удивительно наполненной чувством фразы или просто построенного предложения? Такая книга
есть. И нам предстоит понять, почему и зачем она была написана.
70 лет назад вышел в свет и взорвал литературный мир сороковых годов роман Гайто Газданова «Призрак Александра Вольфа».
Переведенный на все европейские языки роман принес ему не только славу. Великий писатель смог… оставить работу ночного таксиста и жить на литературные заработки, хотя это был далеко не первый его роман. До этого расстаться с рулевым колесом и не всегда приятными ночными рейсами ему не позволяло материальное положение. Но — не только это. Всему свое время.
«Каждый писатель создает свой собственный мир, а не воспроизводит действительность. И вне этого подлинного творчества литература — настоящая литература — не существует».
Гайто Газданов
Русский эмигрант осетинского происхождения и раньше вызывал интерес у читающей публики — но интерес, ограниченный эмигрантскими кругами, хотя противоположные по мировоззрению, но равновеликие Бунин и Горький отозвались о его творчестве очень высоко (впрочем, другие, напротив, — подвергали его жесточайшей критике, если не сказать поруганию). Однако среди его поклонников - Георгий Адамович, Михаил Осоргин, Владимир
Вейдле, Николай Оцуп, Марк Слоним, Петр Пильский — и даже очень ревниво относившийся к нему и его творчеству Набоков…
После того как в 1929 году был напечатан роман «Вечер у Клэр», - автобиографический в чем-то и мистический, несомненно, и полный совершенно реалистических ужасов войны и философии, - эмигранты в
Париже и других уголках земли зачитывались этой вовсе не слезливой, строгой, очень мужской по характеру книгой. «Вечер у Клэр» не принес Газданову ничего, кроме признания этой аудитории. Зиму с 1929 на 1930 год он провел, будучи самым настоящим клошаром — под мостами и в метро. Не знавшие его лично люди представляли себе автора человеком, никак не моложе среднего возраста, а то и старше, с суровым прошлым и блистательным образованием. Во втором они не ошибались. Но были бы огорошены, узнав, что дрожащему под мостом автору «Вечера у Клэр» всего 26 лет.
«У меня — семья: жена, дочь, я люблю их и должен кормить их. Но я не хочу ни в каком случае, чтобы они вернулись в советчину. Они должны жить здесь, на свободе. А я? Остаться тоже здесь и стать шофёром такси, как героический Гайто Газданов?»
И. Бабель Ю. Анненкову
Одной лишь биографии самого Газданова хватило бы не на бабелевский рассказ, а на сагу бальзаковского масштаба и объема — Гражданская война, лагерь солдат-репатриантов в Галлиполи, работа мойщика локомотивов или на конвейере завода «Рено» - мало кто физически выдержал бы такие испытания и просто выжил бы, например, под струями ледяной воды в утробе паровоза…
Наконец
он нашел работу, которая позволяла (в ущерб нормальному сну) погрузиться в самое темное, ночное пространство Парижа и узнать множество людей, стать настоящим парижанином.
Он стал шофером такси. Нашел силы учиться в Сорбонне. Читал. И главное — писал. А ему мало — он увлекался спортом, находил время не только писать и читать, но мог бы провести квалифицированную экскурсию по Лувру… Среди его знакомых — наряду с писателями-эмигрантами и интеллигентными литераторами - шлюхи, преступники, полицейские, журналисты, мошенники, пьяницы и благополучные, ожиревшие от немецких репараций парижские обыватели… И за каждым — по едва заметной примете или словечку — Газданов безошибочно видел судьбу. Его произведения ни в коем случае не документальны — но многие замечали, что его редко высказываемые вслух предсказания оказывались порой трагически, порой до смешного - точными… А сам он — несмотря на отнюдь не романтическую работу, полюбил Париж, принимая людей такими, какими они были. Да и остаются. А в то же самое время…
«…Я приносил с собой жареные каштаны и мандарины в бумажных пакетах, ел каштаны, когда был голоден, ел маленькие оранжевые фрукты, бросая кожуру в камин и туда же выплевывая зернышки. А голоден был постоянно — от ходьбы, от холода и от работы. В комнате у меня была бутылка вишневой водки, привезенная с гор, и я наливал себе, подходя к концу рассказа или под конец рабочего дня. Закончив работу, я убирал блокнот или бумаги в ящик стола, а несъеденные мандарины — в карман. Если оставить их в комнате, они за ночь замерзнут».
