Текст: Ольга Штраус/РГ, Санкт-Петербург
Фото предоставлены пресс-службой РНБ
В Российской национальной библиотеке открылась выставка к 200-летию Ивана Тургенева.
Здесь представлены письма, дневниковые записи, фотографии и биографические документы самого лирического русского прозаика. И самого прославленного в Европе еще при жизни.
Однако экспонаты, выставленные в витринах, у многих зрителей смогут поколебать устоявшиеся, «школьные», представления о писателе.
— На это и рассчитана экспозиция, - говорит ее куратор, сотрудник библиотеки Евдокия Павлова. - Нам всем Тургенев прежде всего представляется как «певец природы», тонкий и нежный лирик. Однако документы свидетельствуют о том, что он яро интересовался социально-политическими вопросами, а в личной жизни был скорее язвителен и ехиден, нежели нежен.
Скажем, про своего приятеля, поэта Фета он писал Полонскому в 1861 году из своего имения Спасское: «Я видел Фета в самый день моего приезда сюда — 9 мая... Он теперь сделался агрономом — хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресл — с какими-то волосяными вихрами за и под ушами — о литературе слышать не хочет и журналы ругает с энтузиазмом… Нос его, в котором ты принимаешь такое участие, напоминает мне иные стихи Державинских од: «сизобагряный и янтарный» и т. д. Вследствие чего вышесказанного ты видишь, что у Фета отбирать пока нечего». А вот еще, уже из другого письма Полонскому, из Парижа: «Твоя история с Некрасовым меня нисколько не удивила. Он жулик и ярыга первой величины — но не настолько черствая душа, чтобы не ощущать желания быть с людьми одного с ним времени, одних воспоминаний и стремлений. Он, наверное, искренно был тебе рад — и все-таки он сукин сын». Весьма резок Тургенев и в литературных оценках. Про творчество того же Некрасова заявляет: «Его поэма «Княгиня Волконская», по-моему, противнейшая слащаво-либеральная»; «Кому на Руси жить хорошо» - лучше, но и тут все избитые темы, в двадцать раз лучше обработанные другими».
Не более благосклонно оценивает он творчество и других своих великих современников.
— Эти письма, безусловно, давно изучены литературоведами, - говорит заведующий отдела рукописей Алексей Алексеев. - Но для широкой публики они представлены впервые. Более того, в первом советском полном собрании сочинений Тургенева они публиковались с массой купюр. Так что даже читателям, всерьез увлекающимся творчеством одного из самых больших наших классиков, здесь есть чему удивиться.
Интересно, а если бы наши десятиклассники, которые проходят сейчас литературу XIX века, допустили в своих сочинениях подобные оценки Некрасова и Фета, ссылаясь на авторитетное мнение их современника? Как восприняли бы эту позицию школьные учителя?
Отдельное удовольствие на этой выставке — рассматривать оригиналы «Записок охотника» или черновики «Накануне» с правкой автора. И видеть, как многое самому Тургеневу не нравилось в его текстах, признанных впоследствии шедеврами.
Как водится, большой интерес вызывают его отношения с Полиной Виардо, с жестокой матерью, с незаконнорожденной дочерью. Однако устроители выставки подошли к этой теме весьма деликатно. Впрочем, из письма писателя своей возлюбленной Виардо, где он сообщает ей о смерти матери, многое можно понять. И про то, откуда взялись в его романах бесхарактерные мужчины, и откуда выросла история про бедняжку Муму. «Моя мать умерла, не оставив никаких распоряжений, множество существ, зависящих от нее, остались, можно сказать, на улице… Избави Боже нас всех от такой смерти! Она старалась только оглушить себя — накануне смерти, когда началось уже предсмертное хрипение, в соседней комнате, по ее распоряжению, оркестр играл польки... Мать моя в последние свои минуты — стыдно сказать — думала только о том, как разорить нас, меня и брата. Последнее письмо ее управляющему содержало ясный и точный приказ продать все за бесценок, поджечь все...»
Но есть в экспозиции и другие документы, которые, на первый взгляд, весьма косвенно относятся к творчеству писателя, но тем не менее сообщают нам нечто важное о нем. Например, партитура оперы «Ася» Ипполитова-Иванова, почти совсем забытая сегодня. Или ноты Анатолия Васильева, содержащие музыку к мелодекламации тургеневских «стихотворений в прозе». Этот жанр — мелодекламация — был крайне популярен в Серебряном веке, а изумительная проза Тургенева лучше всего укладывалась в этот, как сказали бы сегодня, формат.
Конечно, сейчас, спустя столетия, мы под иным углом смотрим на мэтров Золотого века русской литературы. Однако не следует забывать: именно Тургенев, а не кто иной, обогатил нашу жизнь понятием «тургеневская девушка», именно он создал эти нежные и волевые образы, ставшие эталоном женственности на все времена.
