Душные Дремы
Софья Никитина, Москва
«Листаю» страницы конкурса. Спускаюсь вниз, к отрывку Паустовского, рассеянно пробегаю его глазами. Мысль фиксирует живописание красот грузинского города, рисует в голове образ громогласного Васо... Одновременно с этим память отчаянно ищет похожий сюжет, и вдруг — стоп! Вот оно! Вспоминаю историю, которая случилась много лет назад, в такое же раскаленное лето.
***
Мне не больше 15 лет. Душный, жаркий Ташкент плавится в объятиях летнего вечера. Мама ушла на ночное дежурство, оставив меня одну с маленькой племянницей, гостившей у нас в то лето. Северный ребенок не вынес испытания адской жарой и бесконечным купанием в ледяной речке и слег с жуткой простудой. Оставив мне подробные инструкции на все случаи жизни и уложив Юльку спать, мама ушла на работу.
Я растелила одеяло на полу, напротив двери на балкон - под ласковым и почти незаметным сквознячком. Юлька шумно и тяжело дышала во сне, разметавшись от жара и душившего ее кашля.
Я легла, натянув до носа влажную простыню. Изнуряющая чилля превратила ночь в пылающую духовку, усеянную мохнатыми звездами, слабо мерцающими на ясном черном небе. Простыня моментально высохла и нагрелась от разгоряченного тела. Было очень тихо — даже сверчки цвирикали как-то застенчиво, словно осторожничая. Я быстро уснула, утомленная тяжелым днем.
Сколько времени я проспала — я не знаю. И что меня разбудило — тоже. Я просто открыла глаза и лежала, не понимая: сплю я еще или уже нет. Какое-то время я лежала словно оглушенная, не слышала ни единого звука — только легкий, тонкий звон тишины и ночного зноя. А затем, медленно и трудно, как бы продираясь сквозь вязкое препятствие, в мое сознание проникли звуки хриплого Юлькиного дыхания. Я скосила глаза на диван, на котором она лежала головою к двери. Снизу мне плохо было видно, что творится на диване — только ее голова на высокой подушке.
Раздосадованная своим спонтанным пробуждением, я закрыла глаза, надеясь уснуть снова. Но, чем больше я приходила в себя, тем сильнее я ощущала некое беспокойство, которое внезапно превратилось в цепенящий ужас.
Я лежала без движения, затаившись и прислушиваясь к своим ощущениям, пытаясь понять, что происходит. В какой-то момент я поняла, что дыхание ребенка изменилось. Девочка дышала натужно, со свистом и хрипом. Звук ее дыхания становился все громче, заполняя собой комнату.
Пытаясь разглядеть бледное лицо племянницы, почти неразличимое в темноте на белесоватом пятне подушки, мой взгляд соскользнул в черноту дверного проема позади ее головы. В этот момент я чуть не вскрикнула от неожиданности и страха — в темноте показалось лицо.
Я зажмурилась, повторяя про себя, что это все мне показалось. Несколько секунд я слушала хрип девочки, а потом снова посмотрела в сторону двери.
Некто не исчез. Напротив, его фигура медленно проступала на темном полотне проема, превращая пространство и себя в жуткую картину, а дверной косяк — в раму.
Фигура была явно человеческая, и в то же время человеческого в ней было крайне мало. Огромная, бугроватая голова, криво сидящая на безобразном, горбатом теле. Тонкие конечности придавали существу сходство с пауком. На лице его был огромный, чуткий нос, которым существо принюхивалось к ребенку, гаденько усмехаясь и перебирая в воздухе своими лапками. Голова была покрыта красноватой косынкой, из-под которой выбивались серые, неровные пряди. Впалая грудь была перетянута рваной шалью крест-накрест.
Существо наконец заметило, что я не сплю. Оно активно зажевало своим бесформенным ртом, словно силясь сказать что-то.
- Я ее заберу.
Слова зазвучали прямо в моей голове, каким-то мерзким, тараканьим шелестом. Пальцы похолодели. Двинуться не получалось.
- Я ее заберу.
Стремительно нарастала паника, сковывая мое тело еще сильнее. А ночной гость тем временем продолжал отпечатывать слова прямо у меня в мозгу:
- Я ее заберу. Ты ничем не сможешь помочь. Ты — беспомощная.
И оно захихикало.
Этот гнусный, ехидный смех сменился нарастающим детским страданием. Девочка дышала все тяжелее: клокочущие звуки, угрожающе раздающиеся из ее груди, сводили меня с ума. Мне казалось, что вместе с ними я отчетливо слышу жалобные стоны ребенка, чувствую невероятные усилия ее маленьких легких, их борьбу за каждую порцию воздуха.
Существо ухмылялось. Я уже отчетливо видела его. Оно приблизилось вплотную к изголовью девочки и плотоядно вглядывалось в ее лицо. То, что я приняла за волосы, оказалось то ли мхом, то ли сгустками плесени и паутины.
Страшная мысль настойчиво и безжалостно пульсировала в голове.
«Надо пошевелиться, только пошевелиться!»
Секунда за секундой летели в бездну, и наконец мне удалось дернуть ногой. Я резко села в постели. Наваждение моментально спало: существо исчезло, ужас — тоже. С тревогой всматриваюсь в Юльку и с удивлением понимаю, что ребенок дышит спокойнее, без надрыва. В открытую дверь врывается нежная прохлада раннего утра, принесенная ветром с гор. В комнате пахнет горными травами и переспелыми вишнями. Юлька улыбается во сне.
Информация о конкурсе «Страшная комната, или Паустовский в жанре хоррор»
