Текст: Андрей Мягков
Про экранизации: «Меня к процессу съемок первого фильма на пушечный выстрел не подпускали. Я не могла ни на что повлиять. Благодаря личному джентльменству режиссера я прочитала хотя бы сценарий, написала «письмо турецкому султану», после чего мы встретились и долго и интеллигентно ругались. Кое-где в мелочах он меня все-таки услышал, но в целом… Я сначала материлась, потом хохотала, а потом сказала: да ладно, пусть режиссер за это отвечает».
О последствиях твоих поступков: «Слишком часто герой фэнтези прет как бульдозер, по ходу сюжета всех нагибает, делает какой-то поступок, поступок остается в прошлом – а он мчится к новым приключениям. А мне хотелось показать, что последствия-то тебя догнать могут. И могут оказаться совершенно не такими, какими ты себе представлял <…> Поступки – они никуда не деваются. Они и в реальной жизни нас догоняют».
О соотношении в Волкодаве человеческого и сказочного: «Скажи про такого персонажа нашему предку из IX века, он скажет: а чего такого-то, какие сказки? Я знаю, в соседней деревне еще круче оборотень живет».
О том, как начинался ее поэтический путь: «Одно время меня часто посылали на всякие книжные синклиты от издательства «Азбука» – то ярмарка, то фестиваль. И меня сопровождала там прекрасная сотрудница: я выступаю, а она рядом сидит. И так сложилось, что буквально на каждом таком выступлении обязательно кто-нибудь спрашивал: а вы не хотите издать книжечку стихов? Я гнусно ухмылялась, показывала пальцем на ни в чем не повинную сотрудницу и говорила: а это не ко мне вопрос, я могу хоть луну с неба хотеть, а насчет того, чтобы издать книжечку стихов – это к издательству. Закончилось все тем, что меня вызвал главный редактор, с мрачной ненавистью на меня посмотрел и сказал: ну что, будем книжку стихов издавать? Вот так появилась книжка стихов «Кубик из красной пластмассы».
О том, как она собирает материал для книг: «Ради «Волкодава» я уже во вполне взрослом возрасте отправилась заниматься боевыми искусствами. Потому что я понимаю, что герой у меня через две страницы на третью дерется, надо на все это изнутри посмотреть. Но не в подворотне же осваивать, правильно? В итоге отправилась заниматься айкидо. И представляете – вбегает в раздевалку девушка из числа продвинутых, трясет «Волкодавом» и кричит: «Девки, я такую книгу надыбала, здесь все наши приемы!» Раздевалка ржет, указывает на меня и говорит: да ты автора на татами валяла. Ради «Волкодава» же, который в какой-то момент садится на лошадь, я отправилась на конюшню». И с тех пор я гадко хихикаю, когда читаю какие-то книги, где герои скачут на лошадях – и видно, что автор никакого понятия не имеет».
О славянской моде: «Наши предки очень красиво, роскошно и со вкусом одевались. Кто кричит «кимоно, кимоно – произведения искусства» – сходите в музей, посмотрите альбомы этнографические. Какие наряды у наших прабабок, каким там все глубочайшим духовным смыслом исполнено, как они меняются от местности к местности».
О русской кухне: «Русская кухня зиждется не столько на рецептах, сколько на русской печке. Наши квашеные родные продукты и наша печка – когда я это все начала понимать, я купила шамотных кирпичей <…> На пике происходившего я могла кирпич на шесть пригодных частей разрубить, построила я эту печку – и что я там только не готовила. <…> Так что все, что касается печки, у меня персонажи, надеюсь, достаточно квалифицированно делают».
О запретных темах в литературе: «Я считаю, что писателю очень вредны всякие табу. Я имею в виду табу на постижение, на какой-то материал. С младшими коллегами на одном из литсеминаров зашла речь о пытках. <…> Я придерживаюсь мнения, что в той сфере, о который ты берешься писать, по возможности следует знать все. А дальше, зная все, ты уже думай, как ты это будешь затаскивать в художественный текст. Как ты о самых страшных и низменных моментах напишешь так, чтобы об этом мог прочитать, не знаю, подросток. Тут уже вопрос писательского класса. Напиши так, чтобы читатели прочитали, испытали те эмоции, которые ты хочешь, и при этом, грубо говоря, инфаркт никого не хватил.
О «Ведьмаке» Анджея Сапковского и их возможном сходстве в «Волкодавом»: «Тут я, как выражаются мои персонажи, встаю в пень. Я не знаю, там вообще какое-то сходство можно найти? Оба мужики, оба мечами орудуют – вот, собственно, и все. А уж о каком-то влиянии… Я когда во тьме веков прочла первую книгу «Ведьмака» – она мне в достаточной степени понравилась, но дальше я читать не смогла. Потому что не люблю картины всемирных завоеваний. Для меня это выглядит так, как будто автор не может достаточно интересно проследить судьбу своего персонажа и ему надо реки крови обязательно разливать. И плюс, когда я увидела, сколько господин Сапковский в свое произведение Западной Европы натащил – мне просто неинтересно стало».
О том, почему не ведет соцсети: «Мне это неинтересно».