Текст: Борис Кутенков
Фото: спектакль «Рыжий», Мастерская Петра Фоменко/bilety-teatr.ru
В начале сентября резонанс вызвала история с высказыванием министра культуры Владимиром Мединским в адрес любителей комиксов. Об этом пишет литературный критик Алёна Бондарева на сайте Rara Avis. «Открытие 32-й Московской международной книжной выставки-ярмарки началось со скандала. Министр культуры России Владимир Мединский обидел любителей комиксов. В контексте разговора об истории Мединский заметил, что писать о событиях прошлого нужно доступным языком, но не в формате комикса. <…> Стоит ли говорить о том, что рунет тут же взорвался флешмобами #ячитаюкомиксы и #ядебил, в которых пользователи рассказали Владимиру Мединскому о том, почему они любят комиксы и какие графические работы (в том числе и на историческую тему) стоит почитать министру культуры. За соцсетями потянулись и СМИ…»
В социальных сетях, меж тем, свои комиксы: здесь яростно обсуждается скандал, связанный с ответом Дмитрия Кузьмина литератору Елене Костылевой, опубликовавшей на Colta обзор номинантов премии имени Аркадия Драгомощенко. Падению планки даже серьезных изданий не приходится изумляться, но автор в моей личной премии претендует на первенство в номинации «Люди, которые нас удивили» – ввиду крайней путаности и бессодержательности суждений: «По ряду причин мне сложно комментировать эти тексты, но раз я должна выбрать, то выберу это – как одно из редких стихотворений Оксаны о любви…»; «Сашу номинировал на первую Премию Драгомощенко замечательный новосибирский поэт и критик Виктор Иванiв. Через несколько месяцев он покончил с собой,<...>. Он тогда написал о ее стихах, что “здесь больше Г. Тракля, чем Аркадия Драгомощенко, но последний ощущается также как медиатор высказывания”. Отдельно жаль, что письма номинаторов тогда, в начале существования премии, еще были не письмами, а записками – краткими, как жизнь…» (боюсь, что в абитуриентском сочинении такой набор непоследовательных мыслей сочли бы перебором). Кузьмин называет обзор Костылевой «бессвязным соплежуйством»; ему дружно возражают апологеты премии, обвиняя то в беспочвенном «нападении», то в «оскорбительных комментариях» в отношении человека, много сделавшего для проекта. Не вдаваясь в историю личных отношений (которую зачем-то вспоминает Кузьмин, снабжая ее ссылками десятилетней давности и тем расписываясь в собственной необъективности), хочется заметить, что тенденция ясна: усилившееся невнимание к качеству литературного текста – и
восприятие критики, даже обоснованной, как «хейтинга», провоцирующего раскол внутри сообщества.
8 сентября исполнилось бы 45 лет Борису Рыжему (которого при всем желании невозможно представить 45-летним). Портал «Горький», в последнее время привлекающий к сотрудничеству внятных филологов из других изданий, откликается на событие статьей Андрея Рослого (литературовед, ранее посвятивший Рыжему фундаментальную статью в журнале Prosodia). Филолог подчеркивает то, что не совсем очевидно публике, идущей на спектакль по стихам Рыжего в Театре Мастерская Петра Фоменко: «В отношении творчества Бориса Рыжего важно понимать: отличным поэтом его делают не блатняк и не экзотика, а интонации художественного высказывания, которые оказываются очень созвучны читателю». С положениями статьи сложно поспорить: она открывает читателю, поверхностно знакомому с Рыжим, ключевые моменты его поэтики. Но есть фрагменты пронзительной интуитивной силы, – сложно не быть поэтом, хотя бы ситуативно, когда говоришь о Борисе Борисовиче: «Блатная скороговорка, полная протеста (в том числе и против подобающего в приличном обществе поведения) и наполненности жизнью, сменяется замедлением, замешательством человека, который на полпути забыл куда, а главное – зачем он шел. “Тихий карнавал” становится медиативной точкой, на которой заканчивается шансон и начинается сокровенное. Эта искренность – гамлетовская: герой большинства стихотворений Бориса Рыжего с удивлением и тоской узнает, что театр вокруг несовершенен, но, как герой может сойти со сцены, не доиграв?»
В журнале «Артикуляция» – обзор деятельности поэтических издательств от критика Анны Голубковой. Несмотря на огромную проделанную работу – классификация по группам московских и региональных литературных проектов, основные направления их работы, – осталась непонятной целевая аудитория обзора. Если материал предназначен для условного «литературного сообщества», то подразумевается, что каждый сам представляет расстановку сил и приоритетов; если для совсем несведущего читателя – то в этом контексте уместно выглядят правдивые, но всё же общие места:
«За редчайшим исключением критические статьи пишутся в свободное от основной работы время.
