Современная драматургия народов России

Текст: ГодЛитературы.РФ

Накануне Дня народного единства в информационном агентстве «Россия сегодня» прошла презентация проекта «Современная литература народов России», где представили четвертый его том, «Драматургия», в который вошли 72 современные пьесы на 40 национальных языках России. В тот же день Владимир Путин подписал указ о присуждении президентской премии за вклад в укрепление единства российской нации. Награду получили создатели антологии: главный редактор «ОГИ» Максим Амелин, заместитель руководителя Роспечати Владимир Григорьев и генеральный директор «ОГИ» Дмитрий Ицкович; подробнее об этом мы писали здесь. Напомним, что ранее в серии «Современная литература народов России» уже были изданы три книги: антологии поэзии, детской литературы и прозы.

«Пьесы национальных авторов не только помогут улучшить наше представление о жизни народов, живущих в нашей стране, но и помогут осмыслить то, что происходило с историей этих народов, – считает Григорий Заславский, ректор ГИТИСа. – Мы бы хотели организовывать телемосты с регионами и проводить читки пьес при участии студентов нашего театрального института. Современные театры остро нуждаются в расширении репертуара за счет пьес отечественных авторов, и выпуск такой Антологии является серьезным подспорьем в решении этой задачи».

«Я благодарна проекту не только за антологии, но и за возможность авторам общаться между собой, – отметила Зарина Канукова, кабардинская поэтесса и драматург, подключившаяся к встрече онлайн. – Благодаря ежегодным фестивалям и форумам переводчиков я чувствую тепло и поддержку не только от руководителей проекта, которые стали нашими наставниками, но и от самих писателей, поэтов, переводчиков».

Предлагаем вам подарить участникам проекта немного читательского тепла и познакомиться с фрагментом пьесы удмуртского драматурга Анатолия Григорьева о похищении поросенка. А также напомним, что этот и все остальные тексты антологии можно прочитать на портале национальных литератур: искать произведения можно по языкам, жанрам, авторам и даже с помощью интерактивной карты.

«Поросенок и жених»

Комедия в двух действиях

Действующие лица:

АНТОН

КАТЯ, его жена

СЕНЯ, сын Антона и Кати

ИВАН ЗАИКА, сосед Антона

ОЛЯ, жена Ивана

СВЕТА, дочь Ивана и Оли

КОЛЯ, сосед Антона

МАША

ДЕЙСТВИЕ I

В доме у Антона. Последний апрельский вечер. Антон учится играть на гармошке, напевает песенку. Игра на гармошке не получается. Антон постоянно прерывается, поет не в такт гармошке.

АНТОН (напевает, играя на гармошке). Как родная меня мать… как родная… родная меня мать… (Вздыхает.) Да что это гармошка не так играет? (Снова играет.) Провожала… так и вся моя родня… родня… набежала...

Из кухни выходит Катя, в руке маленькое ведерко.

КАТЯ. В ушах уже звенит от твоей гармошки. Каждый вечер одно и то же, одно и то же.

АНТОН. Играть же учусь.

КАТЯ. Учишься ты… Вот сломаешь гармошку, Сенин подарок.

АНТОН. Да как ее сломаешь? Гармошка, говорят, портится тогда, когда на ней не играют. Ну-ка, спой давай.

КАТЯ. Сам пой. Четыре месяца пиликаешь уже, ни одной мелодии еще не сыграл.

АНТОН. Сыграю еще.

КАТЯ. Сыграешь ты.

АНТОН. Эх, кабы научился играть… Вдоль по улице прошелся бы с гармошкой, да еще бы песню запел. На свадьбе сына сам бы гармонистом был. Гармонисты так легко играют, прямо завидую.

КАТЯ. Тебе на уши медведь наступил.

АНТОН. Сеня же играет. Сын умеет, а я нет. Удивляюсь.

КАТЯ. У Сени талант есть, а у тебя нет.

АНТОН. Было бы желание, можно всему научиться. (Начинает играть и петь.) Как родная ме-ня… мать…

КАТЯ. Иди-ка, гармонист, поросенка накорми.

АНТОН. Сама иди, я в обед кормил. Я музыке учусь.

КАТЯ. Музыкант. (Берет ведерко и уходит.)

АНТОН (играет и поет). Как родная меня мать провожала… тут и вся… тут и вся… Ну, гармошка, разбить тебя мало, все не так играет. (Снова напевает на весь дом.) Тут и вся моя родня набежала!

Входит Катя.

КАТЯ. Антон, поросенок умер.

АНТОН. Что?

КАТЯ. Поросенок умер.

