Канны, мы все тяжело больны

Текст: Дмитрий Сосновский

Роман уральского писателя Алексея Сальникова «Петровы в гриппе» в 2018 году получил престижные премии НОС и «Нацбест». Несмотря на неровность, избыточность и бессюжетность, оригинальным языком и нетривиальной концепцией он заслужил достаточно широкий интерес читающей публики и в целом более чем благосклонные отзывы критиков.

А вскоре удостоился экранизации в исполнении модного режиссёра Кирилла Серебренникова. Та, в свою очередь, попала в конкурсную программу Каннского фестиваля. Однако пролетела мимо главных наград, взяв только приз за операторскую работу. И то и другое вполне объяснимо. Внешняя сторона ленты - в том числе, конечно, благодаря усилиям Владислава Опельянца - объективно впечатляет. А содержательная, хотя и концентрируется в старинных западнических традициях строго на русской "изнанке", пользуется зачастую малопонятным зарубежному зрителю образным языком.

Описать и тем более внятно передать инструментами кинематографа происходящее в романе Сальникова действительно затруднительно. Герои – ничем, на первый взгляд, не примечательная семья из трёх человек с неброской фамилией. Все трое поочерёдно болеют и по-разному переживают лихорадку.

Но, несмотря на внешнюю заурядность, Петровы - семья всё же крайне своеобразная. Во-первых, формально распавшаяся - что, однако, не мешает бывшим супругам время от времени сожительствовать. Во-вторых, у (бывшей) жены, скромной библиотекарши Нурлынисы (Чулпан Хаматова её играет) есть довольно зловещий секрет. В книге он упоминается как бы между прочим, с эдакой изящной иронией, но режиссёр Серебренников не отказывает себе в удовольствии поиграть в кровавый триллер, в том числе - не без помощи своего излюбленного приёма «на самом деле этого не было».

Эффект усиливается тем, что реальность в книге (и следом – в фильме) перемешана с фантазиями, флэшбэками, мифологическими мороками, алкогольным и гриппозным бредом.

Петров-старший (Семён Серзин), как выясняется, "тоже не подарок". И (экс-)супруге своими секретами хоть и уступает, но не то чтобы слишком. Значительную часть экранного времени мы следим именно за ним – или вообще смотрим его глазами.

Колесит Петров-старший по предновогоднему Екатеринбургу в изменённом состоянии сознания. Сначала - в набитом сумасшедшими и вопящими согражданами автобусе, потом - в катафалке под Егора Летова в компании с трупом и навязчивым приятелем - то ли считающим себя, то ли действительно являющимся Аидом (Юрий Колокольников). Потом – в искажённое временем и памятью прошлое.

А вокруг то сгущается, то чуть-чуть на время рассредоточивается русская хтонь, любимый Серебренниковым объект для живописания. Чем он с упоением и занимается – не с такой, конечно, комсомольской прямолинейностью, как в чудовищном «Ученике». Тут литературный материал поярче и позабористее, есть где разгуляться.

Впрочем, на выходе всё равно получается что-то по мотивам цоевского "мама, мы все тяжело больны..." длиной 2,5 часа, и попутно режиссёр не забывает усиливать и визуализировать тёмные элементы, в книге присутствовавшие лишь намёками или отсутствовавшие вовсе. Оставляя всё меньше пространства для человеческого тепла. Наличие в эпизодах кучи популярных артистов – от Тимофея Трибунцева и Юры Борисова до Александра Ильина и Ивана Дорна – и ряда звёздных камео – от Шиша Брянского до рэпера Хаски – делает картину больше похожей на мрачно-весёлый капустник на тему «Сумрачная русская одиссея».

И скользящая сквозь роман мысль о советских корнях этого страшно-смешного балагана, о неизбывности этой «советскости», приходится режиссёру очень кстати, получая широкое развитие. Особенно в последней части фильма, выглядящей как отдельная короткометражка, - о Снегурочке с холодной кожей (Юлия Пересильд), которую Петров в детстве встретил на новогодней ёлке и вновь теперь вспомнил, когда его болеющий сын стал требовать отправиться на праздник, несмотря на температуру. Ведь если что и справедливо в формуле «В России ничего не меняется», так это вечная нерушимая её актуальность в глазах отечественных либеральных кругов.