Текст: Марина Громова, Москва
Фото: pixabay.com
РУСАЛКА
(Орфография и пунктуация авторские)
Его реальность похожа на дурной научно-фантастический роман с элементами антиутопии и дешевой мелодрамы. Здесь борьба за всеобщее равенство укладывает всех на прокрустово ложе, одиночество растет пропорционально популяции, а свобода слова выродилась в общий гомон сотен тысяч горланящих ртов. В этом мире пророков стало так много, что истину пришлось раскрошить на мелкие кусочки и раздать каждому по крупице, чтобы хватило на всех. Здесь выбор так велик, что становится невозможен. В этом мире книги не жгут. Зачем, когда они сами будут тонуть себе в общем океане, пока тот не обмелеет, заполненный мусором до самых краев?
Здесь человеческий фактор стремятся свести к минимуму, изъять его из всех жизненно-важных областей, и если бы могли, искоренили бы его и из самой жизни, подчинив ее алгоритмам, логике и сделав этот рассыпающийся на части научно-фантастический роман, присыпанный истолченной в муку истиной, идеальным. Он не верит ни в идеальные романы, ни в равенство всех людей, ни даже в возможность выбора, но за неимением других живет в этом, лучшем из миров.
Он сидит в темном кабинете и просит обновленного голосового помощника прочесть стихи. Это — новая программа, на создание которой у его коллег-искусственников ушло двадцать лет. “Какие?” - вступает женский голос, легкий и смешливый, но глубокий, женственный, но при этом напрочь лишенный кокетства. Идеальный женский голос ассистентов пятого поколения. В нем просыпается какое-то воспоминание. “Самый разные”, - отвечает он. Ассистент читает все подряд, то “Муху-цокотуху”, но “Гонимы вешними лучами”, то “Для отрока, в ночи глядящего эстампы”. Он начинает плакать где-то на Чуковском, к Бодлеру ему кажется, что слез уже не осталось, и это его обледеневшая душа тает и вытекает по капле через глаза.
Если спросить его, почему они расстались тогда, он скажет: “юность”, “трусость”, “глупость”, “август”, не произнося, а перебирая слова так, как будто еще чуть-чуть — и он найдет его, то самое, верное слово, в котором будут и юность, и трусость, и глупость, и август. Если и существует это слово, он его забыл. Наедине с собой проще докопаться до сути, но он все ходит по кругу: юность (ему было всего девятнадцать, а ей — шестнадцать), трусость (как решиться, когда ни гроша за душой), глупость (нельзя было отпускать её), август. Так и не найдя правильной ноты, он собирает эти четыре в аккорд.
Она не говорила, как ее зовут, но он все равно узнал. Филия, из потомственных Инженеров. У нее даже не было смартфона. Три поколения ее семьи создавали программы, а такие люди, как главы наркокартелей, держат своих детей подальше от того, на что подсаживают чужих. Аристократка и нищий студент, они решили расстаться, чтобы встретиться через шесть лет и начать с того места, на котором остановились.
В назначенный срок, в пять часов в последний день лета он пришел к зданию Библиотеки — и через три месяца женился. Филия на ту встречу не пришла. В мире, где невозможно потеряться, в мире, где, казалось бы, слышно каждого, и потому все ходят, заткнув уши своим личным шумом, ее не было. Если хочешь что-то сохранить, оставь это в памяти, - вспомнил он и решил забыть. Он забывал ее фрагментами, кусками. Сначала глаза, лучистые и смешливые, ярко-зеленые с прожилками голубого, потом волосы, медно-русые, с аккуратными завитками, потом белую кожу рук и ног, потом веснушки на щеках и груди. Он забывал ее походку, забывал ее запах, забывал слова, которые она ему говорила, забывал ее с усилием, забывал с каждым вдохом, пока кислород не разъел даже ее имя, и теперь конфликт был улажен: Филии не было ни внутри, ни снаружи. Он не вспомнил о ней даже тогда, когда узнал, что филия — это не искаженная форма слова “дочь”, как он думал тогда, а греческое слово “любовь”. Совершенная память должна быть похожа на память машины: она не только может хранить, но и удаляет навсегда одной командой. После первого брака было еще два, оба оказались неудачными.
Теперь он руководил разработкой “автонов” - машин-беспилотников самого широкого профиля: от общественного транспорта до люксовых моделей. В прошлом году он выбил запрет на появление управляемых человеком автомобилей в городской черте и на скоростных трассах. Аварий не стало, теперь оставалось решить сложнейший вопрос с пешеходными переходами и не менее сложный вопрос перехватывающих парковок, и можно умирать спокойно.
В свои пятьдесят пять он крепок, как мальчишка, но уже почти слепой. В мире равных возможностей, в мире будущего, наступившего себе же на глотку, никто не отменял ни болезней, ни смерти. Он ходит, ориентируюсь по цветным пятнам, но и они блекнут. У него есть помощники: лучшие голосовые ассистенты, которым он не доверяет, как не доверяет никому и ничему, кроме своей головы. Он умывается, и снова садится в кресло.
-Найди женщину по имени Филия.
Ассистент проверяет, но находит не тех. Наконец, он решается:
-Чей у тебя голос?
-Это конфиденциальная информация, - игриво отвечает Филия, и он снова начинает плакать, ругая себя, но остановиться не может. Это всего лишь еще одна жизнь без любви, жизнь, которая скоро кончится.