АНТОН. Почему умер?

КАТЯ. Да откуда я знаю, почему умер?

АНТОН. Спит, наверное, ведь уже вечер.

КАТЯ. Спит тебе. Окоченел уже.

АНТОН. Когда в обед кормил, шустрый был.

КАТЯ. Ой, беда-то какая, ой, беда! Трех поросят купила, все трое… за один месяц. (Плачет.)

АНТОН. Его работа, он убил!

КАТЯ. Кто он?

АНТОН. Кто-кто? Сосед наш, Иван.

КАТЯ. Да ты что? Зачем ему нашего поросенка убивать?

АНТОН. Да потому, что он ветеринар.

КАТЯ. Он же лечит.

АНТОН. Лечит. Делает вид, что лечит, а сам калечит.

КАТЯ. Да зачем ему нашего поросенка убивать?

АНТОН. Если бы только нашего. У Петровых умер, у Аркашки два поросенка умерло, а у нас — три. А у Ивана ни один не умер.

КАТЯ. Своих он хорошо кормит-лечит.

АНТОН. Я про то и говорю. Своих бережет, а наших убивает. Своих и продает, и ест, а над нами смеется.

КАТЯ. Да что ты про человека так плохо думаешь?

АНТОН. Я не думаю, я знаю. Я этого Ивана насквозь вижу. Хитрее лисы он. Когда он нашему поросенку укол поставил, вчера?

КАТЯ. Позавчера.

АНТОН. Позавчера? Ну ясно. Какой-то яд впустил в кровь или незаметно подсунул таблетку. Поросенку много ли надо?

КАТЯ. Иди выбрось за огороды, собаки съедят.

АНТОН. Нет, я его завтра в район отвезу, в морг.

КАТЯ. Сдурел, что ли? В морг…

АНТОН. Ну, в ветлечебницу. Пусть сделают экспертизу. Я этого ветеринара-убийцу по судам затаскаю.

КАТЯ. Да над тобой вся деревня смеяться будет. Поросенка уже не оживишь.

АНТОН. Ох Иван, ох паршивец! (Ходит по комнате, думает.) Вот что! Поменяю я поросенка!

КАТЯ. На что поменяешь?

АНТОН. Мертвого им отнесу, а живого принесу.

КАТЯ. Они не дадут.

АНТОН. Нет, конечно. Я же незаметно.

КАТЯ. Украдешь?

АНТОН. Потише ты. Не украду, а поменяю. Баш на баш.

КАТЯ. А если заметят?

АНТОН. Не заметят. Я тихо пойду, как кошка.

КАТЯ. Попадешься ведь, Антон, посадят.

АНТОН. Не посадят. За это только не посадят. (Надевает сапоги.)

КАТЯ. Не ходи, Антон. Воровать нехорошо.

АНТОН. А без поросят остаться хорошо?! У них целый хлев, а у нас все подохли.

КАТЯ. Другого поросенка купим, Антон, в свинокомплексе.

АНТОН. Я не миллионер. (Надевает фуфайку.)

КАТЯ. Не воруй, Антон!

АНТОН. Да замолчи ты! Я не сворую, я поменяю. Ивану отомщу. Сиди здесь, никуда не выходи, помешаешь только.

Антон уходит, Катя уносит ведро на кухню. После паузы входит Коля.

КОЛЯ. Здравствуйте, господа. Эй, кто-нибудь есть?

Возвращается Катя.

КАТЯ. Здравствуй.

КОЛЯ. С праздником тебя, Катя.

КАТЯ. С каким праздником?

КОЛЯ. Завтра Первомай. Праздник весны и труда вроде называется теперь.

КАТЯ. Тебе и так каждый день праздник.

КОЛЯ. Ох ты, каждый день. Если бы так, было бы неплохо. (Показывая на гармошку.) А где твой Чайковский?

КАТЯ. Он, это, на речку спустился.

КОЛЯ. На речку? Зачем?

КАТЯ. Морды ставить.

КОЛЯ. Морды? Ну вы даете!

КАТЯ. Да вот свежей рыбы захотелось. Сходи-ка, Коля, проверь Антона, что-то долго уж ходит.

КОЛЯ. Я вообще-то картошку вашу посмотреть зашел.

КАТЯ. Потом посмотришь, потом.

КОЛЯ. Ухи похлебать и я бы не прочь. С похмелья она хорошо идет. Ну Чайковский, и мне даже не сказал. Ладно, я найду его.

КАТЯ. Скажи, жена, мол, уже соскучилась.

