Текст: Ольга Лапенкова
В начале января мы уже разбирали рассказ «Конь с розовой гривой», интрига которого, казалось бы, проще некуда. Деревенский мальчишка, оставшийся сиротой и живущий с дедушкой и бабушкой, мечтает, чтобы ему купили редкое лакомство — пряник в виде коня, но с деньгами у семейства туго… И вот бабушка просит парнишку помочь ей: набрать в лесу земляники, чтобы продать в городе. Казалось бы, что тут премудрого? Но даже в таком простом деле возникают непредвиденные обстоятельства…
Однако главное в рассказе «Конь с розовой гривой» — это, конечно, не история лесных приключений главного героя, а «срез» жизни сибирского крестьянства в 1930-е годы. Ненароком упоминая, как жила семья главного героя, а также их соседи — например, дядя Левонтий и тётка Васеня с выводком ребятишек, — Астафьев показывает, что эти люди сталкивались с трудностями, которые в наши дни кажутся немыслимыми. Современный школьник — по крайней мере, живущий в городе, — привык, что всё необходимое можно купить в супермаркете. А тут людям приходится выращивать овощи на огороде, держать кур, коз, коров и, разумеется, посвящать уйму времени такому вот домашнему хозяйству, иначе будет просто нечего есть…
Но продовольственные трудности — не единственная проблема людей того времени: намного страшнее было прогневать власть. В статье, посвящённой автобиографическому рассказу «Конь с розовой гривой», мы упоминали, что в 1931 году отца В. П. Астафьева объявили врагом народа и послали на строительство Беломорско-Балтийского канала. Дело было в том, что до революции 1917 года семье Астафьевых принадлежала мельница, но потом её признали коллективной собственностью. Но отец будущего писателя однажды зашёл туда и нечаянно «сотворил аварию», за что его и осудили: специально, мол, решил загубить общественное добро…
В рассказе «Фотография, на которой меня нет» автор идёт дальше — и вспоминает не только о родителях, но и о деде, прадеде, рассказывая печальную историю семейного гнезда.
Родные люди вот какие...
В начале рассказа Астафьев прибегает к излюбленному приёму: он немного «обманывает» читателя, уделяя много внимания предмету, о котором якобы пойдёт речь. Так было с «Конём с розовой гривой», так происходит и в «Фотографии...»: произведение начинается с того, что сельская ребятня ждёт приезда фотографа, а это редкая птица в сибирской глуши! Мальчишки и девчонки только и мечтают, как будут позировать для совместного снимка, а местные жители переживают, не в силах решить, куда поселить дорогого гостя:
- Учитель и учительница — муж с женою — стали думать, где поместить фотографа на ночёвку.
- Сами они жили в одной половине дряхленького домишка, оставшегося от выселенцев, и был у них маленький парнишка-ревун. <...>
- Во второй половине дома размещалась контора сплавного участка, где висел пузатый телефон, и днём в него было не докричаться, а ночью он звонил так, что труба на крыше рассыпалась <...>.
- Такую персону, как фотограф, неподходяще было учителям оставить у себя. Решили поместить его в заезжий дом, но вмешалась тетка Авдотья. <...>
- — Им тама нельзя. Ямщиков набьётся полна изба. Пить начнут, луку, капусты да картошек напрутся и ночью себя некультурно вести станут... <...>
- Фотограф был пристроен на ночь у десятника сплавконторы. Жил в нашем селе грамотный, деловой, всеми уважаемый человек Илья Иванович Чехов. Происходил он из ссыльных. Ссыльными были не то его дед, не то отец. <...> Там его и разговором умным займут, <...> и книжку почитать из шкафа достанут.
- Вздохнул облегчённо учитель. Ученики вздохнули. Село вздохнуло — все переживали.
Нынешний школьник, читая этот отрывок, наверняка посмеётся. Такая суматоха из-за какого-то фотографа? Но не будем забывать, что дело происходит в 1930-х годах, почти сто лет назад. В то время не было современных фотокамер, а тем более — планшетов и смартфонов. Чтобы сделать кадр, нужно было везти с собой громоздкий аппарат, а потом вручную проявлять снимки. И, конечно, удовольствие это было не из дешёвых. Но дело не только в деньгах: для сельского люда приезд фотографа — событие уникальное, и местные жители видели в нём возможность «остановить» время, навсегда сохранить воспоминания о родных и близких людях. Это сейчас все живы-здоровы, а там — кто знает, как сложится судьба…
Приметы времени
К сожалению, сибирские крестьяне по собственному опыту знали, что с человеком в любой момент может случиться что угодно. И речь не только о главном герое, который потерял и отца, объявленного врагом народа, и маму, погибшую в результате несчастного случая. В этом отрывке есть множество примет быта, которые стоит рассмотреть подробнее.
Во-первых, обратим внимание на контору сплавного участка. Это замысловатое выражение обозначает организацию, которая отвечала за заготовку древесины и её «сплав», то есть отправку по воде — куда-то, где её можно продать. В рассказе «Конь с розовой гривой» действует персонаж, который ненадолго появляется и в «Фотографии...», — дядя Левонтий, живущий по соседству с семьёй главного героя. Так вот, он «заготовлял лес <...>, пилил его, колол и сдавал на известковый завод, что был <...> по другую сторону Енисея». Это тяжёлый физический труд, грозивший подорвать здоровье даже крепкого мужчины, — но других способов прокормить семью у Левонтия не было: какую ещё работу найдёшь в сибирском селе? К сожалению, эта проблема остро стоит и в наши дни, — но сейчас хотя бы появилось больше технических приспособлений, которые значительно облегчают труд рабочего.
