Интервью: Андрей Мягков
Фото: из личного архива Павла Пономарёва, пресс-служба РГДБ
С Никитой Немцевым и Анастасией Разумовой мы уже беседовали - значит, самое время помучить вопросами главного триумфатора. Раньше малой прозе никак не удавалось вскарабкаться на Лицейский пьедестал, и вот наконец случилось: Павел Пономарёв забрался на верхнюю ступеньку вместе со своими "Мышиными песнями". Рассказы, составившие сборник, оказались написаны бархатным, традиционным даже языком, а вот герои в них, напротив, молоды и не прочь исправить кару звездного неба: об этом и поговорили.
Начнем с очевидного: расскажите о себе?
Павел Пономарёв: Я родился в маленьком степном городке Рубцовске Алтайского края. После школы перебрался в краевой центр — Барнаул. Там окончил колледж культуры по классу классической гитары, а после — филфак педуниверситета. Семь лет преподавал словесность студентам колледжа культуры, в котором прежде учился. Сейчас работаю выпускающим редактором в журнале «Алтай».
А пару слов о «Мышиных песнях»?
Павел Пономарёв: Этот сборник я не связывал какой-то единой темой, но все же отбор имел место быть. Руководствовался скорее интуицией в подборе рассказов, нежели осознанным желанием воплотить некий «замысел». «Мышиные песни» — это опыт наблюдения за современной действительностью с некоторыми автобиографическими вкраплениями.
Почему для этого «опыта наблюдения» вы избрали жанр рассказов, а не романа? Как вообще относитесь к тому, что многие читатели - да и писатели - воспринимают рассказы не как самостоятельную форму, а как что-то вроде писательского черновика?
Павел Пономарёв: На мой взгляд, рассказ вполне себе самодостаточный жанр. Порой экспериментирую в соцсети в жанре поста или мини-рассказа. Зачастую сюжетом такого поста служит какой-нибудь нелепый случай по дороге в магазин. Очень полезный опыт для прозаика — создать цельную историю в нескольких абзацах. Специально не выбирал, в каком формате писать, может, когда-нибудь случится и роман. А если не случится, буду утешать себя, что вот Антон Павлович тоже ни одного романа не написал.
Как так получилось, что вы начали писать?
Павел Пономарёв: Писать я начал еще в юности. Сначала это были стихи, много плохих стихов. Потом мы с друзьями сколотили рок-группу, и я попробовал писать песни. К прозе пришел довольно поздно: после филфака у меня случился приступ литературного голода. Не могу назвать себя человеком начитанным, но был период, когда я слонялся по библиотекам, тыкался в разные книжки и не находил искомого. Трудно сказать, что именно я искал, но благодаря этому поиску появились первые рассказы.
Искали с точки зрения формы или содержания?
Павел Пономарёв: Хотелось пережить определенное состояние, и я искал подходящую книгу, но не находил. Пришлось самому садиться за клавиатуру.
Ну и дописались до победы в "Лицее". Можете вспомнить свои эмоции, когда объявили, что победитель - это вы? Лауреатство на что-то повлияет?
Павел Пономарёв: В тот момент я думал лишь о том, как бы не свалиться от солнечного удара посреди Красной площади. Жара стояла жуткая. Осознание победы приходило постепенно. А лауреатство я воспринимаю как своего рода пендель от провидения. То есть если тебя отметили премией - давай, пиши дальше.
Читали ваших коллег-финалистов? Кто-нибудь понравился?
Павел Пономарёв: Кое-что читал. Понравилась проза Никиты Немцева: самобытная, хлесткая, с интересным слогом. В поэзии… Я не спец по стихам, но поэма Оксаны Васякиной «Когда мы жили в Сибири» меня зацепила.
Насколько я знаю, кто-то из финалистов участвовал в создании обложек к своим книгам, а кто-то нет. Какая история у вашей обложки? Довольны ей?
Павел Пономарёв: Обложкой доволен. Хотелось, чтобы обложка первой книги как-то соответствовала содержанию, создавала определенное настроение, если угодно, предвкусие. И спасибо издательству Ridero и премии «Лицей», что позволили это осуществить. Автор иллюстрации - талантливая барнаульская художница Наталья Дрилева. Книжку ей уже подарил, она довольна.
Какое место в вашей жизни сейчас занимает литература?
Павел Пономарёв: Для меня литература - это возможность разобраться в чем-то с помощью слов. Такие «словесные разборки» в своем роде. Звучит несколько по-дворовому, да. С помощью литературы я выясняю отношения с собой, с прошлым, с окружающей меня действительностью и теми вопросами, которые она мне постоянно подкидывает.
И какие это вопросы?
