Текст: Роксана Найденова
Сегодня вспоминаем Андре Жида (1869-1951) – человека многогранного и противоречивого. Он мог гармонично сочетать в себе разные таланты. Он был и строгим, требовательным редактором, и ищущим писателем-новатором. Жид создавал как сложные, модернистские тексты, так и «легкие» жанровые книги в рамках детектива и приключенческих историй. Как всякий одаренный, неравнодушный автор, Жид где-то ошибался, а где-то угадывал. Например, он отказал Марселю Прусту в публикации первого тома его грандиозной эпопеи «В поисках утраченного времени», но при этом предсказал появление «нового французского романа» (Натали Саррот, Роб-Грийе и др.).
Жид писал в переломное время: подходила к концу так называемая прекрасная эпоха с ее простой и ясной моралью и понятными творческими решениями. Время великих реалистов и бытописателей, по книгам которых можно было преподавать историю страны и нравов, – Бальзака, Золя, Мопассана – прошло. На смену им возник сначала декаданс, что значит «упадок», заявлявший об усталости от старых истин и интересе к темной стороне человеческой личности. Гюисманс пишет романы «Наоборот» (1884) и «Там, внизу» (1891), которые можно назвать манифестами декаданса. В первом произведении – «Наоборот» – изображен образцовый декадент, потерявший любовь к жизни и все дни напролет просиживающий дома, а во втором – «Там, внизу» – речь идет об одной из самых загадочных личностей французской истории – бароне Жиль де Ре, он же Синяя борода, которого пытается призвать с того света группка современных медиумов и суеверных интеллектуалов. И если раньше писателей, прежде всего, привлекала светлая героиня Жанна д’Арк, то теперь взошла звезда ее мрачного помощника и других «злодеев».
За декадансом и вместе с ним возник авангард и модернизм, провозглашавший наступление нового века литературы. Старые нормы и традиции предлагалось отбросить и начать творить с чистого листа. Одним из этих сторонников обновленного искусства считался и Жид. Но присмотритесь, и вы поймете, что этот писатель никогда не терял голову и не становился абсолютным поклонником чего- или кого-либо. Увлекаясь и разочаровываясь, переходя от одной идеи к другой, Жид умел всегда сохранять индивидуальный стиль.
Работая на новой почве, поднимая целину новой французской литературы, Жид, прежде всего, искал новые опоры, новые смыслы, которые могли бы повести за собой. Он живо интересовался современниками-соотечественниками и при этом не упускал из виду зарубежную литературу. Примыкая к западному миру, он тем не менее питал теплые чувства к Советскому Союзу и даже посещал СССР в 1930-е гг.
Оставаясь собой, Жид весь жил в отражениях, сменяющихся картинах эпохи; невозможно говорить о нем, не сравнивая с другими. Так давайте разберем самые интересные тандемы, в которых участвовал писатель.
Жид и Пруст: в поисках взаимопонимания
Лучше и больше всего говорит о творческих принципах Жида и как редактора, и как писателя его противостояние с другим великим французским автором – Марселем Прустом.
Мало кто может похвастаться тем, что прочел все семь романов «В поисках утраченного времени» – такой это сложный и насыщенный текст, у многих вызывающий непонимание или скуку. И сегодня читатели, уже искушенные и модернизмом, и постмодернизмом, все еще иронизируют по поводу эпопеи Пруста. Что уж винить современников.
Жид тоже не понял, в чем художественная ценность развернутого на целый том потока мыслей и воспоминаний – в те дни Пруст пытался опубликовать первую часть эпопеи – «В сторону Свана». Главный сюжетный поворот увесистого романа заключался в том, что тоскующий герой, которого звали так же, как и автора, Марсель, садится пить чай вместе с пирожным «мадлен» – простое, дешевое лакомство, которое было бы вернее называть закуской или печеньем, напоминающее наши «орешки», только без начинки. Перед тем как откусить, герой макает «мадлен» в чай, чтобы чуть-чуть размягчить тесто – и вот это все: и вкус пирожного, и само чаепитие – уносят его во времена детства и юности, воспоминания о которых продлятся еще шесть романов…
Шло начало 1910-х гг., Андре Жид тогда работал редактором у одного из самых влиятельных и состоятельных издателей страны – Гастона Галлимара. Кстати, именно с племянником Галлимара – Мишелем – попадет в аварию Альбер Камю – один из влиятельнейших писателей-экзистенциалистов. Гастон Галлимар был в те годы директором «Нувель Ревю Франсез», куда и принес свою рукопись Пруст. Он уже к тому времени терял надежду: написанный на одном дыхании «В сторону Свана» никак не мог пробиться на книжные полки, а ведь Пруст уже работал над продолжением. О какой же серии романов может идти речь, если даже первая часть не удостоилась внимания?
«Нувель Ревю Франсез» считалась очень влиятельным и прогрессивным изданием, и Пруст поверил, что они-то уж разглядят его талант. Об этом эпизоде ходит много слухов. Одни говорят, что отказ был единодушным, другие – что Галлимар был и не против издать начинающего автора, но убийственный отзыв Жида поставил на планах крест. Жид отдавал предпочтение лаконичной форме и стремительному сюжету. Его собственные романы напоминают небольшие повести или брошюры. Живые диалоги, действие, перипетии и коллизии – вот чего тогда ждал Жид от новых авторов. И в Прусте он встретил идеального антагониста, который совмещал в своем творчестве все то, что Жид терпеть не мог: пространные рассуждения «ни о чем», длинные предложения и паузы, бесконечные монологи и т. п.
