Текст: Петр Моисеев *
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
О невозможном убийстве
Первая и лучшая из книг, которым посвящен этот обзор, - роман Джона Вердона «Питер Пэн должен умереть». Вердон — один из немногих современных западных авторов, которых можно назвать детективщиками в строгом смысле слова. В своей четвертой книге он предлагает читателю целую цепочку загадок: на кладбище во время похорон своей матери убит бизнесмен; точно известно, откуда был сделан выстрел; однако
выстрел не мог быть сделан: между убийцей и жертвой было непреодолимое препятствие в виде горизонтальной поперечины уличного фонаря. Дальше — больше: чтобы заманить жертву на кладбище, убийца реализует достаточно сложный замысел (подробности опускаю), хотя мог добраться до нее в любом другом месте.
Почему для такого — достаточно простого — дела заказчик нанял очень дорогого и абсолютно непредсказуемого киллера-психопата, который обычно берется только за случаи исключительной сложности? И почему киллер, вместо того чтобы спокойно уехать из страны, продолжает совершать убийства, не входившие в заказ?
Большим достоинством романа является то, что все эти загадки в результате оказываются разными сторонами одной,
которая к тому же решается столь же просто, сколь и неожиданно (даже для искушенного читателя). Вообще Вердон от романа к роману прогрессирует. Это всегда тяжело, а в современной литературе встречается крайне редко. Да, в первом романе о Дэйве Гурни «Загадай число» он предлагал более эффектные загадки; но для объяснения главной из них (как убийце удалось «читать мысли» своей будущей жертвы) автору пришлось ссылаться на безумие преступника. «Питер Пэн» в некоторых отношениях тоже не идеален; однако недостатки здесь уже носят второстепенный характер. Преступник вроде бы тоже сумасшедший — но в детективной части романа он действует абсолютно рационально. Лишь в финале Вердон добавляет эффектную сцену для любителей сенсационной литературы, где безумие злодея предстает перед нами во всей красе. Но роман хорош тем, что эту сцену можно было бы выкинуть без малейшего ущерба для книги. Есть надежда, что рано или поздно Вердон и вовсе научится обходиться без таких «голливудских» эпизодов, да и о преступниках-психопатах забудет. Как говорил известный предшественник Дэйва Гурни, «преступление — вещь повседневная, логика — редкая». Сильная сторона «Питера Пэна» - именно в логике; слабая — в «родимых пятнах» разного рода «пинкертоновщины».
Об Уолл-стрит
В автобиографии Терни Даффа есть весьма примечательное признание: «...слова полились из меня почти как из ручья Керуака — то есть главным на тот момент было количество, а не качество. Сказать честно, большая часть моей писанины не очень привлекательно выглядит». Это действительно так. Оправданием Даффу может служить лишь то, что, как следует из книги «Исповедь волка с Уолл-стрит», цель ее написания чисто психотерапевтическая: герой только что закончил во второй раз лечиться от наркомании, потерял работу и семью, творчество (или, лучше сказать, писание) — его единственное прибежище. Безусловно, если книга помогла своему автору, она была написана не зря. Нетрудно понять и издателей, сделавших ставку на «Исповедь...»:
после успеха двух книг Белфорта мемуары еще одного бывшего обитателя Уолл-стрит наверняка себя окупят.
Тем более что все слагаемые успеха налицо: снова герой начинает зарабатывать безумные деньги, не имея финансового образования; снова герой погружается в пучину разврата; снова приобретение зависимости (на этот раз кокаиновой) и борьба с ней — в конечном счете успешная. Вот разве что «волком» героя этих воспоминаний можно назвать с большой натяжкой: на Уолл-стрит его целью, как он сам признается, было нравиться всем. Ради этого он на первых этапах своей карьеры готов на любое унижение из числа тех, которым любит подвергать подчиненных один из боссов Даффа. Тем более деваться герою особенно и некуда: профессиональных знаний и умений ему катастрофически не хватает, так что приходится доказывать свою ценность как-то иначе. И даже приобретя некоторые необходимые для трейдера рабочие навыки, Терни, судя по всему, в организацию вечеринок после рабочего дня вкладывается едва ли не больше, чем в свою основную работу; и сами его сделки отнюдь не «волчьего» масштаба — по крайней мере, для ФБР он интереса не представляет.
