Текст: Александр Заборских
Фото: pixabay.com
7 000 ЛЕТ
(Орфография и пунктуация авторские)
... словно въяве сбывался старый сон
и каждое предстоящее движение
тебе заранее известно,
как и каждое слово,
которое ещё не сошло с губ говорившего.
(Рэй Брэдбери)... А дождь всё не переставал. В лужах волнами отражается неоновая реклама.
Жёлтые такси стоят у обочины и ждут.
Бары изнутри прожглись угаром.
Полночь.
Небо дымно-лилово.
Пасмурный Нью-Йорк зажигался и вспыхивал кислотой психо-электрического буйства: всё мигало и переливалось.
Грянул гром.
Где-то сверкнула электрически-фиолетовая молния, осияв лилово-серое громоздкое небо.
Дождь хлестал по лицу. Прогулка утратила всякую привлекательность.
Свернув в переулок, старик увидел невдалеке мигающую вывеску круглосуточной сувенирной лавки.
Он осторожно отворил дверь, над которой звякнул колокольчик. Старик несмело направился к кассе, где в плетёном кресле сидел молодой человек и неотрывно читал книжку в мягкой обложке под светом настольной лампы.
– Здравствуйте, – робко обратился старик.
Юноша вздрогнул.
– Здрасьте.
– Вы не будете против, если я тут... порассматриваю? А то я промок... – старик указал на свое мокрое пальто, с которого текло ручьями.
– Смотрите, сколько хотите, – ответил молодой продавец, снова уставившись в книгу.
Старик смущённо улыбнулся и отправился на прогулку между стеллажами со множеством всякого хлама: блестели амулеты и талисманы. На полках стояли банки с сушёными насекомыми и лягушками, «волшебные порошки и мази.
Внимание старика остановилось на серебристой коробочке. На ней было написано чёрными буквами:
7 000 лет
Не открывать!
Внутри находится сияние звезды,
которое может привести:
к травмам, ушибам, ссадинам, переломам и даже...– ... к смерти, – тихо произнёс старик. – Интересно, что это такое?
Он вернулся к кассе.
– Извините, вы мне не поможете? Я тут коробочку одну нашёл.
– Угу. – Молодой человек вложил в книгу закладку, встал с кресла и подошёл к прилавку. – А-а-а, «7 000 лет».
– А что это?
– Тут же написано.
– Это игрушка какая-то?
– Нет. Здесь и правда сияние звезды, – непринуждённо говорил молодой продавец.
– Как это?
– Вы разве не слышали? Учёные научились собирать энергию умирающих звёзд.
– Быть такого не может! – Старик был ошарашен тем, что его так нагло дурачат.
– Может.
– И если я открою эту коробку, то увижу настоящую звезду? – как можно более вкрадчиво спросил старик.
– Её свет. Учёные могут поймать её сияние, когда она взрывается. Специальные генераторы поглощают свет, хранящий в себе особую информацию. И потом в специальных контейнерах он транспортируется на Землю. Переносится в коробочки из определённого материала и поставляется в наш магазин.
– И сколько это стоит? – Старик иронично глядел на продавца, явно уверенный, что тот ему бессовестно врёт. – Тысяч сто?
– Нет, тридцать шесть долларов.
– То есть вы хотите сказать, что после таких вот операций в космосе это стоит тридцать шесть долларов?! – возмутился старик.
– Могу скинуть пятёрку.
– Да вы в своём уме! Вы мне пытаетесь всучить пустую коробку!
– Это не просто коробка, – продавец стоял на своём.
– Так... Ладно. То есть если я сейчас открою её, то там окажется это сияние?
Юноша кивнул.
Старик выхватил серебристую коробочку из рук продавца и принялся её открывать.
– Нет! – Кинулся на него продавец, перегнувшись через прилавок. – Вы с ума со-шли! Если вы откроете её здесь, то убьёте и себя, и меня! Думаете, я шучу?