Павел Пономарёв: Да вопросы старые: зачем живет человек, что делать, кто виноват и так далее.
А что насчет более приземленных вещей: как вы относитесь, например, к успеху?
Павел Пономарёв: Мне кажется, успех полезен в гомеопатических дозах. Известны примеры, когда литератор занимается успешностью, а не литературой. Это печально.
У нас, как ни крути, крайне централизованная страна. Возможна ли сейчас - вопрос и как к автору, и как к редактору журнала - литературная карьера «в обход» Москвы? Или, напротив, удаленность от столицы - это такая заслонка, которая в теории позволяет заниматься литературой, а не успешностью?
Павел Пономарёв: Жить и писать можно где угодно, хоть в глухой деревне. Благо есть интернет, позволяющий отсылать рукописи в толстые журналы или издательства. Если произведения интересны, то их обязательно заметят.
Давайте подробнее про ядро ваших рассказов: откуда интерес к «юношеской» тематике?
Павел Пономарёв: Я не ставил перед собой задачу писать молодежную прозу. Удивился, когда подобный вопрос о юношеской тематике мне задали после пресс-конференции в Москве. Было время над этим подумать. Юность интересна в силу своей рубежности, когда человек переживает экзистенциальную ломку, начинает искать себя в мире, задавать вечные вопросы. Эта возрастная ниша менее всего подвержена стагнации, несмотря на натиск культа потребления. Там бушуют вихри из любви и ненависти, случаются фантастические споры русских мальчиков и девочек, исправляющих карту звездного неба, по Достоевскому. Как преподаватель, я много общался со студентами. Мы обсуждали произведения классиков, спорили, находили какие-то параллели в реальной жизни… Ценно то, что подростки еще не умеют мыслить шаблонами, изъясняться пыльными заученными фразами и в силу этой непосредственности порой совершают открытия.
Рассказы, насколько я понимаю, писались независимо друг от друга, но иногда кажется, что молодой герой в них один. Насколько это вы сами - или, может, кто-то из ваших учеников? В каких отношениях в целом ваша проза с реальностью?
Павел Пономарёв: Автобиографический опыт в рассказах присутствует, но отождествлять автора и героя, думаю, не стоит. Иногда людям приходится объяснять, что это вымысел, а не документальная проза.
А можете определить, что из этого для вашей прозы первично - вымысел или реальность? Что на что «надевается»?
Павел Пономарёв: Я не особо умею фантазировать и «голую» фантастику вообще не очень [люблю]. Живая действительность — основной источник. Но сырой материал, который может быть заметкой из новостной ленты или чем-то увиденным из окна, требует некоторых литературных манипуляций, чтобы стать рассказом. Без вымысла никак.
Верите, что литература может что-то изменить в реальной жизни, или это только про самовыражение?
Павел Пономарёв: Хорошо, когда литература ничего физически не меняет — то есть города и веси стоят на месте — но, как растения, невидимо питает ноосферу «кислородом». Или человек находит «свою книгу» и что-то такое разрешает в себе. Тоже хорошо.
Какая-нибудь книга помогла вам что-то в себе таким образом разрешить?
Павел Пономарёв: Таких книг было много. В свое время очень повлияла проза Достоевского.
Ну а другие любимые авторы? Ощущаете чье-то влияние или, наоборот, стараетесь отстраняться, когда пишете?
Павел Пономарёв: Были периоды увлечения классиками: Чехов, Кобо Абэ, Платонов… Но теперь вроде отпустило. Насчет отстранения: когда что-то пишу, Андрея Платонова точно не достаю с полки. В его текстах живут стилистические лангольеры.
Лангольеры? То есть, почитав Платонова, пишешь как Платонов?
Павел Пономарёв: Совершенно верно.
Язык вашей прозы, как мне показалось, традиционный – ничего плохого в этом, оговорюсь, нет. Насколько для вас в литературе существенна «новизна», поисками которой так часто занимаются?
Павел Пономарёв: Я думаю, экспериментировать в творчестве нужно, но поисками новизны как таковой заниматься бессмысленно. То есть сидеть и думать: что бы такого наворотить, чтобы все восхитились. Когда есть о чем сказать, форма, индивидуальный стиль образуются естественным путем.
Зачем людям читать «Мышиные песни»? Попробуйте убедить потенциального читателя в нескольких предложениях.
Павел Пономарёв: Убеждать не буду. Можно попробовать почитать. Может, понравится.
Ну а если бы это была составная часть более универсального вопроса? Например, "зачем вообще в двадцать первом веке читать книги?"
Павел Пономарёв: Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей об ипотеке, например.
Ох, это тоже из автобиографического опыта?
Павел Пономарёв: К счастью, нет.