Текст: Игорь Вирабов
Каждый из нас если не читал, то хоть бы слышал про писателя Аркадия Гайдара. Названия его книг – «Р. В. С.», «Школа», «Военная тайна», «Судьба барабанщика», «Тимур и его команда» – любому известны с детства. Все они кажутся такими ясными, хотя и говорят о сложном и мудреном. Поколения росли на этих книгах – по крайней мере прежде, – усваивая понятия о чести, справедливости и милосердии. И о том, как надо Родину любить.
Если кто-то думает, что жизнь романтиков-идеалистов, бескорыстно посвящавших жизнь своей стране и вере, была особенно легка, – то это заблуждение. Им как раз приходится несладко – их и вдогонку, после смерти, часто любят пнуть. Судьба Аркадия Гайдара – тому подтверждение.
А почему так?
Главное, сиди тихонько, пережди, не вылезай, прячь кукиши в кармане, будь в стороне, порассуждай про «третий путь» – в конце концов и выйдешь победителем.
Можно найти в истории русской литературы писателей с такой же изломанной судьбой, как у Гайдара? Конечно. Вот, к примеру, кажется – что общего в двух биографиях: советского писателя Гайдара – и романтического писателя Бестужева-Марлинского, который жил аж в позапрошлом веке? Язык их книг, их стиль, герои – все такое разное.
И все же.
Приглядимся. Вот лишь несколько штрихов.
Аркадий Голиков погиб в 37 лет от фашистской пули. Версий, откуда взялся псевдоним Гайдар, есть много – по одной из них, по-хакасски (в тех краях он воевал мальчишкой) это вопрос – «куда?». Куда несло его по жизни?
Александр Бестужев погиб в 39 лет в бою. Псевдоним Марлинский он когда-то взял по названию местечка под Петергофом, где был расквартирован его полк.
И дальше – любопытные параллели.
1.
** Чаще всего вспоминают, что арзамасский мальчик Аркадий Голиков в 17 лет командовал полком.
В 13 лет, когда шла Первая мировая, ему не удалось убежать на фронт.
В 15 лет его взяли адъютантом к знакомому матери, начальнику обороны и охраны железных дорог республики.
В Красной армии с декабря 1918-го. «Настоящее в жизни только начинается. Я ушел воевать за светлое царство социализма».
Учился на командных курсах. В первом бою под Киевом заменил убитого полуротного. С весны до осени 1919-го «добивали» Петлюру. Имена атаманов разбитых банд ложились веером: Григорьева, Струк, Шекера, Тютюник, Соколовский…
Потом Воронеж, полк по борьбе с бандитизмом, ранения, контузии, Тамбовщина, Хакасия.
И все-таки, мальчишка. «Иной раз, бывало, закрутишься, посмотришь в окошко и подумаешь: а хорошо бы отстегнуть саблю, сдать маузер и пойти с ребятишками играть в лапту!»
** Александр Бестужев с 10 лет учился в Горном кадетском корпусе. Брат взял его с собой в двухмесячную морскую экспедицию – загорелся морем. Потом хотел в артиллеристы. Приятель отца, генерал Чичерин, пристроил юнкером лейб-драгунского полка. В 20 лет получил офицерское звание. Позже штабс-капитаном стал адъютантом при главноуправляющем путями сообщения, потом при герцоге Вюртембергском – брате императрицы.
В 1825-м вместе с друзьями-декабристами первым вывел свой полк на Сенатскую площадь. Назавтра после разгрома первым, «мучимый совестью, прибыл прямо во дворец».
В покаянном письме Николаю I среди причин отдельно выделил распространившиеся накануне слухи, что с переменой власти «Польша с Литвой и Подолией отойдет от России... Тогда, признаюсь, закипела во мне кровь, и неуместный патриотизм возмутил рассудок».
Двух братьев Бестужева сослали на каторгу. Ему заменили смертную казнь на ссылку в Якутию. Оттуда перевели солдатом на Кавказ.
