Текст: Сергей Емельянов/«Родина»
Фото предоставлено Архангельским краеведческим музеем
Дом на угоре
В центре Верколы, которая вытянулась на полтора километра одной-двумя улицами на высоком угоре вдоль реки Пинега, стоит скромный домишко: кухонька, горенка-кабинет да спаленка. Федор Абрамов вместе с земляками строил его сам. И каждый год на лето приезжал сюда вместе с супругой Людмилой Владимировной. Приезжал, чтобы просто пожить среди простых людей. По вечерам-ночам писал, а днем бродил по деревне, болтал с веркольцами, вникал в совхозные дела, ходил по свадьбам-похоронам, где поначалу был свадебным генералом, а потом сливался с толпой...
Пинежане - народ несуетный, к знаменитому земляку относились с уважением, но быстро привыкали к нему и особого пиетета не выказывали. Мужички под хмельком считали своим долгом излить писателю душу, а то и требовали отчета за все власти вместе взятые. А любимым занятием веркольцев было (после выхода очередного абрамовского романа) выяснять, кто из них кто среди литературных героев. Ведь почти всегда действие в произведениях разворачивалось в деревне Пекашино, в которой легко узнавалась родная Веркола.
Весной 1991 года, через восемь лет после смерти писателя, я встречался в Ленинграде с Людмилой Владимировной и на правах земляка Федора Александровича расспрашивал о тех летних поездках в Верколу.
- Он очень дорожил мнением односельчан о себе даже по мелким бытовым вопросам, - рассказывала вдова. - Едет, бывало, и расстраивается - опять я в том же костюме, что и прошлый раз, люди подумают, что плохо живу. Очень переживал, что по деревне шепоток ходил, мол, у писателя-то самый худенький дом...
Открытое письмо
Впрочем, отношения с земляками у Абрамова не всегда были благостно добрососедскими. Ходил-ходил писатель по деревне, смотрел-смотрел на нравы да порядки в совхозе да сельсовете - и разразился в августе 1979 года открытым письмом землякам в районной газете "Пинежская правда" под заголовком "Чем живем-кормимся". Автор лично в редакцию приезжал (я тогда в ней был начинающим корреспондентом), следил на верстке, чтоб ни одной буквы не поменяли. А волноваться было за что! Виданое ли дело - при почти развитом социализме сравнивать надои в Верколе и недалекой Финляндии, нынешний корпус деревенских депутатов (25 человек!) и единственного старосту при царском режиме! И тыкать односельчан лицами в вековечные лужи в центре деревни. И смачно описывать смрадный телятник, именуемый в деревне концлагерем...
Добродушные северяне прочитали, посудачили ("а ведь правду говорит Федор-то!"), да и стерпели бы. Но недаром с того письма родилась присказка "Молвлено на Пинеге - аукнулось по всей стране". Зашевелились райкомы-обкомы, и пошли по деревне инструкторы собирать подписи под достойным отпором писателю. Много подписей набралось...
Спросил я во время той встречи у Людмилы Владимировны, как пережил это время Федор Александрович.
- В те годы, - отвечала она, - кто-то из друзей говорил Абрамову: "Ну как ты можешь после таких писем снова ехать в Верколу, разговаривать с ними". А он резко отвечал: "Как можно на людей обижаться, они же не понимали, что делали, подписывая эти составленные в казенных кабинетах письма, надо быть добрее, мудрее".
И еще четыре лета ездил Федор Александрович в родную Верколу, сам настаивал, чтоб собирали сельский сход с обсуждением ситуации, организовывал встречу с читателями в райцентре, где обсуждались проблемы народные...
Простил подписантов за малодушие.
Прозрение
Умер Федор Александрович в мае 1983-го. Два самолета из Ленинграда приземлились в райцентре. Один - с телом и венками, другой - со скорбящими из столиц. Хоронили его в огороде рядом с домиком на угоре. Сотни людей слетались, съезжались, пешком шли не только из соседних деревень, но и дальних краев, тесня у могилы веркольцев.
Писатель Владимир Солоухин, глядя на воющих по-простецки селян, резанул:
- Вы, земляки, думаете, эта яма вместит это тело! Когда вы, веркольцы, хотите что-то сказать миру, вы не будете хором выходить и кричать, вы рождаете сына своего, который говорит за вас, который уполномочен вами в литературу, историю. Таким и был ваш и наш Федор Абрамов...
Помню, притихли люди.