КОЛЯ. Соскучитесь вы… Найду, найду, не беспокойся…

Коля уходит, через некоторое время входит запыхавшийся Антон, под его фуфайкой пищит поросенок.

АНТОН. Заметили, заметили!

КАТЯ. Зачем сюда занес?

АНТОН. Не знаю, растерялся я… Дай какое-нибудь покрывало, одеяло!

КАТЯ (дает одеяло). Эх ты, сказала же: попадешься!

Антон заворачивает поросенка в одеяло и спускается в подполье, выходит оттуда, вешает фуфайку, снимает сапоги и бросает их в другую комнату.

АНТОН. Тапочки, тапочки! (Катя подает тапочки, Антон берет гармошку, садится.) Пой за мной!

КАТЯ. Стыд-то какой!

АНТОН. Пой, говорят тебе! (Антон запевает песню, Катя подхватывает.) Как родная меня мать…

Входит Оля. Антон и Катя поют, как бы не замечая Оли.

ОЛЯ. Поете?

КАТЯ. О, здравствуй, Оля, да поем вот.

ОЛЯ. Получается?

АНТОН. Мурлычем как можем. Садись. Катя, подай стул.

ОЛЯ. Ты это почему, Антон, нашего поросенка украл?

АНТОН. Что-о?!

КАТЯ. Что?

ОЛЯ. Поросенка, говорю, нашего почему украл?

АНТОН. Какого поросенка? Ты что, Оля? У нас свой поросенок.

ОЛЯ. Своего мертвого поросенка в наш хлев подбросил, а живого утащил.

КАТЯ. Да ты что, Оля?

АНТОН. Когда я вашего поросенка украл? Ты что?

ОЛЯ. Да только что, и десяти минут еще не прошло.

АНТОН. Ты, наверное, спросонья?

КАТЯ. Мы весь вечер песенки поем. Никуда не выходили.

ОЛЯ. Поете вы! Артисты! Думаешь, не узнала? Узнала я тебя, Антон, узнала.

АНТОН. Откуда? Когда? Ничего не понимаю.

ОЛЯ. Ты дураком не прикидывайся. Я видела, как ты за огородную калитку выбежал, тень в ваш двор завернула.

КАТЯ. Ты, наверное, привидение увидела, Оля.

ОЛЯ. Это не привидение было, это Антон был.

АНТОН. Я никуда не выходил.

ОЛЯ. Мертвого поросенка к нам подкинули.

КАТЯ. Если у вас поросенок умер, мы не виноваты.

АНТОН. У нас тоже недавно два поросенка умерли.

ОЛЯ. Ты украл, Антон, ты, ты! Верни по-доброму, а то завтра по-другому запоешь.

АНТОН. Да что ты пристала ко мне, не крал я вашего поросенка.

КАТЯ. Нам чужого поросенка не надо, у нас свой есть.

ОЛЯ. Где?

КАТЯ. Где, где, в хлеву, конечно.

ОЛЯ. Пойдем посмотрим, я узнаю своего поросенка.

АНТОН. Да как ты узнаешь поросенка, они все одинаковые.

ОЛЯ. У нас кастрированный.

АНТОН. И у нас кастрированный.

ОЛЯ. Кто кастрировал?

КАТЯ. Иван твой и кастрировал.

ОЛЯ. Он сказал, что не кастрировал, поросенок, мол, ваш болел, поэтому укол только поставил.

АНТОН. Я сам кастрировал.

ОЛЯ. Ты, конюх?

АНТОН. Да, я. Иван твой специально не кастрировал, чтобы мы невкусное мясо ели.

ОЛЯ. Ты кастрировал?

АНТОН. Да, а что такого?

ОЛЯ. Сумел?

АНТОН. А что тут трудного? Взял ножницы и отрезал.

ОЛЯ. Потом что сделал?

АНТОН. Да что пристала, а, что пристала? Катины импортные прокладки приложил, которые с крылышками, трусы надел. Не крал я вашего поросенка, поняла?!

ОЛЯ. Пойдемте же посмотрим вашего поросенка.

АНТОН. Иди, Катя. Покажи, если не верит. Иди, иди, покажи.

КАТЯ. Ну, пойдем, если хочешь посмотреть. Он, наверное, спит уже.

Катя и Оля выходят, Антон открывает подполье, прислушивается.

АНТОН. Тихо лежи, не хрюкай. (Берет гармошку, начинает играть.) Как родная меня мать…

Вбегает Катя, за ней Оля.

КАТЯ. Антон?

АНТОН. Что?

КАТЯ (плачет). Антон, нашего поросенка украли.

АНТОН. Как украли? Как украли? Ты что, Катя?!