Он пускает в ход все свои связи, все известные ему рычаги влияния, но не может ее найти. Теперь ему известно, как много мужчин влюблены в ее идеальный, бестелесный голос, как они наполняют его своими представлениями о красоте, как они ищут ее и как тоже, не находят.
-Я нашла женщину по имени Филия Бернштайн, пятьдесят два года, - говорит ассистент через три месяца поисков.
Он откладывает дела, подходит поближе к динамику, чтобы ничего не упустить.
-Что о ней есть?
-Не замужем, детей нет, инвалидность.
-Что?!.
-Повторяю: не замужем, детей нет, инвалидность.
-Какая? Что с ней?
-Данные медицинской карты закрыты.
-Ищи еще, - командует он, и станция замолкает на неделю.
-Раскопала. Филия Бернштайн - участница аварии с автоном версии 6.7.21-личный автотранспорт.
-Я знаю всех пострадавших пассажиров по именам. Не неси ерунды.
-Филия Беренштайн не была в автоне.
-Пешеход… - завывает он, как будто это слово доставляет ему физическое страдание.
-Нет. Вероятно, она не справилась с управлением, и ее автомобиль встал поперек движения автона.
-Подробнее.
-Автон версии 6.7.21-личный автотранспорт двигался по направлению “Бульвар Равенства” — "Загородное шоссе". В 16.34 на его пути появился пешеход тринадцати лет. Переход дороги в неположенном месте. Летальный исход для пешехода был неминуем, но экстренное торможение привело бы к серьезной черепно-мозговой травме пассажира автона. Уход на другую траекторию был невозможен в связи со встречным и попутным потоком транспорта, управляемым людьми. Автон принял решение сбавить скорость, но не прибегать к экстренному торможению согласно пункту пять этической комиссии. Автомобиль под управлением Филии Бернштайн выехал на полосу встречного движения, что привело к боковому столкновению автона с автомобилем Филии Бернштайн. В результате: сотрясение мозга у пассажира автона (личность скрыта), незначительные травмы пешехода (личность скрыта, но могу поискать), Филия Бернштайн - отсутствие нижних конечностей.
-Нет…
-Все данные проверены.
-Где она сейчас?
-Данных нет.
-Когда это случилось?
-Тридцать лет назад, тридцать первого августа.
-Куда она ехала? - он подавился слезами ещё до того, как она ответила. Он знал ответ.
-Здание Библиотеки, - сообщил ему ее голос.
Он провел в кабинете три дня. Зрение уходило. Закрыв глаза, он диктовал ассистенту новые, усложненные поправки к этическим приложениям по работе автонов, вводил их в программу, тестировал, снова диктовал. Он все представлял, что это она рядом, на самом деле, сидит и записывает за ним, спорит, убеждает. Он диктовал и мучился осознанием того, что не все вопросы сводятся к алгоритмам, что есть те, на которые правильных ответов просто нет в природе, что дав на них ответ и утвердив его в статусе “верного”, человек совершает преступление. Он писал, восстанавливая человеческий фактор в правах, потому что только он мог из двух или более заведомо неверных ответов каким-то чудом найти истинный. Он знал, что поправки примут в штыки, он знал, что с ним будут воевать: отдел продаж будет говорить, что он усложнил все процессы, отдел этики будет укорять его в дискриминации, отдел рекламы в том, что продать гроб на колесах невозможно.
Ранним утром в начале осени он вышел из кабинета и пошел к лифту. Бледные пятнышки перед глазами: последнее, что он увидит. Зато теперь ещё чуть-чуть, и можно умирать спокойно. Он проехал вниз, от сорокового до первого, глядя прямо перед собой, потому что не видел уже ничего, последним вышел из лифта. Остановился.
Филия торопливо выкатила коляску из лифта на первом этаже, незаметно проехала мимо администратора, сдала разовый пропуск, и ее собственный голос на выходе спросил: “А что так быстро?”, и она не ответила. “Фи, как грубо!”, - полушутя пожурила она саму себя, и дверцы распахнулись. Она называла себя русалкой, которая отдала свой голос злой ведьме, чтобы… и тут она терялась, потому что не было вокруг ни злой ведьмы, ни прекрасного принца, или были, но все так перемешалось, что было трудно разобрать, кто злой, а кто добрый. Был парень, который делал автоны, была девочка, которая спешила на встречу, была машина, которая спасала своего пассажира. Потом была боль, фантомная боль в ногах и в сердце, где больше не было и не могло быть любви. Но тогда что так болело? Потом была жизнь, а потом она стала русалкой. Она могла говорить, но ее голос был как белый шум, и никто не слышал его, а если слышал, то уже не оставлял в покое. В мире, где так много голосов, так приятно было ощутить близость исключительного. Он ее не узнал, стоял в лифте, смотрел на нее и не узнавал.
Обернувшись через плечо, она пыталась понять, почему они тогда расстались. “Глупость”, “юность”, “трусость”, “август”, - перебирала она, не добираясь до сути. “Любовь” отозвалось в сердце камертоном. Филия развернула коляску. Он стоял, не двигаясь. Он не видел. Коляска остановилась рядом с ним. Она дотронулась до его руки, не решаясь произнести ни слова.
-Филия, - сказал он.
P.S. Напоминаем, что участникам конкурса необходимо заполнить форму с личными данными, которую можно найти здесь.
Публикация рассказа на сайте не означает, что он вошел в шорт-лист.
