Текст: Дмитрий Шеваров
Уважаемый Дмитрий и читатели «Календаря...»!
Как близки, как созвучны бывают даты: рядом с днем снятия блокады – дни рождения поэтов-блокадников Юрия Воронова (13 января) и Олега Шестинского (28 января). В этом году они отметили бы свои 95-летия.
Все 900 дней блокады мальчики прожили в осажденном Ленинграде на Петроградской стороне.
Так сложилось, что они дружили с детства. Вместе ходили в литературный кружок в Доме пионеров, во время блокады он не закрывался. Вместе учились в Ленинградском университете, вместе ездили на студенческие стройки.
Олег Шестинский жил с родителями на Колпинской улице, которая выходила на Большой проспект Петроградской стороны. Рядом был большой сквер, поросший сиренью, где стоял памятник Добролюбову.
По воспоминаниям Олега, когда позже в город входила армия освободителей, то она шла по Большому проспекту. По обе стороны проспекта стояли жители-блокадники, которые засыпали солдат ветками сирени, сорванными в этом сквере...
Свою дружбу два поэта пронесли через всю жизнь. В одной из своих книг Олег Шестинский рассказывает: «Мой товарищ по юности, впоследствии яркий поэт ленинградской блокады, Юрий Воронов озадачил меня однажды: «Знаешь, порой обстоятельства вынуждали меня делать то, что мне было не по нутру... Предназначение судьбы...» – «Не очень понятно...» – «Ты помнишь первую бомбежку Ленинграда?» – неожиданно спросил он. «Как же!» – «Да, – кивнул он, – восьмого сентября. Я с утра Пушкина читал, обо всем забыл, а тут бабушка вторгается: «Соседка подсказала: картошку с лотков продают, сходил бы ты...» Нехотя я оторвался от книги, не по нутру мне болтаться за картошкой, голод еще не подступил к нам, но взял кошелку, спешу к лотошнику... Сигнал воздушной тревоги, налет... Милиционер всех загоняет в бомбоубежище. В подвале я впервые услышал мощные взрывы и, как только дали отбой тревоги, сразу пустился бегом домой. На улице Петра Лаврова мы жили. Приближаюсь, сердце обмерло, – дом в развалинах. Бабушка и младшая сестра погибли...»
У Юрия Воронова есть такие строки: «Нам в сорок третьем выдали медали и только в сорок пятом паспорта».
Вспомним в день снятия блокады стихи поэтов-блокадников Олега Шестинского и Юрия Воронова.
Нина Шестинская
Дорогой Дима!
В ночь с 7 на 8 декабря мне приснился сон. Будто я в блокадном Ленинграде, в холодной комнате с обледеневшими окнами, покрытыми инеем стенами, в предсмертном оцепенении. Жгу в «буржуйке» книги, даже не чтобы согреться – чтобы не превратиться в ледяную статую с остановленным стужей сердцем. Сердце пока ещё живёт, трепыхается. Но – болит. Очень. Держу в руках «Дон Кихота». Но никак не решусь бросить его в огонь. Не брошу – умру. Брошу – может быть, выживу… И тут я просыпаюсь. Понимаю, что сон этот из стихов Юрия Воронова, моего редактора в «Комсомольской правде» 1960-х. Я-то не был в Блокаде – из Ленинграда мы уехали в 1938-м.
Медаль «За оборону Ленинграда» Воронову дали в 14 лет.
Пройдут годы. Нас уже не будет на земле. Но память о Блокаде останется, как останутся строки Ольги Берггольц на Пискарёвке: «Здесь лежат ленинградцы». И строки Юрия Воронова на мемориале у Московской заставы: «О камни! Будьте стойкими, как люди!»
Ким Смирнов
Стихи Олега Шестинского
Бадаевские склады
- Пожар на Бадаевских складах...
- Там сахар, крупа и мука
- Обуглились в вихрях косматых,
- Став почвою на три вершка.
- Я помню горящее небо,
- Где пепел парил, чернокрыл...
- А город, оставшись без хлеба,
- Своих горожан хоронил.
- Голодные люди с сумою
- На выжженном месте складском
- Царапали землю клюкою
- И пили её с кипятком.
- Какой самодержец ядреный
- Не отдал разумный приказ.
- Дабы развезли по районам
- Запасы в трагический час?
- Ведь мы бы – и стары, и малы –
- Не тая в квартирах пустых,
- Хранили бы с хлебом подвалы
- И глаз не сводили бы с них.
- Не время судилищ, филиппик,
- Но всё-таки чья же вина.
- Что город блокадный не выпек
- Ржаного для жизни сполна?
- Не ради житейской наживы
- Иль модной работы пера
- Обязаны мы, пока живы,
- Блокаду постичь до нутра, –
- Но важно, чтоб опыт печальный
- Грядущее предостерег
- И кто-то – опять гениальный –
- Не правил бы нами, как бог.
Белая сирень
- Никуда от юности не деться,
- потому что там в блокадный день
- лепестки осыпала мне в сердце
- белая тяжелая сирень;
- потому что там, где бродят травы,
- налитою зеленью звеня,
- тихо, неумело и лукаво
- целовала девочка меня;
- потому что там в могилах мглистых
- спят мои погодки-пацаны,
- милые мои антифашисты,
- дорогие жертвы той войны.
- Никуда от юности не деться,
- потому что где-то там, вдали,
- мои нежность и суровость в сердце
- на заре впервые зацвели.
Стихи Юрия Воронова
Память
- Неверно, что сейчас от той зимы
- Остались лишь могильные холмы.
- Она жива, пока живые мы.
- И тридцать лет, и сорок лет пройдёт,
- А нам от той зимы не отогреться.
- Нас от неё ничто не оторвёт.
- Мы с нею слиты памятью и сердцем.
- Чуть что — она вздымается опять
- Во всей своей жестокости нетленной.
- «Будь проклята!» — мне хочется кричать.
- Но я шепчу ей: «Будь благословенна».
- Она щемит и давит. Только мы
- Без той зимы — могильные холмы.
- И эту память, как бы нас ни жгло,
- Не троньте даже добрыми руками.
- Когда на сердце камень — тяжело.
- Но разве легче, если сердце — камень?..
Салют над Ленинградом
- За залпом залп.
- Гремит салют.
- Ракеты в воздухе горячем
- Цветами пёстрыми цветут.
- А ленинградцы
- Тихо плачут.
- Ни успокаивать пока,
- Ни утешать людей не надо.
- Их радость
- Слишком велика –
- Гремит салют над Ленинградом!
- Их радость велика,
- Но боль
- Заговорила и прорвАлась:
- На праздничный салют
- С тобой
- Пол-Ленинграда не поднялось.
- Рыдают люди, и поют,
- И лиц заплаканных не прячут.
- Сегодня в городе –
- Салют!
- Сегодня ленинградцы
- Плачут…
