Текст: Борис Кутенков
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Начнём с рекомендательных списков, которые продолжают составлять сетевые издания.
Сайт Republic
расспросил критика Анну Наринскую, журналиста Андрея Бабицкого, журналиста и экономического аналитика Бориса Грозовского, редактора отдела «Комментарии» газеты «Ведомости» Максима Трудолюбова о книгах XXI века, «не только отражающих эпоху, но и перевернувших их самих». Всего — 41 рекомендация. Среди упоминаемых авторов — Григорий Дашевский, Виктор Пелевин, Борис Рыжий, Лев Рубинштейн, Борис Дубин, Ойген Руге, Мишель Уэльбек, Джонатан Франзен и др. В комментариях на фейсбук, понятное дело, развернулись возмущённые комментарии о «невключённых книгах»: составители честно предупреждают, что «претензии снимаются, это личные пристрастия в чистом виде». Анна Наринская иронизирует по поводу «случайно включённой Борисом Грозовским книги XX века» — «Мысли разных лет» Сигизмунда Кржижановского (изданной, правда, только в этом году). На том же «Republic» — эссе Сергея Сдобнова о современных детских книгах (полная версия доступна только подписчикам).
«Афиша-Daily»
провела большой опрос среди «книгочеев разных возрастов» об их домашних библиотеках. Подробностями делятся поэт, переводчик и литературный критик Лев Оборин, кинокритик Антон Долин, литературовед Олег Лекманов, переводчик Наталья Мавлевич. Олег Лекманов: «Были и книги, которые я начинал читать в детстве или в юности, но понимал — пока не стоит этого делать, — скажем, Марсель Пруст. Я прочитал его, когда мне было уже больше 20 лет. Мы с женой жили на даче, туда надо было долго ехать на электричке, я брал очередной том Пруста с собой в путь — и отключался от внешнего мира на 1,5–2 часа». Антон Долин: «…у меня лежит абсолютно заветная книжка 1930-х годов, которая принадлежала моей бабушке и которую я читал стихийно, просто вытащив с полки. Это «Хроника времен Карла IX» Проспера Мериме. Когда-то она меня сразила, и я до сих пор считаю, что это очень мощный, совершенно недооцененный текст». Лев Оборин: «Я не видел последних модификаций школьной программы по литературе, но я знаю, что она во многом наследует предыдущей эпохе. Из неё вычистили какие-то совсем советские вещи, но идея о том, что мы должны экстренно, за несколько лет, впихнуть в ребенка всю историю русской литературы, осталась. Это, на мой взгляд, пагубно. <…> …можно было бы предложить детям самим рассказать, что они читали и читают и что они из этого вынесли — то есть строить уроки как обсуждения и время от времени по ходу действия предлагать какие-то важные тексты, а не заставлять читать их из-под палки. Насколько я знаю, эти идеи разделяют и многие учителя, но методические рамки не позволяют им применять это на практике — за исключением экспериментальных школ».
«Горький»
публикует разговор с Дмитрием Баком о его читательской биографии: «Я счастлив, что преподаю русскую литературу. В отличие от зарубежных университетов, у нас в филологическом образовании преобладают не узко тематические спецкурсы, а общие. Для меня это абсолютное ощущение счастья. Вроде бы читаешь три десятка лет одни и те же курсы, но всякий раз иначе, постоянно что-то переосмысляешь, додумываешь. Так здорово, что в начале мая у меня всегда — много лет уже! — разговор об «Обломове», а через месяц — о «Войне и мире»… <…> Я был когда-то страшно разочарован: узнал, что сын при подготовке к экзамену скачал электронную версию «Опытов» Мишеля Монтеня, ему и в голову не пришло попросить у папаши два пыльных тома из его двадцатипятитысячной многоэтажной библиотеки от пола до потолка».
