Эту память не троньте. Олег Шестинский и Юрий Воронов

Текст: Дмитрий Шеваров

Уважаемый Дмитрий и читатели «Календаря...»!

Как близки, как созвучны бывают даты: рядом с днем снятия блокады – дни рождения поэтов-блокадников Юрия Воронова (13 января) и Олега Шестинского (28 января). В этом году они отметили бы свои 95-летия.

Все 900 дней блокады мальчики прожили в осажденном Ленинграде на Петроградской стороне.

Так сложилось, что они дружили с детства. Вместе ходили в литературный кружок в Доме пионеров, во время блокады он не закрывался. Вместе учились в Ленинградском университете, вместе ездили на студенческие стройки.

Олег Шестинский жил с родителями на Колпинской улице, которая выходила на Большой проспект Петроградской стороны. Рядом был большой сквер, поросший сиренью, где стоял памятник Добролюбову.

По воспоминаниям Олега, когда позже в город входила армия освободителей, то она шла по Большому проспекту. По обе стороны проспекта стояли жители-блокадники, которые засыпали солдат ветками сирени, сорванными в этом сквере...

Свою дружбу два поэта пронесли через всю жизнь. В одной из своих книг Олег Шестинский рассказывает: «Мой товарищ по юности, впоследствии яркий поэт ленинградской блокады, Юрий Воронов озадачил меня однажды: «Знаешь, порой обстоятельства вынуждали меня делать то, что мне было не по нутру... Предназначение судьбы...» – «Не очень понятно...» – «Ты помнишь первую бомбежку Ленинграда?» – неожиданно спросил он. «Как же!» – «Да, – кивнул он, – восьмого сентября. Я с утра Пушкина читал, обо всем забыл, а тут бабушка вторгается: «Соседка подсказала: картошку с лотков продают, сходил бы ты...» Нехотя я оторвался от книги, не по нутру мне болтаться за картошкой, голод еще не подступил к нам, но взял кошелку, спешу к лотошнику... Сигнал воздушной тревоги, налет... Милиционер всех загоняет в бомбоубежище. В подвале я впервые услышал мощные взрывы и, как только дали отбой тревоги, сразу пустился бегом домой. На улице Петра Лаврова мы жили. Приближаюсь, сердце обмерло, – дом в развалинах. Бабушка и младшая сестра погибли...»

У Юрия Воронова есть такие строки: «Нам в сорок третьем выдали медали и только в сорок пятом паспорта».

Вспомним в день снятия блокады стихи поэтов-блокадников Олега Шестинского и Юрия Воронова.

Нина Шестинская

Олег Шестинский и Юрий Воронов на студенческой стройке, 1948 год. Фото: предоставлено автором

Дорогой Дима!

В ночь с 7 на 8 декабря мне приснился сон. Будто я в блокадном Ленинграде, в холодной комнате с обледеневшими окнами, покрытыми инеем стенами, в предсмертном оцепенении. Жгу в «буржуйке» книги, даже не чтобы согреться – чтобы не превратиться в ледяную статую с остановленным стужей сердцем. Сердце пока ещё живёт, трепыхается. Но – болит. Очень. Держу в руках «Дон Кихота». Но никак не решусь бросить его в огонь. Не брошу – умру. Брошу – может быть, выживу… И тут я просыпаюсь. Понимаю, что сон этот из стихов Юрия Воронова, моего редактора в «Комсомольской правде» 1960-х. Я-то не был в Блокаде – из Ленинграда мы уехали в 1938-м.

Медаль «За оборону Ленинграда» Воронову дали в 14 лет.

Пройдут годы. Нас уже не будет на земле. Но память о Блокаде останется, как останутся строки Ольги Берггольц на Пискарёвке: «Здесь лежат ленинградцы». И строки Юрия Воронова на мемориале у Московской заставы: «О камни! Будьте стойкими, как люди!»

Ким Смирнов

Стихи Олега Шестинского

Олег Шестинский

Бадаевские склады

• Пожар на Бадаевских складах...
• Там сахар, крупа и мука
• Обуглились в вихрях косматых,
• Став почвою на три вершка.
• 
  
• 
  
• Я помню горящее небо,
• Где пепел парил, чернокрыл...
• А город, оставшись без хлеба,
• Своих горожан хоронил.
• 
  
• Голодные люди с сумою
• На выжженном месте складском
• Царапали землю клюкою
• И пили её с кипятком.
• 
  
• Какой самодержец ядреный
• Не отдал разумный приказ.
• Дабы развезли по районам
• Запасы в трагический час?
• 
  
• Ведь мы бы – и стары, и малы –
• Не тая в квартирах пустых,
• Хранили бы с хлебом подвалы
• И глаз не сводили бы с них.
• 
  
• Не время судилищ, филиппик,
• Но всё-таки чья же вина.
• Что город блокадный не выпек
• Ржаного для жизни сполна?
• 
  
• Не ради житейской наживы
• Иль модной работы пера
• Обязаны мы, пока живы,
• Блокаду постичь до нутра, –
• 
  
• Но важно, чтоб опыт печальный
• Грядущее предостерег
• И кто-то – опять гениальный –
• Не правил бы нами, как бог.

Белая сирень

• Никуда от юности не деться,
• потому что там в блокадный день
• лепестки осыпала мне в сердце
• белая тяжелая сирень;
• 
  
• потому что там, где бродят травы,
• налитою зеленью звеня,
• тихо, неумело и лукаво
• целовала девочка меня;
• 
  
• потому что там в могилах мглистых
• спят мои погодки-пацаны,
• милые мои антифашисты,
• дорогие жертвы той войны.
• 
  
• Никуда от юности не деться,
• потому что где-то там, вдали,
• мои нежность и суровость в сердце
• на заре впервые зацвели.

Стихи Юрия Воронова

Юрий Воронов

Память

• Неверно, что сейчас от той зимы
• Остались лишь могильные холмы.
• Она жива, пока живые мы.
• 
  
• И тридцать лет, и сорок лет пройдёт,
• А нам от той зимы не отогреться.
• Нас от неё ничто не оторвёт.
• Мы с нею слиты памятью и сердцем.
• 
  
• Чуть что — она вздымается опять
• Во всей своей жестокости нетленной.
• «Будь проклята!» — мне хочется кричать.
• Но я шепчу ей: «Будь благословенна».
• 
  
• Она щемит и давит. Только мы
• Без той зимы — могильные холмы.
• 
  
• И эту память, как бы нас ни жгло,
• Не троньте даже добрыми руками.
• Когда на сердце камень — тяжело.
• Но разве легче, если сердце — камень?..
• 
  

Салют над Ленинградом

• За залпом залп.
• Гремит салют.
• Ракеты в воздухе горячем
• Цветами пёстрыми цветут.
• А ленинградцы
• Тихо плачут.
• 
  
• Ни успокаивать пока,
• Ни утешать людей не надо.
• Их радость
• Слишком велика –
• Гремит салют над Ленинградом!
• 
  
• Их радость велика,
• Но боль
• Заговорила и прорвАлась:
• На праздничный салют
• С тобой
• Пол-Ленинграда не поднялось.
• 
  
• Рыдают люди, и поют,
• И лиц заплаканных не прячут.
• Сегодня в городе –
• Салют!
• Сегодня ленинградцы
• Плачут…