Текст: Борис Кутенков
В начале июня не стало талантливого поэта Геннадия Чернецкого (1984 – 2021), в последние годы тяжело болевшего и прикованного к инвалидному креслу. На Facebook о нём вспоминают поэт Анна Русс, главный редактор журнала «Лиterraтура» Наталья Полякова, прозаик Алёна Чурбанова и др.
Напомним о подборке, составленной автором этого обзора для «Сетевой Словесности» в 2016 году, – многие стихи из неё достойны занять достойное место в современной русской поэзии:
- где-то в начале стихийный юнец
- рифмы сосал как малыш леденец
- песни звучали гитары вообще
- уши скучали по свежей лапше
- музыка тихла девчонки росли
- голос немой прорастал из земли
- женщины знали как портить юнца
- он продолжался не зная конца
- банки концепты бумага смердит
- логос отныне всему аудит
- музыка сдохла пропали слова
- хочешь ещё засучи рукава
- хочешь чего ни о чём не проси
- из чепухи ерунды и грязи
- голос пророс он болит и горит
- целые мысли во мне говорит
Примерно тогда же пришла новость о смерти от ковида Андрея Урицкого (1961 – 2021) – критика, прозаика, автора статей о таких поэтах, как Михаил Гронас, Дмитрий Воденников, Виктор Iванiв, Андрей Поляков, Герман Лукомников и мн. др., хранителя архивов поэтов Михаила Лаптева (1960 – 1994) и Александра Егорова (1956 – 1993) .
На Facebook Герман Лукомников справедливо говорит о нём как о «замечательном прозаике и критике», «знатоке и публикаторе русской поэзии», «истинном рыцаре литературы». Владимир Орлов, текстолог и коллега Урицкого по работе над знаменитой антологией «Русские стихи 1950 – 2000», пишет: «Мы не так много общались “в реале”, но бесконечно, чуть ли не каждый день – в Живом Журнале, по поводу нашей совместно делаемой антологии русской поэзии второй половины прошлого века. Андрей в последние годы редко писал и публиковал критические статьи (а они всегда были важны для меня – например, он одним из первых “объяснил” мне Чудакова в своей рецензии на первую книгу), но он оставался очень точным и самостоятельным критиком в нашей “внутренней” переписке. Во многом благодаря его трудолюбию и спокойному взгляду на те проблемы, которые иногда возникали, проект продолжается до сих пор». Большой мемуар о деятельности Андрея Урицкого публикует литературовед Илья Кукулин : «Урицкий всегда стремился разобраться в особенностях поэтики и вместе с тем четко сказать об этических расхождениях с автором, если у Андрея они были. Он обладал редким для российской критики умением -- говорить об этических несогласиях, не вставая в позицию судьи и при этом не засушивая текст длинными и сложными оговорками…».
В «Литературной газете» коллеги вспоминают об иркутском поэте и культуртрегере Игоре Дронове, которого не стало в сентябре 2018, – подвижнике, много сделавшем для культуры региона, организаторе Международного фестиваля поэзии на Байкале. Марина Кудимова: «Человек дающий всегда рискует больше человека берущего. Человек любящий уязвимее человека любимого. Хотя тут никакой закономерности нет – смертны и те, и другие. Но все же – уязвимее. Хотел ли Дронов выглядеть неуязвимым? Он никак не хотел “выглядеть”, никем “казаться”. Он был невообразимо и недостижимо подлинным. Неуязвимость, как и красота, “в глазах смотрящего”. Это нам, ведомым и зависимым, как все, кто на кого-то положился, хотелось его таким видеть. Лишь потеря выявляет истинную ценность. И человека, и вещи…».
21 июня не стало знаменитого поэта-метареалиста Александра Ерёменко. Михаил Эпштейн – философ и теоретик, открывший явление метареализма публике в далёких 80-х, – пишет на своей странице на Facebook о сложных отношениях представителей этого течения с Евтушенко, о молчании поэта и об одном из самых узнаваемых стихотворений Ерёменко «В густых металлургических лесах…». «Вряд ли такое стихотворение могло быть создано в 1960-е – оно современно в той степени, которая требует от критика понять его язык, прежде чем обсуждать, хорошо или плохо оно написано на этом языке.