Переходим к разноплановым литературоведческим публикациям. «Горький» приводит самые интересные цитаты из книги Виктора Шкловского«Самое шкловское», вышедшей в АСТ, редакции Елены Шубиной. В книгу, как гласит анонс, вошли теоретические, биографические и другие тексты, многие из которых давно не переиздавались. Среди цитат есть широко известные по записным книжкам и статьям Шкловского, в том числе хрестоматийные («Живу тускло, как в презервативе», о гамбургском счёте, писательском мастерстве и пр.), но все без исключения — актуальные. Другая важная публикация —
в «Коммерсант-Weekend»:
к 60-летию лианозовской группы (несуществующей, по мнению самих её участников). Анна Толстова объясняет, что такое «лианозовская живопись», а Игорь Гулин — что такое «лианозовская поэзия». Предисловия Толстовой и Гулина сопровождаются обширной подборкой цитат из самих «лианозовцев», рассказывающих о себе, документальными свидетельствами Дмитрия А. Пригова, Игоря Губермана и мн. др., а также архивными фотографиями.
Сайт «Радио Свобода»
анонсирует выход дневников художника Константина Сомова (1869 — 1939), — одного из основателей общества «Мир искусства» и одноимённого журнала. О своей работе и о биографии Сомова рассказывает литературовед Павел Голубев, подготовивший дневники к печати. Интервью с Голубевым публикуют также «Colta.ru» и «Горький»: «Пока я готовил рукопись к изданию, мне казалось, что читателю нужно буквально следовать ритму дневника, читать каждый день понемногу. Но сейчас я понял, что записи Сомова читаются как цельное литературное произведение со множеством сюжетных линий — биографий людей, прослеженных автором дневника. Сомов писал дневники не только для себя — он неоднократно упоминал, что хочет, чтобы они были опубликованы. Поразительным образом эти записи столетней давности нужны сейчас. Историки искусств, литературы, социологи или гендерные антропологи найдут в них для себя новые сведения о повседневности того времени. Они заинтересуют любителей изящного и изысканного — дневники Сомова полны декаданса».
На сайте «ПостНаука» —
видеозапись лекции филолога Яны Линковой о перекличках Мандельштама и Малларме.
Colta публикует большой диалог Кирилла Кобрина и Марка Липовецкого о проблеме прошлого и настоящего в современной культуре и «ретромании как социопсихологическом фоне современной российской жизни», о писателях-модернистах, являющих собой исключение из правила.
В «Лиterraтуре»
Светлана Михеева продолжает цикл эссе о классиках (написанное давно просится под обложку большой книги) и посвящает очередное эссе Велимиру Хлебникову к 95-летию со дня его смерти. «Что до Хлебникова, то он, «размазня», «полоумный», пишущий «гениально-сумасшедшие вещи» (по характеристике Кузмина, бывшего ментором начинающего поэта), находится в альфа-состоянии и «к расчёту хитрому негоден» (по его собственной характеристике). Любимца масс из него не получилось — не было предпосылок (статья Святополка-Мирского, деятельный интерес формалистов, Романа Якобсона, Тынянова никак не могли спровоцировать народную любовь к автору столь творчески свободному — и, разумеется, массам непонятному). А его «свобода от мёртвых» — это даже не вопрос свободы от влияния «стариков». Это вопрос свободы в чистом виде: возможность представить себя почвой, островом («На острове вы. Зовётся он Хлебников») в «море ничтожеств», висеть в звёздном мире хрупкой стеклянной звездой, символом вольного разума и пребывания». В Ex Libris НГ Елена Семёнова напоминает о поэте Борисе Корнилове, «инфернальном» поэте «дремучей силы», к 110-летию со дня его рождения.
