Текст: Борис Кутенков
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Симптоматичная история года
Рассказ Сергея Чупринина на ФБ оВере Полозковой. Узнала, мол, Верочка про публикацию статьи о себе в «Знамени» лишь из его уст, главного редактора «Знамени», спустя четыре с половиной года. И дело не в неосведомлённости
поэтессы, а в том, что «литература у нас одна, а читатели разные», вздыхает главред. Литератур, впрочем, тоже много. Ещё более суров вердикт Михаила Визеля: «почитатели Полозковой и читатели "Знамени" суть несоприкасающиеся множества». Как маргинал, регулярно читающий журнал «Знамя» и почитывающий Веру Полозкову (хотя бы чтобы держать руку на пульсе), не могу не отметить, что это «несоприкосновение множеств» стало общим местом. Другой главный редактор, Андрей Василевский, в лекции на фестивале «ЧитайГорький» провёл эксперимент с залом, спросив, читал ли кто-то названные им резонансные книги. Не читал никто, потому что «каждый читал что-то своё».
На фоне микрогрупп и «кризиса культурного перепроизводства», по логике трезвомыслящего редактора, становится затруднителен разговор о книгах и знаковых публикациях.
Организаторы литмероприятий чуть ли не вслух уверяют, что чтение периодики для них — бессмысленный фактор при отборе текстов и персонажей; в моих глазах это парадокс, но, к сожалению, достоверный.
«Оживление» года
Литературный портал Textura.club http://textura.club/, существующий с 2012-го, пребывавший в анабиозе, но восставший под конец года из «пепла» электронных структур (благодаря редакторам — Андрею Фамицкому и Клементине Ширшовой). Издание славится креативным форматом: опросы, новые рубрики, нестандартная фото- и видеоподача материала. Чувствуется прицел на интересы московского литсообщества (условно говоря, круг «Ариона» и «Нового мира»); не могу сказать, что мне симпатична столь явная направленность, но у издания хорошие перспективы — ещё и благодаря мобильности публикаций.
Вообще
инерция бренда — то, что способно сейчас в первую очередь погубить литературное издание.
Разговоры о «ставке на имена» уже не действуют (в силу недоверия публики к именам и всё той же размытости понятия «консенсусного» имени), а делать журнал со стандартной рубрикацией ради того, чтобы делать журнал, — наименее привлекательный ход из возможных. В прошлом году появился «Горький» со своим нестандартным подходом и мгновенно стал лидером именно в области привлечения к чтению. «Текстура» — иная, заточенная скорее под поэтический формат, и вместе с «Горьким», поэзию целенаправленно игнорирующим, но уделяющим внимание «коммерческому» книгоизданию и статистике чтения, они отлично дополняют друг друга. (Не упоминаю здесь «Лиterraтуру», которую считаю всё-таки электронным аналогом бумажного толстого журнала, «Год Литературы» — чтобы избежать подозрений в лести, Rara Avis и «Арзамас» — из-за узкой критической и филологической специализации оных, требующей отдельного разговора.)
Публикации года
Критика и эссеистика:
Статьи Юлии Щербининой в «Октябре» и «Неве»: исследование историко-культурного генезиса малоосвоенных территорий — от «мифотворчества» критики (сквозной сюжет автора, вроде бы завершившийся в этом году) до истории «богохульства» и истоков проблемы «запугивания детей».
Обзоры Сергея Оробия в Homo Legens, «Лиterraтуре» и на «Лит-ра.инфо» — критика, системно отслеживающего книжные новинки: не только в формате двухнедельного обзора, но и ежеквартально.
Регулярные обзоры литературоведческих новинок от Олега Демидова в Homo Legens.
Ежемесячная колонка «Литературный барометр» Евгения Абдуллаева в «Дружбе народов» — ёмкие, лапидарные, ироничные обзоры о различных проблемах современного литературного контекста.
Рубрика Юрия Казарина «Слово и культура» в «Урале» — заметки одного из лучших современных поэтов и (по его собственному определению) «лингвоцентриста с духоцентричным уклоном» о поэзии и бытии.
Эссеистика Дениса Новикова в журнале
Prosodia, открывающая новый взгляд на поэта. И ожидание года — в 2018-м в издательстве «Воймега» вроде бы всё же выйдет его полноценное избранное.
