Текст: Илья Пожидаев
Секреты восприятия и запоминания
Общеизвестно, что краткость – она не только сестра таланта, но также залог понятности и доступности. Предложение в три строчки, да еще пересоленное причастными и деепричастными оборотами, воспринимается с трудом. Во всяком случае, хуже, чем если после одного, двух, трех слов – ставить точку. Аналогичным образом застывшие экранные изображения, резиново-жвачные сцены, отсутствие динамики – побуждают зрителя переключить или выключить. Со впечатлением – красочным, сочным, кричащим – лучше не тянуть, а огорошивать оным прямо с порога. И с каждым новым фрагментом не утрачивать, но упрочивать достигнутый эффект.
На YouTube максимальное внимание стяжают, как правило, динамичные видео. Такие, что с непривычки аж в глазах зарябит. Аудитория, как ни странно, запрашивает именно их. Рекорды, понятное дело, обновляются в режиме нон-стоп, но на сегодняшний день в мире нет ничего более просматриваемого, чем миленький клип под названием «Baby Shark Dance». Ребенок поет незамысловатую песенку, а попутно производит одни и те же нехитрые телодвижения. На фоне, ни секунды не отдыхая, снуют рисованные рыбки, извиваются рисованные водоросли, поднимаются нескончаемые рисованные пузырьки. Ролик, к слову, вот-вот достигнет восьмимиллиардной планки просмотров.
Исследователь из Калифорнийского университета Эдриен Чопин полагает, что в режиме поиска человек способен «выхватывать» в среднем до 13 кадров в секунду. При таком раскладе зрителя удается погрузить в атмосферу вовлеченности. Сделать его не только частью происходящего, но и как бы главным действующим лицом – эдаким охотником и добытчиком. Опросы, проведенные компанией «Майкрософт» в 2015 году, позволили установить, что в среднем внимание современного человека фиксируется на том или ином объекте на 8,25 секунды. В литературе срабатывают в общем-то схожие механизмы. Тем более, что могучие тексты нередко простирают свое бытие на экраны кинотеатров, телевизоров и мониторов.
«Клиповые» писатели последних десятилетий
Все, кто не отгорожен от внешнего мира глухой стеной, – хоть краем уха, но слышали что-то про «Бойцовский клуб». Независимо от языка, гендера, вероисповедания, цвета кожи и прочего. Фильм Дэвида Финчера по одноименному роману Чака Паланика стал самой настоящей культурной бомбой. От ее взрыва до сих пор продолжает потряхивать, хотя прошло уже почти 22 года. Картина признана кинематографической классикой, а мировые сборы вплотную приблизились к 150 миллионам долларов, с учетом всех прежних курсов.
Что касается автора идеи и текстового субстрата под будущий шедевр, по состоянию на 2008 год, то бишь спустя девять лет после выхода фильма на экраны, суммарный тираж всех книг Паланика составил «всего» 3 миллиона экземпляров. Еще примерно через три года – 4,5 миллиона. По состоянию на 2019 год Паланику удалось-таки преодолеть суммарный 10-миллионный тираж. Причем на сегодняшний день в одних только США и только официально продано свыше пяти миллионов единиц «Бойцовского клуба». Цифры далеки от того, чтобы помпезно ввести автора в пантеон культовых – наряду, скажем, с Маргарет Митчелл, Сидни Шелдоном или Айзеком Азимовым – но, как ни крути, все равно внушительные. Как видим, писатель грамотно сработал на пестрый и шустрый видеоряд. Пестротой, броскостью и экстремальными скоростями в самом тексте. Тем, собственно, и прославился.
Прогрохотавший в последние годы Анджей Сапковский – тоже писатель, львиная доля успехов которого связана с визуальными адаптациями. Да, книги из цикла «Саги о Ведьмаке» безумно интересно читать. Сюжетные зигзаги и образно-символические изыски Сапковского поглощают и завораживают, часами напролет не позволяя отложить книгу. И тем не менее, факт остается фактом: не будь фильмов вкупе с играми – поляк, скорее всего, остался бы автором второго, если не третьего эшелона. Об этом прямо свидетельствуют цифры. Культовая сага разошлась по миру тиражом в более чем 15 миллионов книжных экземпляров по состоянию на 2019 год – более чем неплохо. Однако игры по «Ведьмаку» проданы тиражом свыше 20 миллионов копий. О бешеных цифрах кинопроката и говорить не приходится. Пропасть между написанным и представленным в виде аудиовизуального ряда – вновь огромна. А все, видимо, потому, что подобное лучше смотреть, нежели наслаждаться буквенной массой, лежа в шезлонге.