Так или иначе – и до, и после декабря 1825-го вся жизнь Бестужева была безоглядным служением Отечеству.
Как говорил лихой герой в его последней повести: «Я русский. Я не барышня. Да и не раз изведал, что и черкес не черт. У него ружье, и у меня не флейта; под ним конь, да и подо мной не собака. Еду один».
2.
** Доносы юношу Гайдара преследовали с первых дней. Всегда найдется рядом добрый человек. Не так организовал атаку, схватился с ординарцем комполка, укравшим у него винтовку, угодил под арест.
В 1990-х писатель Солоухин в духе времени создал кляузную повесть «Соленое озеро», повесив на Гайдара все грехи и зверства «красных». Время изменилось: раньше зверствовали «белые», теперь все стали списывать на красных. Бандита Соловьева, бывшего колчаковца, отпущенного из плена под честное слово и мутившего теперь хакасских жителей обещаниями независимости, по Солоухину героизировали. Предъявить же юноше Гайдару можно был лишь один известный случай: он застрелил двух бандитов при попытке побега; кругом тайга, конвоировать не с кем, несколько бандитов убежало. На Гайдара шли доносы, «совсекретные» жалобы и рапорты. Новая власть старалась разбираться по закону. Его вызвали в штаб, сняли с должности командира отряда, на два года лишили права голоса в партии и отправили на медкомиссию.
** Александр Бестужев постоянно находился на Кавказе под надзором. То награждение Георгиевским крестом за храбрость отменили высшие инстанции: ему, мол, хорошо и так. То чуть не обвинили в убийстве: в Дербенте в феврале 1834-го в его квартире непонятным образом застрелилась унтер-офицерская дочь Ольга Нестерцова – пока была жива, она успела подтвердить, что по неосторожности, сама. Но – на Бестужева писали и шептали. Дело растянулось. Оправдали, однако из Дербента перевели. По чьим-то доносам временами проводили бессмысленные обыски.
«Печаль, как ханская жена, умеет ходить по бархатным коврам… Ты видишь: я и в пустыне не ушел от нее!»
3.
** С каким-то странным наслаждением до наших дней цитируют дневник Гайдара. Одну строчку: «Снились люди, убитые мною в детстве». Это все вслед за героиней «Жизни насекомых» Виктора Пелевина: она зачитывала вслух журнал, где злобно рассуждали о Гайдаре, у которого главное – «тема ребенка-убийцы». Вот это страшно любят повторять – и как бы понимающе подмигивать своим читателям.
Гайдар записывал свои сны по просьбе лечащего врача в декабре 1930 года. Мучали его страшные головные боли, последствия ранений, контузий и переутомления, а не «мальчики кровавые в глазах», на которых как бы намекают некоторые комментаторы. Слово «тревога» повторялось в дневнике чаще всего.
** Бестужев после своего ареста тоже уверял: «Чувствую, что не только память, но и ум мой мутится». Позже, на Кавказе, проведя не один год в походно-боевых условиях, он стал страдать приливами крови к сердцу и голове, бессонницей, тревожным ожиданием удара. Ненадолго полегчало, когда пришло известие, что наконец он снова произведен в офицеры.
4.
** Гайдар умел нажить себе врагов и в журналистско-писательском мире. Эти враги, пожалуй, пострашнее прежних – хотя, казалось бы, куда уж.
Повесть 21-летнего писателя «Р.В.С.» напечатали в журналах и издали в «Госиздате» – автор разразился яростным письмом в газету «Правда»: редакторы дополнили его «отсебятиной, нравоучениями и сопливой сусальностью».
В сентябре 1927 года пермская «Звезда» опубликовала первый его фельетон, думали о длительном сотрудничестве. Но вышедший в ноябре фельетон «Шумит ночной Марсель» оказался последним. Гайдар высмеивал известного всем следователя, игравшего по ночам в ресторане «Восторг». Газета «Правда» сообщила: популярного фельетониста осудили на семь дней лишения свободы, но вынуждены были заменить «общественным порицанием» – вступились рабселькоры и рабочие местных заводов.