Для литературы тоже: все, что Дафф сделал для нее, уже было сделано Бегбедером. Мы уже читали описания тошнотворных «роскошных» вечеринок с экстази и кокаином; уже видели инфантильного «романтически»-эгоистичного героя, которого способна духовно воскресить лишь любовь женщины; видели, как он кается в том, что предал эту женщину, — и как он предает ее снова. Разница между ними лишь в том, что, несмотря на не особо значительный талант французского беллетриста, он значительно крупнее Даффа как литератор. Если говорить об истории героя, то сильнее всего изложено то, что автор по-настоящему пережил: мучения человека, осознавшего, что он наркоман. Но и здесь впечатление производит больше сам фактический материал, подноготная биржи, чем его подача.
Кстати, о подаче: редакторам книги нехудо бы запомнить, что «Уолл-стрит» - это улица, а значит, слово женского рода; а слова «Аргус» и «Галеон» склоняются даже тогда, когда являются названиями фирм.
О милых людях и уютных поместьях
Роман Дот Хатчисон «Сад бабочек» - очередная книжка о маньяках. Триллером ее назвать трудно, потому что с самого начала мы знаем, что преступники пойманы, а героини (по крайней мере, некоторые) спасены; осталось только вместе с агентами ФБР выслушать историю их заточения из уст самой стойкой жертвы, которая, в силу своих лидерских качеств, стала для подруг опорой. Главных злодеев двое. Всю кашу заваривает очень богатый человек, широко известный своей благотворительной деятельностью. На территории своего поместья, посреди роскошного сада он строит второй сад — тюрьму, куда прячет похищенных девушек. Девушкам на момент похищения шестнадцать (Садовник-де прекрасно определяет возраст на глаз); когда им исполняется двадцать один, он их умерщвляет, чтобы их красота не начала увядать, и консервирует в смоле — под стеклом, чтобы потом на них любоваться. При этом Садовник настаивает на том, что похищает и насилует девушек для их же блага — дескать, в Саду они в безопасности; это, впрочем, не мешает ему делить своих жертв с сыном-садистом.
Есть распространенное заблуждение, которое, видимо, разделяет и Хатчисон: высокохудожественная книга должна поражать, потрясать и продирать морозом по коже. В таком случае главным источником высокой художественности должен, очевидно, считаться морг.
На протяжении первой половины «Сада бабочек» вы, скорее всего, не раз испытаете желание закрыть роман и забыть о нем как о страшном сне. Если вы все же не поддадитесь этому желанию, то к середине книги впечатления притупятся: большой минус такого рода произведений в том, что к отвратительному быстро привыкаешь.
Возможно, понимая это, Хатчисон все же пытается преподнести нам что-то вроде неожиданного поворота сюжета в финале; он и правда неожиданный (что это за поворот, я, разумеется, умолчу), однако и из предыдущих событий никак не вытекает — с таким же успехом его могло и вовсе не быть. Чуть более интересной представляется возможное объяснение поступков главной героини (маньяк Садовник дает ей имя Майя), которое — тоже в финале предлагает фэбээровец Брэндон Эддисон. Однако Хатчисон, придумав такой — довольно эффектный — ход, так и не решила, что с им делать, поэтому так и непонятно, прав был Брэндон или нет. Вроде бы нет, но тогда
зачем буквально на предпоследней странице бросать вскользь настолько неожиданную версию и тут же ее опровергать?
1 Петр Моисеев - кандидат философских наук, литературовед, специалист по истории и теории детективного жанра. Проживает в Перми.
Ссылки по теме:
Красный конь Ленинград - 08.08.2017
Вампиры, бессмертный Фантомас и Харри Холе - 20.07.2017
"Джон Гришэм и его «Информатор» - 30.06.2017