Жид отверг роман не раздумывая. Получив еще несколько отказов, Пруст пошел на отчаянный шаг – публикацию за свой счет. И внезапно роман разглядели. Вторую часть эпопеи – «Под сенью девушек в цвету» – Пруст уже публиковал у Галлимара. А Жид с тех пор безуспешно пытался наладить отношения с новым классиком, называя свой критический отзыв «самой большой ошибкой в моей жизни». Но Пруст то ли не простил, то ли разочаровался в Жиде, величая его с тех пор «фальшивым монахом» за его якобы лицемерный подход к литературе, не терпящий чужого мнения.
«Фальшивомонетчики»: в поисках истины
Как бы грубо ни звучали слова Пруста о Жиде, он здесь не ошибся. Тема фальши, притворства и лицемерия, проникающего в нашу повседневную жизнь, – главная тема в творчестве Жида. К какому бы жанру он ни обращался: будь то новаторские «Фальшивомонетчики» (1925), или написанные на волне популярности детективов «Подземелья Ватикана» (1914), или подражание Достоевскому «Имморалист» (1902), – Жид всегда оставался верен себе в борьбе с фальшью и ее разоблачением. Делает он это, правда, очень своеобразно, показывая, что можно жить и в гармонии с фальшью, но стоит ли?
В главном своем произведении – «Фальшивомонетчиках» – речь идет, разумеется, не о преступниках. Хотя и они упоминаются. Один из главных героев – мальчик Жорж – по глупости оказался втянут в аферу с распространением фальшивых монет. Но этот сюжет как возникает, так и гаснет без особого развития, ведь герой на самом деле ни при чем. Тут все ни при чем. В том-то и дело.
Фальшивая монета оказывается символом современной жизни, состоящей из пустых разговоров и встреч. «Случалось вам когда-нибудь держать в руках фальшивую монету? – спрашивает главный герой романа писатель Эдуард, который здесь выражает кредо самого автора. – Слышите, как она хорошо звенит. Почти так же, что и другие монеты. Можно побожиться, что она золотая… А теперь, когда вы посмотрели, отдайте ее мне. Я вижу, увы! что действительность вас не интересует», – Эдуард разочаровывается в своих слушателях, которые требуют от него более серьезных сюжетов, хотя реальный мир, по его мнению, лишен всякой серьезности. Эдуард рассказывает о своем новом романе, который тоже называется «Фальшивомонетчики», хотя не написал еще ни строчки – борец с фальшью, получается, врет сам напропалую.
А еще Эдуард знакомится с двумя друзьями – подростками Бернаром и Оливье. Бернар очень расстроен, он узнал, что его законный отец на самом деле не родной ему. Кровный отец мальчика – любовник матери, с которым она встречалась во время свадьбы. И Бернар теперь чувствует себя фальшивой монетой. Но Эдуард помогает ему выйти из кризиса, утешая тем, что все мы в той или иной степени врем, фальшивим и притворяемся теми, кем не являемся. То есть все мы и есть фальшивомонетчики и одновременно фальшивые монеты.
Жид и «новый французский роман»: в поисках преемников
Жид прожил долгую и насыщенную жизнь, много путешествовал и познакомился со многими известными и влиятельными людьми. Он проявил себя и как редактор, и как литературовед, и как публицист, и, разумеется, как писатель. Его переполняли идеи о том, как вдохнуть в современную литературу новую жизнь. Его старания были оценены по достоинству и на родине, и в мире. В 1947 г. он был удостоен Нобелевской премии по литературе. Однако это все награды, а что с живой памятью?
Смог ли Жид по-настоящему вдохновить новых авторов, создать собственную «школу», направление или воспитать преемника? В зрелом возрасте он застал расцвет экзистенциализма, чьими главными представителями считались Камю и Сартр. А на склоне лет увидел первых постмодернистов, которые пришли в литературу на лозунгах свержения на этот раз самих модернистов. Таким образом, на глазах Жида взошла и закатилась звезда модернизма.
Решительно настроенное новое поколение собиралось «сбросить с парохода современности» бывших новаторов и революционеров от литературы. И у Жида были все шансы улететь за борт.
Однако преемники и защитники у Жида все-таки нашлись: это представители так называемого нового французского романа. Новый роман ворвался на сцену стремительно и неожиданно: за каких-то буквально шесть лет (вторая половина 1950-х гг.) был сформирован целый пласт новой литературы: не только художественные произведения, но и отлично выверенная теоретическая база и манифесты. Во главе теоретического обоснования встала Натали Саррот. Кстати, она наша бывшая соотечественница из г. Иваново, настоящее имя – Наталья Ильинична Черняк, покинувшая страну на пороге революционных волнений, будучи еще ребенком. В 1956 г. Саррот публикует известное эссе «Эра подозрений», в котором говорит о возникновении нового романа, в котором личные переживания автора, его героя и мимолетные события вокруг должны приобрести решающее значение. Публика устала от сложных сюжетных построений и выдумок, пора предложить ей пусть и менее захватывающие, но более правдивые истории. Но и эти новые истории, построенные на случайных встречах и эмоциях, тоже наполнены выдумкой и фальшью, но зато фальшью реалистичной.
Так тема фальши в сочетании с истиной, предложенная Жидом, переродилась в «новом французском романе».
Жид и сегодня – обсуждаемый автор. И, как прежде, его обсуждают в отношениях с кем-то: Прустом, другими модернистами или другими лауреатами Нобелевской премии. Даже его наследник – «новый французский роман» – также оспаривается у него. И кем бы вы думали? Прустом, от которого Саррот, Роб-Грийе, Симон, Бютор и другие представители нового течения переняли специфическое отношение ко времени и пространству. Но, наверно, Жид был бы не в обиде, ведь он всегда ценил дискуссию, диалог и прощал небольшую, но красивую фальшь как аксессуар, украшение жизни.