Литературоведы и видные критики яростно встречали книги Гайдара. По «Мальчишу-Кибальчишу» ударила целой серией разгромных публикаций «Литгазета», сам Чуковский не стеснялся в выражениях: «Представьте себе селедку с изюмом и сахаром. В рот нельзя взять, а возьмешь, выплюнешь. И приторно, и солоно, и чорт знает что».
Начали печатать в «Пионерской правде» «Судьбу барабанщика» – и прекратили. Почему? Литературные круги сомкнулись.
Помощь подоспела сверху: вопреки всем критикам, Гайдара страшно полюбили тысячи читателей, что не заметить было трудно, – и в январе 1939-го ему вручили орден «Знак почета».
Сигнал услышали коллеги-обличители – и с этих пор книги Гайдара снова стали печатать.
** Главным критиком Бестужева-Марлинского стал сам Белинский. Он не почувствовал в писателе необходимой оппозиционности, романтизм писателя-изгнанника противоречил всем передовым позициям «критического реализма».
Неистовый Виссарион расстреливал Марлинского – да у него одни «неистовые страсти»! И «неистовые положения»! И «талант чисто внешний»! И «поэзия блестящих слов»! Никто не вспоминал: уничтожают вроде бы изгнанника и декабриста. Как бы «своего». Марлинского вчера читатели носили на руках – вдруг предписание: диктаторы общественного мнения все силы бросили на то, чтоб увлечение Марлинским стало для всех отныне признаком дурного вкуса.
Вступиться за Бестужева-Марлинского пытались. Было очевидно: вычеркнуть писателя – вредить своей литературе. Но перебить Белинского было нельзя. Тем более, что в интересах общего критического дела…
И на удивление совпали интересы оппозиционной мысли и верхов.
Впрочем, так бывает – и довольно часто.
Верхи за ссыльного не станут заступаться. Служит Отечеству – ну так ему и надо. Сливкам золотого общества писатель насолил давно: элиты, свет он называл пустопорожними. «Но сочинять для света!.. И еще для нынешнего света! Тяжкая служба».
Так что верхи были довольны славными «расстрельными» делами демократа-критика Белинского. Интересно, что с тех пор до наших дней Марлинского так и забросили куда-то на задворки русской литературы. Нет даже простого любопытства: кто это?
5.
** Можно сказать, Гайдару повезло.
Казалось бы: последняя Всесоюзная научно-педагогическая гайдаровская конференция прошла еще в конце 1989-го.
Казалось бы: все девяностые прошли под неистовые, надсадные крики: «Не читайте детям Гайдара!» (так и называлась одна из громких статей).
А следом двадцать первый век открыли с тем же пафосом: «Никаких компромиссов с Гайдаром!» Гайдар поссорит нас со всеми буржуинами! Его нежнейшие рассказы для отвода глаз – это же «проза убийцы»!
Казалось бы – а всё никак.
Как кто ни надрывается – а гайдаровские герои живы до сих пор. Они всегда – за наших. И по-прежнему знают нашу мистическую Военную Тайну – без которой Зло не победить.
Причем, конечно же, Гайдар не одинок – кто что ни говори, какой ни называй ужасной нашу страну и ее историю – но в этом мраке-то как раз и выросла большая, замечательная детская литература. Если бы на той большой литературе поколения не выросли – некому было бы вступиться за страну. Прошлую войну как раз выиграли те самые бывшие дети, выросшие на «Мальчише-Кибальчише», «Чуке и Геке» и «Судьбе барабанщика».
Читают ли Гайдара до сих пор?
К счастью – да.
** А чем гайдаровским героям могут быть близки герои Бестужева-Марлинского? Геройские бойцы романтика Марлинского, как гайдаровские пионеры, всегда готовы ко всему.
