Фигура
Ольга Харитонова, г. Омск
Мы спешили к гостиничному крыльцу как могли — Петр Иванович внезапно начав прихрамывать от усталости, я следом, мелко семеня, втыкаясь носками туфель в лужи. Дождь лил стеной; сильный, напористый, он ломал поля наших шляп и ощутимо давил на плечи. Ветер подгонял.
- Уеду от этого дождя к черту, - крикнул Петр Иванович. — Как там сказали? Теперь от Прибалтики и Львова, до Самарканда и Бухары? Шестьдесят рублей — хорошая пенсия для писателя.
Я открыл перед ним массивную дверь:
- Считайте, что вас проводили не на пенсию - в путешествие!
В холл мы вошли пышно: на груди каждого несколькими рядами рыжих медалей налипли березовые листья.
Администратор гостиницы долго перебрасывал во рту спичку и молчал.
- Разве что одна комната есть, - наконец выдал. - Но не знаю…
- Да нам в любой сухой угол. Нам до утра.
- Разве что до утра, - спичка прокатилась по губам. — Там больше одного дня и не живут. Утром приходят и бросают ключи. Угнетает она, видите ли, комната…
- Угнетает? - не понял я.
Петр Иванович сдернул с головы шляпу. Он раздражался.
- Погода и усталость угнетают поболее. Ведите в комнату!
Администратор провел нас до конца коридора на верхнем этаже, к номерам, чьи окна выходили на обратную от крыльца сторону и смотрели на осиновую рощу. Он отпер дверь и зажег свет в комнате:
- Располагайтесь, - сказал тихо и закашлялся в кулак.
В комнате было душно. Сбросив мокрое пальто, я растолкал в железных петлях закрашенные щеколды и распахнул балконную дверь. Где-то там, в фиолетовой темноте, шелестели невидимые осины.
- Все промокло, - опустился на кровать Петр Иванович. — Поди, суставы начнут ныть на сырость…
Я осмотрелся. Комната была самой простой: две кровати, стулья и стол, шкаф для одежды и белья. Светильник был один, в центре потолка, работал напряженно и тускло: изголовья кроватей и стол оставались затемненными. Как хорошо, что я здесь не буду писать, подумалось мне.
Закрыли балкон, развесили вещи, легли.
Я никак не мог улечься и все ворочался.
Когда глаза привыкли к темноте, я заметил, что Петр Иванович отчего-то смотрит на поднятые руки.
- Не могу понять, что за темные пятна взялись, - он медленно поворачивал кисти.
- Пятна?
- Ну, вот же, с гречневые зерна. Все руки опаршивело.
Я ответил уже сонно, не особо вникая в его слова:
- Утром, на свежую голову…
Из-за усталости я уже не мог мыслить здраво. И, кажется, сразу заснул.
Но словно в ту же секунду снова послышался голос Петра Ивановича:
- У нас кто-то на балконе стоит. Смотри.
Чтобы взглянуть на тюль, скрывающий балкон, мне достаточно было открыть глаза. Сделав это, я действительно увидел на балконе очертания человеческой фигуры, но меня это сначала не озаботило. Я попытался вспомнить: не предполагается ли в этой гостинице общий балкон на два номера. Не вспомнил.
Поднявшись, я подошел к стеклу. Если наш сосед не смог уснуть без сигареты, то мы всего лишь кивнем друг другу и разойдемся…
Но фигура стала двигаться мне навстречу. Я увидел, как она развернулась и сделала шаг в мою сторону.
Желтый свет, идущий откуда-то сбоку, ясно очертил худые скулы, но массивную шею, разросшиеся седые брови, выступающие на висках сосуды, редкие волосы и поднятую узловатую руку, которая через секунду коснулась стекла.
Гребень волны ужаса невероятной высоты поднялся над моей головой. Я чуть дышал. Мне впервые довелось ощутить пресловутое шевеление волос на затылке, когда я увидел, как желтая узловатая рука пауком поползла к ручке балконной двери.
Лицо человека за дверью казалось мне знакомым. Его светлые маленькие глаза, острый нос и губы были мною будто видены не раз, но это странное знакомство не облегчало мой страх.
Балконная дверь дрогнула, и я попятился. Медленно, очень медленно неизвестный человек проникал к нам в комнату. Вместе с ним, и я тут же это почувствовал, в комнату заполз острый, кисловатый и странный запах.
Мои глаза расширились: сгорбленный, иссушенный, с дрожащими кистями на запястьях и мелко кивающей головой на шее, в комнату шагнул Петр Иванович.
В ту же секунду, как я узнал его, позади меня на кровати раздался его же страшный стон.
Я выскочил из комнаты как ошпаренный. Не зная, что делать и какого искать спасения, бросился бежать по коридору, скатился по лестнице и навис над администратором. От нехватки воздуха ничего не выходило сообщить.
Очевидно, будучи готовым к любым сюрпризам комнаты, администратор взял чемоданчик с аптечкой и пошел к лестнице. На первой ступени он выплюнул спичку.
Я долго не решался подняться. Лишь через полчаса, в сопровождении еще одного разбуженного шумом постояльца, я прошел в комнату.
Петр Иванович, бледный и хмурый, сидел в одном белье у стола. Администратор измерял ему давление.
Балконная дверь была плотно закрыта и спрятана за тюлем.
Я осторожно опустился на свою кровать, оглянул медленно комнату. Тихо спросил:
- Что произошло?
Петр Иванович поднял к губам стакан с водой. Он задержал руку с ним перед глазами, и некоторое время смотрел, как из-за дрожания руки дрожит водяная кромка. А затем грустно вздохнул:
- Это ко мне пришла старость…
Информация о конкурсе «Страшная комната, или Паустовский в жанре хоррор»