Еще недавно бедную целомудренную природу было принято противопоставлять хищной технике, восхищаться первозданностью и заповедной чистотой, взывающей к спасению. Это была закономерная реакция на бурный технический прогресс и его чрезмерные притязания. У Ерёменко мы не найдем ни умиления перед природой, ни восхищения техникой…». «Горький» публикует архивное биографическое интервью поэта, подготовленное Иваном Мартовым в 2013 году. Об атмосфере советского застоя: «Напечататься, тем более с такими стихами, никто и не помышлял. Оля Свиблова, жена Парщикова, училась на психологическом факультете в МГУ, она нам пару раз там устраивала вечера. Мы втроем приходили читать. Иногда бывало так: нас трое, а в аудитории пятеро, но мы читали как будто большая аудитория, по-серьезному. Мы очень много читали втроем. У Жданова вышла первая публикация, книжка, а у нас с Парщиковым ничего не было. О нас появилась пресса, но стихов как таковых напечатано не было – явление, которое было возможно в двадцатые годы двадцатого века в этой стране…». О молчании в последние годы: «У профессиональных литераторов бывают такие периоды, когда они ничего не пишут, они называют это “кризис”. Я в свое время перестал не только активно печататься, но даже и писать. Какое-то время назад вышла подборка моих стихов в «Знамени», и какой-то парнишка написал отзыв, что типа лучше бы и не было этой публикации – не знаю, что он имел в виду, чтобы мой образ сохранить светлый или что я деградировал в этих стихах... А у меня такое было – ну не пишется и не пишется, у меня и так много зависимостей, почему я должен так зависеть, чуть ли не убиваться, от собственных способностей? В последнее время я пишу не так много, как раньше. Пишу такие стишки, которые кто-то может воспринять и как хулиганские. Сейчас у меня много незаконченных стихотворений».
В «Дети Ра» (апрельский номер – последний выложенный на сайте журнала) литературовед Сергей Бирюков вспоминает о поэте и филологе Викторе Iванiве (1977 – 2015). «Очень возможно, что ситуативные переживания, связанные с гибелью друзей, а смерть Виктор действительно воспринимал как гибель, вели к той жесткости, которая стала проявляться в его текстах. Письмо само по себе должно было предотвращать, либо, если уже поздно, воскрешать. Но если это реально не происходило, в самих текстах нарастала своего рода обида… Как мы знаем, жемчуг – это своего рода защита моллюска от повреждения собственного тела. Возможно, что человеческое творчество есть тоже такое обволакивающее вещество, которое устраняет повреждение. Но иногда вещества не хватает…».
На Colta – воспоминания Льва Оборина, Сергея Сдобнова и Ростислава Амелина о Василии Бородине, смерть которого в эти дни потрясает любого человека, мало-мальски имеющего отношение к литпроцессу.
Лев Оборин: «Он вообще все делал с щедростью, и сейчас его друзья, плача, делятся его любимыми стихами, выкладывают его песни, его акварели и рисунки. Он их тоже раздаривал, иногда прямо целыми пачечками. Когда было совсем тяжело – продавал за какие-то смешные деньги (заранее тошно представлять себе, как эти рисунки выплывут на аукционах лет через сто)». Сергей Сдобнов: «Так повелось, что поэта, главного сироту в мировой культуре, стараются пристроить в какое-то поколение, – Вася был главным поэтом среди тех, кто родился в 1980-х, но никогда так не говорил. О себе Вася говорил со стыдом, которого уже и не встретишь, с пониманием своей малости в общем мире. Часто пробуют поставить автора в ряд: Василий Филиппов, Елена Шварц, Анна Горенко – в поэзии, лучисты (Ларионов), наивные художники – в изображении, Патти Смит и Хвостенко – в песнях. Всю жизнь Вася пел хайдеггерианское “со-бытие”». (От себя добавлю: подобные потрясения, при всей их жестокости, обладают как минимум двумя побочными эффектами. Первый – что получаешь новый знак ценности жизни собственной и близких, хочется дополнительно усилить бережность – уверен, что сейчас к этому знаку стоит прислушаться каждому поэту с присущей ему ранимостью, с его пристрастием к самому национальному из русских напитков. Второй – дополнительно хочется жить, чтобы держать под контролем весь сор, поток ненужных подробностей и сплетен, вываливающийся сейчас на просторы социальных сетей; пока жив, можешь всё это контролировать и держать в узде. А стихи Бородина, безусловно, останутся в истории русской поэзии – здесь редкое сочетание значимости и мощной институциональной поддержки, оказанной поэту при жизни). «В суете смерти стало важным собрать все тексты Бородина и о нем – в одном месте. Поговорил с Ириной Дмитриевной Прохоровой. Будем с Львом Обориным собирать и выпускать собрание сочинений Васи в «Новом литературном обозрении». Вася, память только начинается», – пишет Сергей Сдобнов.