Старик успокоился и поставил коробочку на прилавок.
– Что ж. Если я куплю эту коробочку, что мне нужно сделать, чтобы увидеть... это?
– Открыть её.
Они внимательно смотрели друг на друга. Старик пытался понять, кто же из них больший идиот?
– Вы увидите всё, что только успеете рассмотреть в этом свете.
– И что же?
– Ну, – протянул продавец. – Эта звезда обитала в нашей галактике. Получается, она запечатлела всё, что произошло за эти семь тысяч лет с Млечным путём. От древности, до наших дней.
Хладнокровие юноши поражало старика. А честный, даже наивный взгляд и вовсе бесил.
– Звезды за всю свою долгую жизнь непрерывно запечатлевают всё, на что распространяется их свет, как фотоаппараты. И получается фильм длиною в несколько тысяч лет. Когда она умирает, взрывом выбрасывает в космос всю ту информацию: картинки, звуки, ощущения – в виде огромного количества света. Его собирают и продают.
Пауза.
– Хм. Ладно. Беру.
Старик расплатился и вышел на улицу. Сделал несколько шагов и вдруг начал бежать, поскальзываясь на комках грязи.
А в покинутом магазине юноша снова сел в кресло и взял книгу пробубнив:
– Вот ведь олух.
Придя домой, старик облачился в пижаму и уселся с коробочкой в руках на диван.
Как он постарел...
А она осталась для него всё той же; девушкой с волосами цвета пшеницы и чёрных врановых крыльев.
Становилось душно.
Наконец он открыл серебристую коробочку. И заглянул в неё.
...
Свет проходил сквозь окна и падал на улицу. Проникал через дверные щели и трещины в стенах. Тёмный коридор уснувших голосов и звуков мигал кислотно-голубым.
Из коробочки шквалом вырывались мириады хлещущих, мерцающих струн.
Коробочка исчезла, утопнув в глубоком, пульсирующем свечении. Утонул и старик.
От перегрузки он ослеп. Но обрел новое, всепроникающее зрение: в сути света бушевала история и истерия.
Возмущенные соседи, разбуженные шумом, стучали в дверь старика.
– Мистер Смит! Что у вас там происходит?! Мистер Смит!
Стучали в дверь, крез чьи щели прорывалось мигающее сияние семи тысяч лет жизни звезды, вся её энергия, исторгнутая сверхскоростным выбросом; где спартанцы рвали персидскую плоть; где рушились города и воздвигались цивилизации; гиперскачком в экзистенцию планеты, человечества и звёздно-фотонных полей. Безумные языческие оргии с криками блаженства и боли. Всюду срывающийся остервенелый крик, красные всполохи вина, огня и крови.
События проносились в клокочущем вихре. Сквозь пену сизого дыма.
Самолеты сбрасывают бомбы на Дрезден. Усатый Курт Воннегут играет с громад-ной кучей фотоснимков. Миллиард позитивов. Зарывается в них с головой, подбрасывает в воздух и смешивает в невразумительном беспорядке.
Сердце Булгакова рвётся в груди – морфий бросил в кровь сахар и леденцы, сироп, что пенится в мозгах и вытекает через нос и уши всех тех, кто пришел на бал Людовика XIII; корсеты дам пачкаются красной, липкой жидкостью, сахарной и вязкой жижей собственных кишок; на губах выступает розовая пена, голубая, зелёная, красная, оранжевая – радужная; в глазах – в зрачках и мутных белках, в обесцвеченных радужках – мелькают картины анимации.
Старик, будто чем-то придавленный сверху, чувствовал, как постепенно теряет рас-судок, но упорно не расстаётся с его, рассудка, обрывками. Лицо крошится, а за ним все тело. Звон в ушах. Голова была готова лопнуть, когда надвигающийся шум, безумство света, достигли своего пика... и взорвались.
Разбились осколками хрустальной, мелодично звенящей россыпи.
