«ЧуДетство! Истории». С. Милютинская «Плыви, Гоша!»

Софья Милютинская г.Липецк

Плыви, Гоша!

Крупный золотистый карп высунул из воды рот и похлопал им, как садовой калиткой. Затем поблестел глазом, похожим на новенькую копейку. Шлёпнул напоследок хвостом и вильнул в другую часть ванны, где плавали остальные рыбы.

— Ы! — судьбоносно указал Витька.

Я кивнула и достала целлофановый пакет с надписью «Желаем счастья!». Продавец, дородная тётенька в сером переднике, взяла сачок и ловко поддела почти нашего карпа. Тот удивился, поблестел гневно своей копейкой и похлопал калиткой. Но опоздал: мы с сынишкой уже несли его в пакете «Желаем счастья!» домой, чтобы пообедать.

Однако в тот день меня одолело смущение.

— Сынок! — сказала я. — Давай выпустим карпа в ванну, пусть поплавает до прихода папы. Тогда и уху сварим.

Витька, конечно, был не против. Я открыла кран и вытряхнула рыбу в ванну. Здесь, в прозрачной проточной воде, сразу стало ясно: мы купили не золотистого, а прямо—таки золотого карпа! Всё его тело, покрытое блестящими копейками—чешуйками, было словно одето в дорогую кольчугу. Красуясь, большая рыба лениво двинулась вдоль белого эмалированного берега. Шустрый Витька стал крошить в воду батон и рисовую кашу, которые успел раздобыть на кухне.

В коридоре хлопнула дверь — пришла из школы Вика.

— Ух ты! — радостно крикнула она. — Какой у нас Гоша!

Гоша?.. Гоша?!.

— Это не Гоша, — как можно твёрже сказала я. — Это просто карп, которого мы вечером сварим.

Но я опоздала с твёрдостью так же, как час назад опоздал со своей калиткой карп. Имя мгновенно прижилось и в корне перевернуло ситуацию.

— Мы съедим Гошу? Такого хорошего, красивого Гошу?

Я почувствовала себя жадным первобытным дикарём, который думает только о том, как плотнее набить живот. Карп на сковороде — дело обычное, цивилизованное. Но варёный Гоша — уже совсем другое. Тут пахнет долгими угрызениями совести. Даже представить блюдо «Уха из Гоши» стало как—то стыдновато.

— Ну, пусть поплавает до вечера, а там посмотрим, — позорно промямлила я.

Надежда на вкусный ужин коченела, как лютик на морозе.

Витька между тем радостно крошил в ванну второй килограмм каши. Вика ушла обедать. Гоша победоносно хлопал калиткой и блестел копейкой. Я уныло сидела около ванны и вылавливала половником лишнюю крупу, чтобы вода не закисла и Гоша проживал с комфортом.

Спустя несколько часов лютик на морозе окончательно закоченел — пришёл с работы муж и сдался без боя. Гоша был признан своим. Я печально выбросила пакет «Желаем счастья!».

Жизнь переменилась. Теперь в ванной почти постоянно горел свет — чтобы Гоша не испугался темноты. Витька регулярно снабжал карпа едой, причём носил всё, что попадало под руку. Однажды я выловила из воды апельсин. Вечером мы соблюдали тишину — золотистый царь любил отдых. Вообще, он выглядел довольным, как Емеля, упитанным, словно Карлсон, а по нахальству дал бы фору старухе Шапокляк. Я же с каждым часом всё больше смахивала на Бастинду, которая, как известна, была злой и жила без воды. И вот настала минута бунта…

— Дети, так больше продолжаться не может! Гошу надо убрать.

— Конечно! — поддержала Вика. — Ему здесь плохо, условия неестественные.

На душе посветлело: есть же справедливость.

— Мы его выпустим в реку, — продолжила дочь. — Уже весна, не замёрзнет.

В реку? После всех страданий я останусь без заслуженного ужина?! Но с другой стороны, лучше остаться без ужина, чем без ванны и спокойствия. Была не была.

— В субботу отнесу Гошу на пляж, — сказала Вика.

Ещё одна радость! Сегодня только понедельник.

— Не надо, — вымученно ответила я. — Отнесу сама завтра же. Я больше не могу терпеть этого гостя…

…Весенний пустынный пляж. Большие серые льдины, похожие на недопечённые блины. Мокрый берег — река ещё не вошла в берега. Сиротливые металлические зонтики, словно забытые колпаки рассеянного великана. Неподалёку на детской площадке мальчишки гоняют мяч. И по щиколотку в песке бредёт к кромке воды тётя в пальто с большим пакетом в руках. В пакете изредка что-то булькает, но кроме тёти этого пока никто не слышит. Внизу в пакете маленькая дырочка, и оттуда тонкой струйкой льётся вода. Тёте надо спешить, она стесняется и ещё усерднее месит ногами песок. Мальчишки на площадке откладывают свой футбол. Им интересно, зачем эта личность, извините, болтается на пляже в марте. Сначала тихо, а потом всё громче они высказывают разные предположения, одно другого фантастичнее.

Странная тётка в пальто с пакетом — это я. Злясь на всё и вся, я пыталась отойти подальше, чтобы издалека меня нельзя было разглядеть. Тогда ватага пацанов подходила ближе. Мы перемещались, словно параллельные векторы, мне уже казалось, что я у этих мальчишек на поводке. Сколько можно так ходить? И, пустившись во все тяжкие, я подошла вплотную к воде и плюхнула туда почти двухкилограммового карпа. Он поблестел своей копейкой, похлопал калиткой, вильнул хвостом и лениво ушёл в тёмную стылую воду. Я гордо повернулась, сложила мокрый пакет и пошла домой. Пацаны стояли, словно перед ними из пучины всплыл морской змей и спросил, почём нынче сахар. Они явно не могли понять моих действий. А я не могла вот так, молча, с личиной тихого шизофреника пройти мимо.

— Разводим новую породу! — гордо сказала я и пошла.

Спину грели взгляды, но уже не подозрительные, а уважительные. А вскоре я услышала, как позади застучал мяч. Ну и хорошо. Может, придёт время, и кто-нибудь из вас, дорогие читатели, выудит в реке Воронеж здоровенную золотую рыбку по имени Гоша. Отпустите его, пожалуйста, и передайте от меня привет.