Давид Самойлов учился в институте философии, литературы и истории (ИФЛИ), который считался чем-то вроде нового Царскосельского лицея. Накануне мировой войны советской власти понадобились будущие историки, знатоки мировой словесности, переводчики. Словом, гуманитарии высокой марки. Поэтов и литераторов оттуда вышло и впрямь не меньше, чем из пушкинской альма-матер. Война пробила в этом поколении бреши. Он оплакивал своих друзей всю жизнь:
- Перебирая наши даты,
- Я обращаюсь к тем ребятам,
- Что в сорок первом шли в солдаты
- И в гуманисты в сорок пятом…
- Они шумели буйным лесом,
- В них были вера и доверье.
- А их повыбило железом,
- И леса нет – одни деревья…
На финскую войну Давида Кауфмана, в отличие от друга и однокурсника Сергея Наровчатова, не взяли. А Великая Отечественная, как и для многих недоучившихся добровольцев, началась с трудового фронта — рытья окопов под Вязьмой. Потом — военно-пехотное училище и, наконец, Волховский фронт. Болотная война, не прекращавшаяся ни на день битва за Ленинград. В армейских газетах появлялись стихи молодого поэта под псевдонимом Семен Шило — в основном сатира на Гитлера.
23 марта 1943-го возле станции Мга, вокруг которой два года шли жестокие бои, Давида ранило осколком мины: «Рука моя висела, как чужая, не болела, а только мерзла». Спас его боевой товарищ — Семен Косов. Туго перетянул рану, помог добраться до своих. В том бою — еще до ранения — пулеметчик Кауфман первым ворвался в немецкую траншею и в рукопашной схватке уничтожил трех гитлеровцев. Его доставили в медсанбат еле живого.
Есть такое журналистское клише — «рвался на фронт». После госпиталя, встретившись с Ильей Эренбургом, поэт не просил помощи в литературных делах, а надеялся, что классик поспособствует его скорейшему возвращению на передовую. И «по протекции» с марта 1944 года оказался в моторазведроте — автоматчиком, а заодно и писарем в звании ефрейтора.
На его гимнастерке появился почетный знак «Отличный разведчик». К медалям «За отвагу» и «За боевые заслуги», полученным за бои под Мгой, добавился орден Красной Звезды — «за захват немецкого бронетранспортера и трех пленных, в том числе одного унтер-офицера, давшего ценные сведения». Это было на подступах к Берлину. А Победу поэт праздновал в германской столице. Прихрамывающий, но живой. Об этом он с самоиронией писал в стихах. Отзвуки войны в его стихах — это слова, которые долго пахнут порохом.
Давид Самойлов «Тревога»
- Долго пахнут порохом слова.
- А у сосен тоже есть стволы.
- Пни стоят, как чистые столы,
- А на них медовая смола.
- Бабы бьют вальками над прудом —
- Спящим снится орудийный гром.
- Как фугаска, ухает подвал,
- Эхом откликаясь на обвал.
- К нам война вторгается в постель
- Звуками, очнувшимися вдруг,
- Ломотой простреленных костей,
- Немотою обожженных рук.
- Долго будут в памяти слова
- Цвета орудийного ствола.
- Долго будут сосны над травой
- Окисью синеть пороховой.
- И уже ничем не излечим
- Пропитавший нервы непокой.
- «Кто идет?» — спросонья мы кричим
- И наганы шарим под щекой.