Эрнест Хемингуэй
В то же время, когда Газданов выматывался на заводе или депо, по Парижу ходил молодой, недавно женившийся американец. Возможно, они даже покупали в одних киосках спортивные журналы «Ринг» и «Педаль». Но будущий «стипендиат» Нобеля приехал сюда с просто поставленной задачей — заставить, наконец, читающий мир признать себя гением. В книжном магазине «Шекспир и компания» чудесная и добрая хозяйка Сильвия Бич давала ему книги домой «почитать» (и знала, что не отдаст), даже кормила его обедами. Он регулярно наведывался в гости к Гертруде Стайн, где, бывало, общался с Джеймсом Джойсом и регулярно — с Френсисом Скоттом Фитцджеральдом, Эзрой Паундом (будущим поклонником фашизма, антисемитом и — вот ведь шутка судьбы — соседом по участку на кладбище в Венеции с Иосифом Бродским!). У Стайн этот господин тоже плотно закусывал. С Фитцджеральдом они, пожалуй, выпили на пару небольшой французский бар. Дома в грязном квартале ждали голодная жена с ребенком, но борьба за место в мировой литературе была важнее. Это был совсем другого склада человек — Эрнест Хемингуэй. Газданова ни в «Шекспир и компанию», ни тем более в гости к Гертруде Стайн просто не пустили бы — и не знали о нем, а если б знали - ему и прилично одеться было не во что. Но главное — он и сам бы туда не пошел.
Говорят, идея романа «Прощай, оружие», пришла Хемингуэю, когда, не зная французского быта, он дернул не ту цепочку в туалете и обрушил себе на голову тяжелую фрамугу. Случай напомнил ему, как он был ранен на войне.
С Газдановым такое не приключилось бы. Переночевать в ночлежке на влажных простынях под дистрофически тощим одеялом было для него редкой удачей. Если попробовать английское название романа Хемингуэя о Париже «Праздник, который всегда с тобой», The Movable Fest «перевести» при помощи гугловского переводчика, получится «передвижной банкет». Для Газданова был роскошью обед в русской «обжорке» за три франка. Хотя при чем тут Хемингуэй? Как он сюда вообще влез? Возможно, что и еще раз втиснется.
Я… вдруг вспомнил речь моего учителя русского языка, которую он сказал на выпускном акте: «Вы начинаете жить, и вам придется участвовать в том, что называется борьбой за существование. Грубо говоря, есть три ее вида: борьба на поражение, борьба на уничтожение и борьба на соглашение. Вы молоды и полны сил, и вас, конечно, притягивает именно первый вид. Но помните всегда, что самый гуманный и самый выгодный вид - это борьба на соглашение. И если вы из этого сделаете принцип всей вашей жизни, то это будет значить, что та культура, которую мы старались вам передать, не прошла бесследно, что вы стали настоящими гражданами мира и что мы, стало быть, тоже не даром прожили на свете. Потому что, если бы это оказалось иначе, это значило бы, что мы только потеряли время. Мы старые, у нас нет больше сил создавать новую жизнь, у нас остается одна надежда - это вы». «Я думаю, что он был прав, - сказал я. - Но, к сожалению, мы не всегда имели возможность выбирать тот вид борьбы, который мы считали наилучшим».
Г. Газданов, «Призрак Александра Вольфа»
1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны Гайто Газданов дал присягу на верность Французской Республике. Формально он мог этого не делать. Он служил срочную службу в армии другой страны. Да, в конце концов, он даже не был гражданином Республики — иностранцем без гражданства с патентом водителя такси… Но он не мог этого не сделать. Некоторые эмигранты, включая знаменитых Гиппиус и Мережковского, уже водили шашни с нацистами, когда немцы вошли в Париж, а кое-кто устремился в дом 4 на улице Гальера — в редакцию газеты «Парижский вестник» - издания русских коллаборационистов.
А Гайто Газданов вернулся в Париж с Лазурного берега, где мог спокойно переждать и посмотреть, чем все кончится, — и вернулся участником ячейки Сопротивления.