Две значимых статьи о поэзии современников — обзорно-аналитическая и мемуарно-
литературоведческая — также в «Лиterraтуре». Юлия Подлубнова рассуждает о «точной» и «неточной» поэзии на примере стихов хороших поэтов: Александра Кабанова, Анны Цветковой, Екатерины Симоновой, авторов анонимной антологии «Русская поэтическая речь» и др. «По факту, поэзия может быть какой угодно: водой, снегом, градом, паром, каплей, точащей камень, айсбергом, потопившим «Титаник»... Точной? Да, в каких-то своих проявлениях точной. Например, когда слова стилистически уместны и стоят на своих местах. Неточной? Кто запретит ей быть неточной? Главное, чтобы написанное имело художественное значение и воздействовало на читателя. В свою очередь, неточности бывают разные. В теле поэтического текста они очевидно имеют определенные функции и работают на создание разнообразных эффектов». Евгений Абдуллаев пишет о стихах очередного «пропущенного» гения, мурманского поэта Андрея Анипко (1976—2012) при жизни не имевшего публикаций, но вызывающего всё больший литературоведческий интерес в последний год. «Поэт был, кроме прочего, профессиональным переводчиком: переводил Новалиса, Бенна, Георге, Целана... Непросто с таким грузом подниматься, искать свою интонацию, свой голос. Проще и правда: на дно — и замереть. Отсюда, возможно, игра в бесконечные псевдонимы, маски, под которыми писал Анипко. Андрей Небко, Арсений Северин, Йордан Кейн, Андрей Савельев...» Важный обобщающий фрагмент эссе — о региональном топосе в судьбе поэта: «Итак, о Мурманске — точнее, не столько о конкретном городе (я в нём не был), сколько о провинциальном центре, городе N.
Достаточно крупном, чтобы в нём была какая-то своя литературная микрофлора, своя словесность; но недостаточно — чтобы эта словесность была интересна за его пределами. В нестоличном городе N могут возникать и литературно существовать заметные имена, но они как бы висят в воздухе, и воздух этот слишком разряжен. В таких городах хорошо обдумывать и сочинять — но неясно, для кого и для чего. «В провинциальных страшных городах...» — как писал другой рано ушедший поэт, почти ровесник Анипко, Сергей Королёв. «Страшных» не сами по себе — но именно для поэтов. Из таких городов они обычно сбегают — и носят их в себе потом всю жизнь; порой возвращаясь в них — и снова сбегая».
Приложение к «Коммерсанту» «Огонёк» публикует интересный материал «Поэтический поезд. О чём пишут в своих стихах поэты-гастарбайтеры из Таджикистана» — отрывки из разговоров с трудовыми мигрантами, детали их биографии, иногда весьма трогательные. «Адолатбек пишет на шугнанском языке — одном из языков Памира. У этого языка нет письменности, поэтому он записывает стихи кириллицей и для звуков, для которых нет букв, придумывает особые значки. Свои стихи он публикует в социальных сетях. На Памире Адолатбек знаменитость. Когда он навещает родителей, его приглашают читать стихи на телевидение. "Меня ведущий спросил, почему вы все едете в Россию, вас же там убивают». Материал интересен как прививка от ксенофобии, стихотворные тексты — скорее как иллюстрации к рассказам.
На Rara Avis (17.07.) —
эссе Владимира Березина об анекдоте как материальной силе: «Итак, врут все мемуаристы. Врут для того, чтобы понравиться читателю, врут для того, чтобы быть ближе к великим, врут для того, чтобы оправдать свою скучную жизнь, врут, приписывая себе невероятные подвиги, а иногда присваивая несовершенные мелкие бытовые злодейства. <..> Талантливые люди подвирают, чуть меняя нюансы, доворачивая историю, а особо талантливые предоставляют читателю довернуть ситуацию самому, подталкивая к пропасти вымысла. Все свидетельства зыбки и неверны. Но если они написаны с некоторой уверенностью, если слово метко и остро, всё это становится материальной силой. Кто напишет интереснее, увлекательнее, — тот и прав…» Кирилл Захаров пишет о выставке «Сюрреализм в стране большевиков», проходившей в галерее «На Шаболовке» до 29 июля. «В первом приближении концепция видится простой — продемонстрировать явления отечественного искусства, соотносимые с крупнейшим авангардным течением XX века. Больше того — явления, возникшие в те годы, на которые пришлась молодость и расцвет сюрреализма. На деле все оказывается куда интереснее — выставка и восхищает, и вызывает споры. И, как бывает с хорошими выставками, заставляет понимать искусство и прошлое заново».