Главы из книги Марии Степановой «Памяти памяти», вышедшей под конец года, публиковались на «Медузе» и «Кольте».
Публикации к юбилею Цветаевой — в особенности стоит отметить круглый стол о её влиянии на современную поэзию, проведённый журналом «Знамя», и специальный «цветаевский» номер «Знамени».
Поэзия:
Не опубликованные ранее стихи Дениса Новикова в «Лиterraтуре».
Екатерина Перченкова и Ирина Перунова в «Знамени».
Роман Тягунов в «Урале».
Николай Васильев в «45-й Параллели» и «Лиterraтуре».
Михаил Дынкин в «Волге».
на «Сетевой Словесности».
Мария Маркова и Анна Логвинова в «Новом мире».
Дмитрий Гаричев в «Лиterraтуре», «На Середине мира» и «Полутонах».
(Подробнее — с комментариями — см. в наших постоянных обзорах на протяжении года.)
Проза:
За этим сегментом в 2017-м следил менее внимательно, но отмечу роман Бориса Клетинича «Моё частное бессмертие» в «Волге», «модернистский пазл», где, по определениям Ольги Бугославской, «каждая деталь, сделанная ювелирно тонко и изящно, обещает грандиозную общую картину». Умелое сочетание историзма и беллетристической занимательности. Фонетическое, почти забытое в прозе удовольствие поэтического свойства от языка романа.
Также открыл молодого прозаика Михаила Кузнецова — рассказы, отсылающие к традиции Казакова и Паустовского, антагонистичные скороспешному течению жизни и стремительной динамике современной прозы. Кузнецов как мало кто мастерски умеет сочетать «фирменную» эпитетность и точность сравнений — и платоновское остранение взгляда.
Критик года
Тут нахожусь в трудной ситуации, будучи одновременно редактором литпортала и взаимодействуя с критиками постоянно, — с одной стороны, а с другой — удерживаясь от соблазна назвать несколько имён, ибо считаю, что критика у нас, несмотря на всё, в пышном расцвете (а этого «всего» много, ох много…) В общем, невозможно не нарушить этику. Поэтому и не буду пытаться: однозначно — Ольга Балла. Что делает её лидером в профессии? Универсализм, отмеченный в этом году Дмитрием Бавильским в рецензии на её сборник психологической прозы «Упражнения в бытии», стремление браться за сложные явления литературы и — потрясающая работоспособность (парадоксальным образом не вредящая качеству). Охват просто обширнейшего круга изданий — от электронных «Лиterrатуры» и «Радио Свобода» до всевозможных «толстяков»: как толерантных «Нового мира» и «Дружбы народов», так и эстетически радикального «Воздуха». Если следовать классификации самой Балла (критики «понимающие» и «оценивающие»), она явно принадлежит к первым, и это редкость: отношения к филологии как «науке понимания», по Гаспарову, у нас удручающе не хватает. Когда эта культура понимания сочетается с культурой чтения и жадным, ежедневным вбиранием новых знаний, — такой публичный имидж (вряд ли cозданный специально, но органичный для натуры критика — который выступает в соцсетях в роли ненасытного читателя) поневоле служит стимулом и для коллег.
«Эффект» года
Как ни странно (и вдвойне странно называть это издание литератору, исповедующему в целом другие, более «традиционные» взгляды), — журнал «Воздух». «Элитарная» позиция издания — авторитаризм его руководителя и едва ли не демонстративно малое распространение — кажется, имеет двойственную природу. С одной стороны, мало кто читает, кроме самих авторов и посетителей «Фаланстера», интернет-версия выходит запоздало и расходится плохо, — но все «имеют представление» об «однообразной» воздуховской стилистике. Это представление оказывается на поверку не таким уж абсурдным, — но, как для всякого, кому не лень сунуть нос, а не ориентироваться на посторонний звон, сопровождается множеством оговорок. Например, в виде умело работающих с «традиционным» началом стихов Кати Капович, Ирины Машинской или Дмитрия Гаричева — вспыхивающих там время от времени, но из них, что называется, «можно составить город».