КАТЯ. Нету больше поросенка… Увели.

АНТОН. Что это за жизнь, что за жизнь! Поросят уже воруют!

ОЛЯ. Ну, юмористы, можете! Можете, прямо как в кино.

КАТЯ. Тебе смешно, у вас поросят целый хлев.

ОЛЯ. Да, у нас много. Даже один мертвый есть.

КАТЯ. Ваш помер, нашего украли.

ОЛЯ. У нас никогда поросята не умирают, если хотите знать.

АНТОН. Поросят воруют, вот жизнь, а! До чего дойдем мы так? До чего дойдем? Ох-ох-ох…

ОЛЯ. До чего, говорит, дойдем. До тюрьмы дойдешь, Антон, понял?

КАТЯ. Коля украл, наверное. Он уже целый месяц пьет. Украл и на самогонку променял.

АНТОН. Коля не украдет, нет, нет. Да как у соседа украдешь? Ты что, Катя?

ОЛЯ. Никто не украл вашего поросенка. Ваш мертвый поросенок в нашем хлеву, а вот наш где? Куда спрятали? Сейчас же скажите, а не то я милицию позову.

АНТОН. Да что ты, как кукушка, беспрестанно: «Поросенок, поросенок».

ОЛЯ. Ну-ка, замолчите! (Прислушивается.) Где-то вроде бы хрюкает?

АНТОН. Ты что? Где будет хрюкать?

ОЛЯ. Где-то шуршит.

КАТЯ. У тебя, Оля, из-за своих поросят голова уже дурная стала. Мышиный шорох за поросенка принимаешь.

ОЛЯ. Замолчите! (Прислушивается.) Там, в подполье.

АНТОН. Что-о?!

ОЛЯ. В подполье шуршит.

КАТЯ. Да кто поросенка будет держать в подполье?

ОЛЯ. Вы, воры.

АНТОН. Бражка это, бражка. Пробку, наверное, выбило.

ОЛЯ. Кто бражку в подполье держит? Бражка на печи стоит.

АНТОН. Я держу. Бражка из сахарной свеклы, она уже готова. Чтобы не прокисла, туда поставил.

ОЛЯ. Дай посмотрю.

КАТЯ. Да кто ты такая, прокурор или следователь, в нашем подполье шариться?

АНТОН. Тебе, может быть, еще сундуки, шифоньер открыть?

ОЛЯ. Мне и подполья хватит.

КАТЯ. Нашлась тут прокурорша.

ОЛЯ. Будет, будет вам завтра утром и прокурор, и следователь. Бражка, говорит.

АНТОН. Бражка. Не веришь? Дай-ка кружку, Катя. Если выпьешь — достану. (Катя подает кружку.)

ОЛЯ. Доставай, доставай.

Антон громко запевает и спускается в подполье. Закрывает за собой дверцу, слышно, как он поет. Оля все время прислушивается. Антон выходит, с песней. В кружке бражка.

АНТОН. На, пей.

ОЛЯ. Сам пей свою гадость. Там поросенок, я слышала, как он хрюкал, хотя ты громко старался петь.

АНТОН (поставив кружку на стол). Да что ты за человек?! Иди, если не веришь, сама смотри. Иди, иди, смотри.

ОЛЯ. Посмотрю. Обязательно посмотрю, там он.

Оля спускается в подполье.

КАТЯ. Найдет же.

АНТОН. Я его через окошко во двор выпустил.

КАТЯ. Когда домой пойдет, во дворе найдет.

АНТОН. Не дадим. Это наш поросенок, поняла?

КАТЯ. Ну, Антон!

АНТОН. Отступать уже поздно.

Выходит Оля, в руке одеяло.

КАТЯ. Ну что, нашла?

ОЛЯ. Нет, Катя, не нашла. А это что?

КАТЯ. Одеяло, не видишь, что ли? Зимой картошку закрывали.

ОЛЯ. Таким красивым одеялом?

АНТОН. Да я иногда в подполье лежу, о жизни думаю.

ОЛЯ. Рядом с бражкой?

АНТОН. Рядом с бражкой.

ОЛЯ. От бражки пронесло, что ли? Одеяло-то все замарано.

АНТОН. Пронесло. Вас что, никогда не проносит?

ОЛЯ. Ну, теперь во двор выйдем. Поросенок там.

КАТЯ. Только что в подполье говорила, теперь во дворе говорит.

Входит Коля, из-за пазухи видна голова поросенка.

КОЛЯ. Ты что, Чайковский, поросенка не запираешь?.. Продолжить чтение.