Блуждали алебастровые нити, волнуемые неизвестными силами... плавно плыли в пространстве хрустальных капель, всё более замедляясь в сгустившемся времени.
Сила, что распустилась пред ним непроницаемым и пышным – синим – фантасмагоричным цветком, божественно снизошла.
Свет и звуки замерли; частицы оледенели; а сердце старика сократилось в заключи-тельном, нестройном ритме – стук... Грудь не двигается. Дыхания нет. Зрачки не имеют реакции к свету... на роговице едино лишь блики – сверкают глаза. Выступают слёзы... и катятся по остывшей щеке, осиянной сине-голубым.
У меня просто нет слов. В этом причина моего молчания. Хотя я уверена, что могу доверять тебе. Поэтому читай...
Слышит ее голос.
И только поэтому я так спешу любить жизнь.
... отдаётся теплотой.
Для меня действительно огромное счастье, что вы есть у меня.
... и ты – в первую очередь.
«Я люблю тебя», – шептались его мысли, растворяясь в меркнущем воздухе – слова путались – растворяясь в меркнущем мозге.
Ты просто чудо.
Заносчивое, молчаливое чудо.
Невидимая и несуществующая в этой реальности улыбка озаряет алые губы, губы розовые, губы синие и фиолетовые, ярко-оранжевые и чёрные – множится. Слова остаются прежними.
Если твои слова действительно правда, то я точно проживу эту жизнь не зря.
Существуй, хотя бы в одной из реальностей.
Пока я здесь, я хочу видеть счастье в ваших глазах. Хочу, чтобы вы улыбались рядом со мной – это мое желание.
Видь же и говори хочу.
Пускай я так и не напишу мелодию своей души, но зная, что будут люди, в сердцах которых останусь я, я смогу успокоиться.
Я говорю тебе это только для того, чтобы ты в полной мере узнал, насколько я счастлива.
... закрывая глаза и склоняя голову.
Спасибо.
Мы с тобой слышим её голос.
И я надеюсь на то, что ты будешь молчать об этом так же, как и я.
В светозарном воздухе всё дремлет...
Он видел её. Сквозь взвесь светового тумана, слышал её голос, несмотря на такие долгие грёзы.
Затем она томно шептала ему слова, разбивающиеся о холодную преграду. Он не различал смысла, но разбирал интонации и звук, оттенок её голоса, самого необходимого и нужного в забвении закрытых глаз.
И солоноватый вкус её прохладных губ, и отсутствующий вкус её кожи.
... блуждающий взгляд, с поволокой и томный, усталый – ищет ветра и бирюзы.
Сказочно и волшебно – аромат сладких плодов – беспощадно и беспомощно, – воскрешающий в памяти её мягкие – пшеничные – чёрные – локоны и ягоды, в них глубоко и невидимо, невозможно, невинно присутствующие; псевдо и настороженно, пытаясь понять, но без возможности на это – и аромат остаётся нетронутым.
... она коснулась его сердца, и то, вздрогнув, уснуло навеки.
И вдруг мягкость тёплых объятий; ощущение – въяве – её ладоней на спине и шее.
... закрой глазки... и, зайка... – спи... шёпотом, сквозь термоядерный чёрный огонь и голу-бой пламень торо́сов.
Мэри...
Сияние становилось тусклым.
Из-под двери перестал сочиться свет, и соседи разошлись по квартирам. Улицы, ослеплённые голубыми вспышками, вновь погрузились в фонарный, жёлтый и чёрный, ночной, тихий сумбур.
Из спальни в гостиную проникало тусклое мерцание настольной лампы. И свет без-различно падал на пепел и прах, развеянный повсюду.
– Хороший день вы вспомнили.
– Самый лучший.
– И хороший час, и хороший миг.
("Машина до Килиманджаро", Рэй Брэдбери)P.S. Напоминаем, что участникам конкурса необходимо заполнить форму с личными данными, которую можно найти здесь.
Публикация рассказа на сайте не означает, что он вошел в шорт-лист.