Надо иметь в виду: прапрадедом Аркадия Гайдара по материнской линии был Петр Лермонтов, родной брат Матвея Лермонтова – прадеда поэта Михаила Лермонтова. Автор «Героя нашего времени», «Демона» и «Мцыри» – Лермонтов был невозможен без Бестужева-Марлинского, его героев. Без воинственного «Мулла-Нура» или «Аммалат-бека», опьянявших жаждой жизни и любви. И своей вечной печалью.
Последней повестью Марлинского стала «Он был убит» – это фактически дневник убитого в бою офицера. Жертвуют собой его герои не для власти, не для света и не ради благодарностей – а для того, чтобы в себе самих не умирала совесть, а она всегда неотделима о любви. И к женщине, и к родине – такой, что сердце разрывается.
Герой Марлинского: «Я хочу целого юга, целой Африки любви».
А в гайдаровском рассказе по дороге шли отец и дочка, обвиненные Марусей (у которой на уме полярный летчик) в том, что разбили голубую чашку. Шли, рвали цветы. Один букет бросили – а просто так! – в телегу незнакомой бабке. Та перепугалась, погрозила кулаком. А потом цветы увидела – и кинула им с воза три больших зеленых огурца.
И эти огурцы – как Африка любви.
Это мир добра и света.
Двух писателей, между которыми сто лет и будто ничего нет общего, соединяет, как суровой ниткой, сильное чувство любви.
Невидимая связь дает и времени иной масштаб.
Если бы не все эти герои. Если б не их любовь…
6.
** Аркадий Гайдар был убит в октябре 1941 года. Последняя его газетная статья предостерегала: «Но если ты не сумеешь поставить правильно прицел, то твоя пуля бесцельно, совсем не пугая и даже ободряя врага, пролетит мимо».
Мог уехать из осажденного Киева с другими военкорами – не захотел, остался, ушел к партизанам. Двадцать шестого октября нарвались на засаду у железнодорожной насыпи. Успел крикнуть: «Ребята, немцы!» Спас отряд. Пуля прошила сердце. Были свидетельства о том, что местные и навели на них тех полицаев.
До 1947 года, пока официально не расследовали, и вокруг погибшего Гайдара расползались мутные слухи. Наконец, он был признан героем, в 1953-м на высоком берегу Днепра поставили писателю памятник.
** В июне 1837-го у мыса Адлер писатель Бестужев-Марлинский – будто чувствуя заранее – впервые составил перед высадкой десанта духовное завещание. Как всегда был храбр. Пуля пробила грудь. Пытались вытащить, но не смогли. Видели, как раненого изрубили саблями. У одного убитого врага потом нашелся пистолет и полы сюртука Бестужева. Останков так и не нашли.
И про Марлинского в столицах распускали слухи. С горцами сбежал, за них теперь воюет, женился и у них живет. Кто-то утверждал, что видел заспиртованный бестужевский мизинец.
7.
Они своих читателей учили: как не быть предателями.
Может быть, это главный нам урок.
** Гайдар, «Сказка о Мальчише-Кибальчише»:
«Сидит Мальчиш-Плохиш, жрёт и радуется.
Вдруг как взорвались зажжённые ящики! И так грохнуло, будто бы тысячи громов в одном месте ударили и тысячи молний из одной тучи сверкнули.
– Измена! – крикнул Мальчиш-Кибальчиш.
– Измена! – крикнули все его верные мальчиши.
Но тут из-за дыма и огня налетела буржуинская сила, и схватила, и скрутила она Мальчиша-Кибальчиша».
** Александр Бестужев-Марлинский, повесть «Изменник»:
«Измена! Победа!» — раздалось от Трубежа, и затем клики грабежа и насилия огласили воздух...»
После предательского взятия русской крепости над убитым изменником Владимиром два шляхтича: похоронить, может? «Нет, брось его на расщипку воронам. Земля не примет того, кто ее предал!»