Текст: Михаил Визель
Петр Капица получил Нобелевскую премию за исследования сверхтекучих свойств жидкости при температурах, близких к абсолютному нулю. Но ему самому трижды приходись начинать жизнь почти с того же самого абсолютного нуля. Сначала – зимой 1919/20 годa, когда у 26-летнено перспективного физика в течение месяца от «испанки» умирают отец, жена и двое детей, а тестя – депутата Думы расстреливают большевики; потом – в 1934 году, когда Сталин не выпускает кембриджского завлаба, приехавшего, как обычно, на летние каникулы проведать родных, в его собственную, только что построенную первоклассную лабораторию и в его собственный семейный дом в Кембридже, где его ждали двое новых малолетних детей, объявив, что его знания нужны СССР, а фактически – что он, как до 1861 года, «крепок земле». И, наконец, в 1946 году, когда академика, директора Главкислорода, чьи работы по ожижению кислорода уже принесли огромный эффект в хозяйстве, но не «нашедшего общий язык» с куратором атомного проекта Берией, сняли со всех постов – и девять лет он прожил в изоляции на даче на Николиной горе, проводя там физические опыты в сарае, как английский сквайр XVIII века.
Обо всем этом – и далеко не только об этом – повествуется в книге Аллы Мостинской, вышедшей только что в издательстве «Бослен». Алла Юрьевна – многолетний заместитель Сергея Петровича Капицы по журналу «В мире науки», видела вблизи и хорошо знала знаменитую и необычную семью. Из того, чем она сочла возможным поделиться, возникает слепок мира советских «атомных академиков» – такого же наглухо закрытого, как мир советских народных артистов (не случайно пересекавшегося с ним на той же Николиной горе) – но совершенно другого.
Алла Мостинская. «Капицы. Отец и сын»
М: Бослен, 2026 – 240 с.
Глава 9
ЛЮБОВЬ И СЕМЬЯ
Мужчины из рода Капиц были талантливы во всем, включая умение делать свою семейную жизнь счастливой — независимо от времен и правителей, наград и гонений, революций и войн. До сих пор это кажется невероятным.
Выбор в жизни человека предоставляется не один раз и предполагает несколько вариантов. Капицы отличались умением делать талантливый выбор сразу, без колебаний. Это касалось профессии, учебы, работы, научных идей, умения быть учениками и учителями — и любви. Женщины, ставшие их женами, отличались смелостью и умом, были образованными и красивыми. Вопрос, кто кого выбирал, когда дело касалось не физики, а любви.
Сергей Петрович Капица рассказывал, что его будущая жена Татьяна Алимовна Дамир заметила его еще в школе. В 1937 году она бегала вместе с одноклассниками смотреть на «новенького» третьеклассника из Англии, которого провожала в школу за ручку настоящая англичанка Сильвия. Это поразило даже «мопсов» — так дразнили на Остоженке учеников школы МОПШ — Московской опытно-показательной школы имени П. Н. Лепешинского. Школу сразу после революции организовал соратник В. И. Ленина, старый большевик Пантелеймон Николаевич Лепешинский, собрав в 1918 году в Белоруссии детей-сирот, для которых и создали в Москве первую школу-коммуну.
Сергей Петрович любил рассказывать о школьной встрече с будущей женой, но девятилетний мальчик вряд ли выделил и запомнил худенькую барышню старше себя. Увидела и запомнила его Татьяна Алимовна. Слушая, как муж вспоминает об этом, она лишь молча улыбалась.
Сергей впервые рассмотрел Татьяну на Николиной Горе спустя 11 лет — и влюбился сразу, безоглядно, навсегда. Сергею был 21 год, Татьяне — 26, но ей нельзя было дать и 18. Она была дочерью известного врача, доктора медицинских наук, профессора Алима Матвеевича Дамира, окончила биологический факультет МГУ. На дворе стоял 1948 год. Позади первые послевоенные годы, страна с воодушевлением строила социализм. Физики были в почете.
Хрупкая миниатюрная девушка с необычно яркими восточными глазами и высокий молодой человек с европейскими манерами. Сергей Петрович писал в книге воспоминаний: «Таня привлекала внимание многих, ее тонкая восточная красота — бабка была турчанкой — производила сногсшибательное впечатление. Я был самым младшим из тех, кто добивался ее внимания. Когда я впервые ее увидел, на ней было черное облегающее платье с приколотым большим красным цветком. Это платье она сама переделала из старого маминого».
На дачах Николиной Горы собиралась пестрая шумная компания молодежи: однокурсники и друзья Сергея по МАИ, соседи по дачам — ребята, прошедшие войну. Они были старше студентов на несколько лет, но разница не мешала общаться и ухаживать за «дачными» барышнями и их подругами. За Татьяной ухаживали многие, но она остановила выбор на Сереже Капице. Через год они поженились. Сергей Петрович называл это самым важным событием в жизни, если не считать его собственного появления на свет.
Свадьба вышла не похожей на обычную. Отмечали в квартире на Ленинском проспекте, чтобы у опальных родителей жениха появился повод выехать на день в Москву из домика на Николиной Горе. Жизнь для Петра Леонидовича и Анны Алексеевны стала невыносимой, когда властям показалось недостаточным снять Капицу-старшего с поста директора Главкислорода и запретить преподавать в МФТИ и университете. Под предлогом «дачи казенной» на Николину Гору нагрянул взвод солдат с предписанием вывезти мебель и нашпиговать дом устройствами для прослушки. По территории шныряли незнакомые короткостриженые личности, соседи перестали заходить. Знакомым академикам «не рекомендовали» бывать у Капицы. Дачный дом превратился в склеп.
