Текст: Анастасия Кочарян (Литературный институт им. А. М. Горького)
Владимир Железников родился в семье пограничника и сам учился сначала в артиллерийском училище, потом на юрфаке. Но любовь к литературе, любовь к слову переселила — и в 1957 году он оканчивает Литинститут. Он считал свои учителем Виталия Бианки, но сам при этом обладал удивительной способностью проникнуть в драматичный мир детства, услышать детей, показать их микрокосм, когда пустячный эпизодик для взрослого становится для ребенка целой трагедией. Для этого требовалось не только литературное чутье, но и чуткое сердце.
«Чучело» — удивительная повесть Владимира Железникова и не менее удивительный фильм Ролана Быкова. Эта история, без сомнения, — луч света в тёмном царстве для школьников, чьи нравственные ориентиры особенно хрупки. Они способны сбиваться с верного пути, и тогда сердцами детей овладевают жестокость, равнодушие, бессердечие. И кажется, в повести «Чучело» есть всё, чтобы предотвратить торжество бесчеловечности…
Перед вами подборка цитат и фрагментов из этого поразительного по силе произведения:
Она ощупью выбирала путь в жизни, но как безошибочно! Сердце горит, голова пылает, требует мести, а поступки достойнейшие.
Второй раз за этот день Николай Николаевич услышал ее смех. Ему нравилось, что она забыла про то, что эти ребята прозвали ее чучелом, что бросила в него портфелем только за то, что он предложил ей вернуться в школу… Она все-все забыла и снова была счастливой.
Зачем зря мучить людей, зачем над ними издеваться и выворачивать и без того слабые их души наизнанку, если они даже виноваты. Можно презреть, наказать, помочь, но мучить нехорошо, стыдно, нельзя. Это ожесточает человека. Надо быть милосердным.
Страшно, когда один против всех, даже если ты прав.
Зато у тебя глаза вдохновенные! И сердце чистое. Это посильнее, чем платье по фигуре.
До чего же она прекрасна, как она умеет сильно любить и как умеет даже в падшем человеке заметить мгновение его величия.
Ну хватит! Что мы с тобой, как два дурачка, разревелись у всех на виду! Мы что, хороним кого-нибудь?.. Наоборот — мы живы! Мы живем на полную катушку! Мы совершим еще что-то замечательное!
— Может быть, ты их любишь? <…> — Каждого в отдельности — нет! А всех вместе — да, потому что они — люди!»
Она не уставала удивляться странностям жизни: грачи улетали, чтобы обязательно вернуться; паром вытаскивали из воды, чтобы весной вновь опустить на реку; деревья опадали, чтобы снова обрасти молодыми и крепкими листьями. Вот такая у нее была славная и интересная жизнь.
Однажды во время войны я лежал в госпитале, и мне приснился сон, будто я мальчиком стою среди этих картин, а по ним солнечные зайчики бегают. Тогда я и решил: если останусь жив, навсегда вернусь в родной дом… Не сразу удалось, но все-таки добрался. А теперь мне кажется, что я и не уезжал, что я тут всегда… Ну, понимаешь, всегда-всегда… – Он как-то виновато и беззащитно улыбнулся. – Многие сотни лет… Что моя жизнь – продолжение чьей-то другой… Или многих других… Честно тебе говорю. Иногда мне даже кажется, что не мой прапрадед написал все эти картины, а я… Что не мой дед был фельдшером и построил в городе первую больницу, а тоже я… Только одной тебе могу в этом признаться. Другие не поймут, а ты поймешь, как надо… А когда ты сюда приехала, я, старый дурак, размечтался, решил: и ты к родному месту прирастешь и проживешь здесь длинную череду лет среди этих картин. Пусть твои родители носятся по свету, а ты будешь жить в родном доме… Тоже всегда. Не вышло.
Ему нравилась ее беспомощная и открытая улыбка. А для них это потеха – и только.
И тоска, такая отчаянная тоска по человеческой чистоте, по бескорыстной храбрости и благородству все сильнее и сильнее захватывала их сердца и требовала выхода. Потому что терпеть больше не было сил.