Евгений Никитин выложил у себя на странице пронзительное стихотворение, в котором имена литераторов, погибших за последнее время, выстраиваются в мемориальный ряд – а ритм детской считалки страшно контрастирует с тем содержанием, что понятно любому причастному:
- умер вася бородин
- а, точней, не он один
- и чернецкий, и егоров
- умерли без разговоров
- умер витя иванов
- коваль, эрль и яснов
- и марат багаутдинов
- и других полно кретинов
- остаемся мы с тобой
- трогать шарик голубой
Завершим этот грустный обзор несколькими материалами о живущих. «Знамя» публикует интересный круглый стол об осмыслении феномена онлайн-журнала – интервью с главными редакторами ведущих порталов («Textura», «Формаслов», «Лиterraтура» и др.). Георгий Жердев, главный редактор проекта «Сетевая Словесность»: «Новые литсайты во многом копируют старые толстые журналы – отчасти по врожденному пиетету, отчасти из стремления выглядеть “солиднее”. Впрочем, все это уже малосущественно и где-то даже смешно во времена, когда новые поколения текстовому предпочитают визуальный ряд, слову картинку, вся литература уходит в кино и видеоигры. Литература как способ существования человечества – как когда-то сдала офлайн – постепенно сдаст и онлайн. Это не плохо и не хорошо, это эволюционно ожидаемо – и никуда уж тут не деться».
Анна Маркина и Евгения Баранова, главные редакторы журнала «Формаслов»: «В целом, мы стараемся наследовать опыт “толстожурнальных” братьев, облекая его в доступную современному рассредоточенному читателю форму. Что нас ждет в будущем, по каким рельсам помчится наш состав, покажет время. Загадывать «в век сплошных скоропадских» и прочих ковидов – дело мечтателей, а мы скорее практики… За плуг уже взялись, а поле задач перед нами лежит раздольное». Алёна Бондарева, главный редактор портала Rara Avis: «Я не думаю, что онлайн-проекты – прямые продолжатели толстых журналов. Это принципиально иной вид. Делать ставку только на текст (если мы говорим об аналитике), как бы прекрасен он ни был, сегодня нельзя.
В нашем быстром мире у людей нет ни времени, ни сил на то, чтобы вникать в особенности поэтики какого-то малоизвестного писателя или читать пространные ответы критиков друг другу…»
В июньском «Новом мире» Юлия Подлубнова пишет об одном из самых ярких представителей современной уральской поэзии – Андрее Санникове: «Поэт мощного языкового чутья, языковой функции. Кумир поэтической молодёжи, восхищённо твердящей про “подземные дирижабли”, “железные дурдомы“, про то, как “сидят подземные татары”, а “господь лежит глазами ниц / с клоками ваты из глазниц…»
На «Прочтении» – талантливые стихи Георгия Станзина :
- за все слова о вас кулончики из кварца
- кофейный привкус губ покойника почти
- последний шанс чтоб с тем разок поцеловаться
- кто был не человек сплошь тоника почти
- разлей мою слюну в хрустальную посуду
- до колик ощути лжи либеральной крах
- смотри где рыхлый дым расходится повсюду
- ее рабы меня выносят на руках
Берегите себя, цените близких – и до встречи в июльском обзоре.
![Памятник И.А. Крылову в Летнем саду в Санкт-Петербурге. Фотография на открытке [Ок. 1905 г.] РГАЛИ](https://glstatic.rg.ru/crop767x482/uploads/images/2024/11/20/rgali_561.png "Памятник И.А. Крылову в Летнем саду в Санкт-Петербурге. Фотография на открытке [Ок. 1905 г.] РГАЛИ")