Во-вторых, в рассказе упомянут заезжий дом, куда «набиваются» ямщики. Это сейчас повсюду ходят автобусы и трамваи, а у многих семей есть возможность приобрести автомобиль. Но в 1930-х годах люди передвигались на лошадях, как тысячу лет назад, — и попробуй доберись, например, к врачу, если вдруг стало плохо… Читая Астафьева, нет-нет и задумаешься, насколько бурно в ХХ веке «пошёл» технический прогресс.
Но, пожалуй, главных уточнений здесь два: первое — что интеллигентный Иван Иванович Чехов был «из ссыльных», и второе — что учителя жили в доме, оставшемся «от выселенцев». Что это значит?
Не пропадёт ваш скорбный труд
Напомним, что действие рассказа Астафьева происходит в Сибири. Это важно, потому что в Российской Империи, начиная с XVII века, Сибирь была местом, куда ссылали заключённых. И это далеко не всегда были бандиты и разбойники. Достаточно вспомнить, что в 1825 году сюда отправили декабристов — выходцев из дворянских семей, людей обеспеченных и образованных, которые вышли на Сенатскую площадь в Санкт-Петербурге, чтобы добиться от императора Александра I проведения реформ. (Ко многим декабристам приезжали их самоотверженные жёны — именно о них написана поэма Н. А. Некрасова «Русские женщины».)
Но и потом в Сибирь отправляли многих людей, которые были не согласны с политикой государя и громко заявляли об этом. Так что Иван Иванович, судя по всему, был сыном или внуком одного из смельчаков, осмелившихся пойти против режима.
Казалось бы, в 1917 году свершилась революция, и времена царской власти прошли; теперь всё должно было стать по-другому. Но переход к новой власти сопровождался трагическими событиями, которые затронули десятки тысяч семей. Во-первых, само «превращение» Российской Империи в СССР не свершилось в один миг: люди разделились на сторонников прежнего и нового режима, и началась Гражданская война. А во-вторых, тех, кто накопил слишком «много» добра, раскулачивали — то есть отбирали у них дома, животных, разнообразные накопления и переводили во владение коллектива. Слишком «богатых» людей называли кулаками, а те действия, когда у них отнимали имущество, — раскулачиванием. Как это происходило, у Астафьева тоже описано:
- Кстати говоря, дом, приспособленный под школу, был рублен моим прадедом, Яковом Максимовичем, и начинал я учиться в родном доме прадеда и деда Павла. Родился я, правда, не в доме, а в бане. <...> Но из бани-то меня принесли в узелке сюда, в этот дом. Как и что в нем было — не помню. Помню лишь отголоски той жизни: дым, шум, многолюдье и руки, руки, поднимающие и подбрасывающие меня к потолку. <...>
- Когда выселили из дома деда Павла с семьёй — не знаю, но как выселяли других, точнее, выгоняли семьи на улицу из собственных домов — помню я, помнят все старые люди.
- Раскулаченных <...> выкинули вон глухой осенью, стало быть, в самую подходящую для гибели пору. И будь тогдашние времена похожими на нынешние, все семьи тут же и примерли бы. Но родство и землячество тогда большой силой были, родственники дальние, близкие, соседи, кумовья и сватовья, страшась угроз <...>, всё же подобрали детей, в первую голову грудных, затем из бань, стаек, амбаров и чердаков собрали матерей, беременных женщин, стариков, больных людей, за ними «незаметно» и всех остальных разобрали по домам.
- Днём «бывшие» обретались по <...> баням и пристройкам, на ночь проникали в избы, спали на разбросанных попонах, на половиках, под шубами, старыми одеялишками <...>. Спали вповалку, не раздеваясь, всё время готовые на вызов и выселение. <...>
Но Астафьеву было важно не только рассказать, как страдали его земляки, но и дать читателю понять: эти люди, долгие годы не имевшие собственного дома и спавшие вповалку в чужих избах, люди, жившие в страшной бедности и понимавшие, что их в любой момент могут не только выселить, но и отправить в тюрьму, — не озлобились. Наоборот, пронесли через всю жизнь желание помочь ближнему, уважение и милосердие не только к другу или родственнику, но и к случайному встречному.
Поэтому перед домом учителя кто-то оставляет целый воз дров, а местные жители хоть и знают, кто сделал уважаемому человеку такой подарок, но никогда ему не расскажут. Поэтому соседки не позволяют беременной учительнице самой носить воду из колодца, а потом приходят посидеть с её новорождённым сынишкой и оставить для молодой матери сметану или творог. Поэтому всё село волнуется, не зная, куда поселить фотографа, и выдыхает с облегчением, когда ночлег наконец находится.
Любую беду можно пережить, говорит Астафьев. Главное — не дать погаснуть любви и сочувствию в своей душе. Мир держится на тех людях, которые и в бедности, и в горе, и в болезни готовы протянуть руку помощи ближнему.