Сергей Петрович вспоминал эти годы: «В 1945 году я окончил второй курс МАИ. Летом американцы взорвали первые атомные бомбы. Настроение приподнятости после Победы начало портиться. Письма отца рассказывают о наступлении на его дело — кислородную промышленность, от которой его отстранили. Самым сильным ударом стало снятие с поста директора Института физических проблем. Лишенный возможности работать, он жил безвыездно на даче. Первые полгода Петр Леонидович был в расстройстве и тяжело болел. Затем начал работать в любых условиях. Физику-экспериментатору нужно больше, чем теоретику. У отца отняли институт, установки, сотрудников. В избе-лаборатории помогали мы с братом Андреем.
В странных условиях отлучения от науки большое значение имела часто внешне незаметная помощь настоящих друзей отца. Тогда многие „раззнакомились“, кто из простого страха, беспринципности или осторожности, а иногда и по прямому указанию прекратили какие-либо контакты с нами. С другой стороны, в эти годы отец сблизился с двумя очень разными по стилю, но независимыми по духу писателями — В. В. Ивановым и М. М. Пришвиным. Пришвин жил неподалеку в Дунино и бывал у нас. (Интересно, что в доме-музее Пришвина до сих пор сохранился практичный подарок Петра Леонидовича: раковина для рукомойника. — Прим. авт.)
Могущественный противник отца — Берия — пользовался различными приемами своего ведомства, чтобы следить за ним и оказывать давление. Трудно было иногда отвязаться от ощущения опасности, возможности роковой «случайности». Напоминанием о такой случайности была страшная смерть Соломона Михоэлса в начале 1948 года. Незадолго до отъезда в Минск он позвонил отцу, чтобы попрощаться. По-видимому, предчувствовал свою гибель»1.
Учитывая обстоятельства, вместо веселой свадьбы с родственниками и молодежью получилась, скорее всего, полулегальная встреча опального Петра Леонидовича со своими друзьями и коллегами. Но даже в Москву на Ленинский проспект, 13, на так называемую свадьбу рискнули приехать только самые давние и близкие Петру Леонидовичу друзья, хотя и с охранниками, положенными им по «атомному статусу».
Академики уединились в кабинете Капицы-старшего, охранники остались в комнате с молодоженами и остальными немногочисленными гостями, сгрудившись поближе к кабинету Петра Леонидовича. Татьяна Алимовна навсегда запомнила, как один из них, сев на шляпу одной из жен академиков, так мрачно и просидел на ней весь вечер под дверью кабинета.
***
Уже после ухода Сергея Петровича мы сидели на дачной кухне с Татьяной Алимовной Дамир-Капицей за большим круглым столом. Не стало хозяина, дом опустел, стол стал слишком большим. Татьяна Алимовна начала вспоминать первые месяцы знакомства, свадьбу. За скупыми словами угадывалась бурная жизнь, полная драматичных событий:
«Я познакомилась с Сережей на Николиной Горе. Подруга Наташа Кекчеева жила рядом, я к ней приехала. Мне понравились Сережа Капица и Саша Чудаков. Сережа проявлял настойчивость. Многие считали сумасшествием иметь с ним дело — отец был в опале. Родители Сергея никогда не ночевали в Москве, многие запрещали детям бывать в этой семье.
Тогда не было отопления, печи — как в вагонах, круглые, обшитые железом, плохо отдавали тепло. Первая зима на даче была мучительной. Сделали камин и сидели у него. Три поручения я выполнила в их семье. Первое — усыпить собаку, у которой от холода парализовало задние ноги. Потом — отдать домработницу Катю в психиатрическую больницу. Катя, крепкая деревенская женщина, не смогла пережить ситуации. Она была из „раскулаченных“ и запомнила, что бывает, когда соседи перестают здороваться. Наконец, продать машину по объявлению, чтобы было на что жить».
«Новобрачная» справилась со всеми заданиями. Несчастную Катю, психика которой не выдержала, устроила в больницу. Машину — спортивный двухместный «Бьюик», подаренный Г. К. Орджоникидзе в конце 20-х, — отогнала в Москву и продала. Пока ехала от Николиной Горы до столицы, переживала: водить умела, а прав не было.
Первые годы семейной жизни оказались испытанием. В огромной квартире на Ленинском проспекте, где молодоженам пришлось жить двадцать лет, хватало народу: три семьи родственников с детьми, невестками, няньками и домработницами. Порядок навела Анна Алексеевна. Даже отважная невестка удивилась системе дежурных жен. «Я такого нигде не видела. Кухарка — вдова полковника — ненавидела работу, презирала нас за возраст, получала мало. Капицы давали по 300 рублей на семью. Дежурная жена месяц закупала продукты и имела дело с кухаркой. Деньги были ничтожные, готовила из субпродуктов. Едоки — молодые мужчины: Андрей, Леня, Сережа. Работающим хотелось мяса», — вспоминала Т. А. Дамир.
Татьяна Алимовна восхищалась тактикой Анны Алексеевны: «дежурные жены» несли дежурство по всей квартире, отвечая за питание, уборку, детей на 250 квадратных метрах. Мы с Сережей не выдержали и стали питаться сами при помощи моих родителей. Никто не возражал. Сережа в 6:30 уезжал на работу и не сталкивался с бытом.
При таком самопожертвовании, невозможном без истинной любви, невзгоды преодолеваются благополучно. Сергей Петрович и Татьяна Алимовна прожили вместе 63 года, у них была большая дружная семья.
________________________________________
1. Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы / Сост. П. Е. Рубинин. М.: Наука, 1994. С. 152.