С другой стороны, именно такая позиция, по точному определению Елены Черниковой, создаёт «эффект замочной скважины»: «чем уже предполагаемая целевая аудитория, тем шире реальная». Представление об «элите» (пусть мнимое и искусственно создаваемое, базирующееся на достижениях ложной «эстетической инновативности») привлекает молодых авторов, находящихся в поиске или лишённых внутреннего самостояния. В этом году те площадки, которые ещё недавно было невозможно представить «заточенными» под «актуальное» искусство — «Сноб», «Новая газета» или «Афиша», — уделили внимание авторам соответствующего круга, поэтический раздел «Лиterraтуры» фактически полностью сменил вектор в этом направлении, а молодой поэт Иван Петрин поразил вашего обозревателя сменой эстетических предпочтений буквально на глазах — от стихов, условно говоря, в стиле Ивана Жданова и Юрия Казарина к ориентации на Аркадия Драгомощенко и Анну Глазову.
«Провал» года
Премия «Лицей», вручение которой состоялось в этом году впервые. Несмотря на присутствие в лонг- и шорт-листе отдельных ярких авторов (Евгения Некрасова, Дана Курская и т. д.), тенденция к возрождению унылой поэтики соцреализма совершенно явная — по крайней мере, в том, что касается поэтических итогов. И это тоже по-своему симптоматично: люди предпочитают пресловутую «жизненную правду» (пусть выраженную донельзя банально и, как принято говорить на плохих литстудиях, «трогательно») сложности художественного текста. Печально, но факт. Однако гумилёвский вопрос «что делать нам с бессмертными стихами?» на фоне пресловутого большинства, понимающего искусство как аналог наличной реальности, ещё более актуализируется.
Сказалась эта тенденция и в работе журнала «Арион», который движется по кругу унылых представлений о поиске поэтического вещества внутри «детализированной» бытовой лирики и о «вредоносном авангарде». Но, что касается «Ариона», стоит отметить другой симптоматичный недостаток:
литературная жизнь меняется ежедневно, и не следить за её микроскопическими изменениями, оставаясь на статичных позициях, ныне, выражаясь на сленге, «не катит».
Издание года
Фейсбук
«В уходящем году стало особенно очевидно, что
фейсбук просто-напросто отменил сразу несколько писателей — точнее, писательских стратегий.
Он остроумнее, чем Сорокин («То, что в день появления "Фиолетовых лебедей" интереснее было читать свежие посты в некоторых популярных телеграм-каналах, — неприятный знак», — заметил Лев Оборин). В смысле злободневности он давно обогнал Пелевина. В смысле «последней правды» — прямой конкурент Лимонова» (критик Сергей Оробий).
Добавил бы, что преобладание социальных сетей над журналами не может не злить участника этих журналов, но здесь тот случай, когда приходится смириться. Да, «традиционная» критика избыточна по отношению к пиару в социальных сетях — и многие издания «проседают» на фоне этой онлайн-газеты. Да, литераторы (за исключением собственных публикаций) читают чужие ленты — невнимание к журнальным текстам на фоне ускоряющегося ритма жизни становится всё более явным. Остаётся надеяться, по Мандельштаму, на адресата письма, пущенного в океан. И на количество просмотров, как-никак создающих мотивацию для дальнейшей работы (хотя аудитория пишущих, как всегда, не познанная самими пишущими, — и это есть главная тайна тайн на данный момент).
Ни один «толстяк», тем не менее, не умер, вопреки прошлогодним апокалиптическим прогнозам Андрея Василевского (но и новых не появилось), а некоторые, как Prosodia, укрепили репутацию или, как Homo Legens, обновили состав редакции и зажили новой жизнью. Под конец года пришло известие об урезании финансирования «Современной драматургии». При всём сочувствии — финансирование, как показывает практика, важное, но не первостепенное при работе над литжурналом.
Уход года
Кирилл Владимирович Ковальджи — педагог, наставник и поэт, значение которого в воспитании многих поколений литераторов огромно — прежде всего благодаря личному общению и примеру. Исключительный пример, когда слова о «микрогруппах» и «непересекающихся множествах» кажутся неактуальными: на известие о смерти Ковальджи в фейсбуке сочувственно откликнулись литераторы самых разных сегментов — от «эстетического радикалиста» Ильи Кукулина до авторов традиционного фланга.