Случается, впрочем, прославиться «клиповостью» и помимо киношно-компьютерной. Взять хоть роман Виктора Пелевина «Generation П» или книгу Януша Вишневского «Одиночество в Сети». Обе впоследствии экранизировали, однако снятые фильмы прокатались, прямо скажем, так себе. До популярности текстовых «исходников» не дожали уж точно. И уж точно не сделали им рекламу, а скорее, наоборот: книги распиарили фильмы. Тираж «Generation П» превысил 3,5 миллиона экземпляров, тогда как фильм на его основе кое-как выдавил 7 миллионов долларов в прокате, даже не окупив расходы на создание. Тираж «Одиночества в Сети» превысил 10 миллионов экземпляров, в то время как фильм по этой книге собрал разве что только негативные оценки зрителей.
Блеск и нищета текстовой фрагментарности
Разумеется, всех авторов, пашущих в жанре «клиповости», в одной статье не рассмотреть. Даже вскользь и даже мировых знаменитостей – их действительно очень и очень много. Раз технология продуктивна, то и грех от нее отбрыкиваться. Важно просто понимать, о чем идет речь: любой писатель, которому в своих текстах удается создать эффект нескончаемого потока картинок, является полноценно «клиповым». Результат может достигаться по-разному. За счет коротких – едва ли не односложных – предложений. За счет запредельно плотного сюжетного динамизма. За счет постоянного появления все новых и новых действующих лиц – вплоть до самого занавеса. Важно лишь, чтобы вечно недовольный потребитель ни на миг не скучал. Но и не утомлялся чрезмерно от непрестанного мельтешения. С последним как раз возникли сложности.
К прискорбию, восприятие и запоминание – отнюдь не бездонны. Конечно, человеку нужно разнообразие – иначе попросту станет скучно. Но, с другой стороны, если вливать в нейронную массу все новые и новые юниты, как пинты в бочку, то рано или поздно захлещет через край. Считается, например, что за всю жизнь среднестатистический гражданин запоминает порядка 5 000 лиц. Само собой, на практике разброс оказывается более существенным: от 1 000 до 10 000. Но свыше 10 000 лиц все же мало кому удается безошибочно запомнить. Словарный запас даже самых образованных респондентов редко превышает 86 тысяч слов. А ведь он копится десятилетиями! В этой связи можно предположить, что существует и некий лимит запоминания действующих лиц и сюжетных линий в рамках одного произведения. Перешел Рубикон – отпугнул читателей. Выкладки ученых-нейрофизиологов оптимистичны. Дескать, мы можем втиснуть в нашу память в 10 раз больше информации, чем втискиваем сейчас. Но пока это всего лишь оптимистичные предположения.
Как бы то ни было, прежнего успеха никому, даже мастодонтам клиповой литературы, в последнее время повторить не удается. Хотя многие из них, казалось бы, в самом расцвете творческих сил. И тем не менее – они все реже попадают в струю. Тиражи снижаются. Визуальные адаптации новинок не вызывают былого экстатического восторга зрительских и читательских масс. Схемы, которые еще несколько лет назад выстреливали стремительными ракетами, – нынче рвутся разве что петардами. О подлинных причинах остается лишь догадываться. Просто отметим, что с перманентно мелькающими цветовыми всполохами специалисты не рекомендуют перебарщивать. Тут как с приготовлением деликатесов из рыбы фугу: можно облизать пальчики, а можно – больше никогда в жизни не встать из-за стола.
Изобрести универсально срабатывающую отмычку, увы, так до сих пор и не удалось. Броскость, оказывается, не только манит, но и отталкивает. А стало быть, и применять ее нужно в сугубо ограниченном спектре случаев – дабы не переборщить. Мировые чемпионы и рекордсмены в супертяжелой литературной категории, поигрывая яркими и простыми картинками, еще покамест криво-косо держат марку. А вот едва оперившимся желторотикам, увлеченным тем же самым, навряд ли теперь позавидуешь.