Он был уже женат на Фаине Ламзаки — гречанке из Одессы, у них появилась квартира с ванной — редкостью для Парижа по тем временам. Правда, диван был узкий и всего один, спали они по очереди — ночью Газданов был на работе, утром уходила она… И эта квартира стала конспиративной.
Несколько знакомых были расстреляны в гестапо. Знакомых евреев нужно было прятать и переправлять на неоккупированную территорию. Их детей крестили в православной церкви, чтобы спасти им жизни. Депортированные в лагеря еврейские семьи оставляли русскому таксисту на сохранение ценности и деньги — их нужно было надежно спрятать.
А затем, в 1943-м появились партизанские отряды бежавших из концлагерей советских военнопленных. Газдановы стали связными партизанской группы «Русский патриот».
Газданов участвовал в издании и распространении антифашистской газеты. А дома — спрятан пленный, или еврей, или разыскиваемый гестапо участник сопротивления
из бежавших советских пленных… Фаина, одев несколько таких беглецов во французскую форму без погон, пешком проводила их на конспиративные квартиры средь бела дня (не в комендантский же час?!)… Ежедневно писатель и его жена рисковали оказаться в Гестапо – и конец был бы ясен. Немецкие офицеры, садясь в его такси, не подозревали, что в буквальном смысле сидят на тираже газеты «Сопротивление»…
Но в августе 1944 года кошмар кончился. И снова в городе появляется знакомый нам американец! Как рассказывают, он ввалился в бар отеля «Ритц» и крикнул: «Париж освобожден!» «Ура» - кричит бармен. А бородатый Хэмингуэй провозглашает: «72 коктейля «Маргарита!» Нелегкое, видно, дело штурмовать столицы, взятые врагом, таская за собой передвижной банкет…
Вернулись, пережившие кошмар концлагерей евреи, отдавшие на сохранение Газданову свои сбережения. Замки чемоданов не сразу открывались — они проржавели. К ним никто не прикоснулся за 5 лет…
«Нам дана жизнь с непременным условием храбро защищать ее до последнего дыхания».
Гайто Газданов
«Призрак Александра Вольфа» Гайто Газданов начал писать в 1942 году. Искренний и преданный сторонник «борьбы на соглашение» увидев нацизм воочию понял, что снова лишен возможности выбора того способа борьбы, который считал наилучшим. Есть Зло, которое понимает только язык силы. Несколько лет урывками писал он роман, где выстроилась классическая фигура — треугольник. Но это не водевиль. Это треугольник между Человеком, Любовью и Злом, от которого Любовь нужно защитить.
Этот роман даже экранизировали на американском телевидении.
Посмотрев экранизацию, обычно очень разборчивый в словах Газданов, помолчав, покрыл фильм крепчайшим матом,
закончив словами: «Ни <хрена> они ни в нашей жизни, ни в нашей литературе не понимают!»
Есть такие книги, которые порядочный человек, прочитав страниц тридцать-сорок, уже знает, что будет дальше. И чем эта книга кончится. Если в начале юноше, почти обреченному, удается на огромном для револьверного выстрела расстоянии, почти смертельно ранить всадника на коне бледном, имя которому Смерть, и за которым следует ад - однажды ему придется довести дело до конца, чтобы защитить уже не только себя. Не только свою жизнь — а Жизнь с большой буквы.
Если вы читали «Призрак Александра Вольфа» - есть повод перечитать. Если же нет — читайте. Читайте! Время как раз подходящее.
А Газданов… Нет смысла делать литературоведческий разбор его книг. Это уже делали неоднократно — справьтесь в интернете. Стоит привести, разве что, еще одну цитату:
«Я верю в Бога, но, вероятно, я плохой христианин, потому что есть люди, которых я презираю, потому что если бы я сказал, что это не так, — я бы солгал. Правда, я замечал, что я презираю не тех, кого обычно презирают другие, и не за то, за что людей чаще всего презирают. Огромное большинство людей надо жалеть. На этом должен строиться мир».
А кого и за что презираете вы? Уверены ли вы, что та культура, которую старались вам передать, не прошла бесследно, что вы стали настоящими гражданами мира?
Ссылки по теме:
Автор-собеседник. Гайто Газданов - 06.12.2015
Фильм о Газданове впервые покажут в Москве - 04.12.2015
Будете у нас в Париже… - 06.02.2017