И требовать, как это делают некоторые особенно ретивые авторы, чтобы критик в свое личное время следил за всем и на все откликался, как минимум, не очень гуманно. Это внимание выборочное просто в силу сложившихся жизненных обстоятельств. И наилучшая авторская стратегия тут, на мой взгляд, вовсе не попытки завести дружбу с критиком, не забрасывание критика своими бесценными произведениями, не прямые просьбы как-то высказаться о книге – лично меня, к примеру, все это никак не убеждает потратить короткие часы отдыха именно на этого, а не другого автора. Наилучшая стратегия – это литературный блог, который интересно читать и который в общем и целом знакомит всех с творческими возможностями его автора. Тогда в случае выхода книги критик уже примерно представляет себе ее содержание. И если ему, критику, интересно, он сам выберет эту книгу и сам на нее откликнется». Мне же в этой статистике отчетливо не хватило личного отношения Голубковой к добросовестно перечисляемым ей издательствам, именам, книгам, – ведь не верится, что «издательства типа «Вест-Консалтинга» и ИПО «У Никитских ворот» (на самом деле их гораздо больше), которые публикуют книги преимущественно за счёт авторов» для нее находятся на одной планке с «Русским Гулливером» или «Воймегой», перечисляемыми в другой группе. Впрочем, по осторожным оговоркам («Но в любом случае общий список опубликованных книг, скажем так, у них весьма разнообразен и довольно-таки разнороден») кое-что понятно. В общем,
обзор скорее полезный – в том числе для авторов, которые задумались, где выпустить свои книги.
В сентябрьском «Новом мире» – чудесные стихи Елены Лапшиной, полные красоты, смиренные даже в настойчивой просьбе:
Первой из попрошаек
(хоть не пойму, на кой),
Боже, верни мне стеклянный шарик! –
маленький – вот такой.
Ни назначенья, ни толку нет, но –
плавленое стекло
инопонятно-инопланетно,
словно бы с НЛО.
В море не стает, в земле не сгинет,
жаром не иссушит.
Солнце остынет, Земля остынет,
шарик – перележит,
гретый в ладони дитём-тетерей
в тайне карманной – мной.
Первой находкой – первой потерей.
Вечностью внеземной.
Портал Textura провёл опрос об отношении молодых авторов к литературной иерархии. Ответы получились разноречивыми, как и сами респонденты. Ростислав Амелин (р. 1993): «Отвечая на последний вопрос, я замечу, что потерял интерес к публикациям любого рода, – последнее время мне достаточно посылания текстов в личку.
Это связано с тем, что иногда тексты в столе портятся, а иногда, наоборот, набирают вес. Поэтам, находящимся на стадии поиска эстетики/идеи/сообщества, разумеется, нужны публикации, поскольку через них поэт определяет себя: допустим, послал поэт стихи во все журналы, а напечатали только в «Воздухе». Стало быть, дальше в своем творчестве он будет исходить из этого факта, и это скажется на его развитии больше, чем утешительные слова мастера». Константин Комаров (р. 1988): «Конечно,
толстожурнальная публикация важней. А свободное размещение — так, для души.
Еще раз подчеркиваю важность категории профессионального, квалифицированного отбора. Первый подход не исключает второй, зато тотально декларируемая сосредоточенность на втором практически устраняет возможность первого…»
Сентябрьская «Дружба народов» открывается стихами Наты Сучковой, чья поэтика уже не первый год продолжает тему «деревенской прозы» и, в общем, сводится к словам о собственной «песенке» – «грустная она, а другой не хочешь». Но временами сквозь нехитрые бытовые зарисовки голос с напускной весёлостью проговаривает страшное:
Нет никому я, признаться, не верю,
выйдешь за дверь, только темень – за дверью,
мокрое место от пойманной птицы,
и от второй – только перья.
Шарик стеклянный, ларёк оловянный,
я – буратино твоя, деревянный,
сонно по синему снегу прошкрябаю,
дверь затворю – никому не открою.
Русь – рукавица, голица дырявая,
выглянешь в дырку – дымок над рекою.
Вышел очередной номер журнала «Вопросы литературы». Станислав Секретов публикует исследование о том, какие книги пользуются наибольшим спросом в московских библиотеках.
Неожиданно – о журнале «Смена», совершенно незаметном внутри литературного мира:
«Библиотечная подписка на литературные журналы в последние годы значительно сократилась. Из них в рейтинг самых читаемых периодических изданий за 2018 год попали только “Смена”, “Новый мир” и “Иностранная литература”.
Несмотря на то, что “Смена” многими воспринимается прежде всего как молодежное гуманитарное издание, на его обложке значится определение «литературно-художественный журнал». Подписка на “Смену” стоит значительно дешевле, чем подписка, например, на “Знамя” или “Дружбу народов”, из-за чего в 2018 году во многих библиотеках города на полке с новыми литературными изданиями стояла только “Смена”. Впрочем, кое-где присутствовали и другие толстые журналы…» О популярности Гузели Яхиной: «В 2018 году писательница становится автором текста “Тотального диктанта”, ее приглашают в популярное шоу «Вечерний Ургант», она становится гостьей других передач на телевидении и радио, канал “Россия” начинает съемку сериала по «Зулейхе…» с Чулпан Хаматовой в главной роли, а режиссер Алексей Учитель выражает заинтересованность в экранизации “Детей моих”. Таким образом, решающую роль играет телевизор: Гузель Яхина превращается в писателя номер один в России».
Давно планировавшееся интервью с одним из лучших современных поэтов «старшего» поколения, Ириной Ермаковой: беседует критик Артём Скворцов, один из самых благодарных читателей ее стихов и многолетний ее соведущий по семинару поэзии на Форуме молодых писателей. Ответы лаконичны, как свойственно Ермаковой (не слишком любящей высказываться в иных жанрах, кроме стихотворного), – настолько, что, кажется, наводят собеседника на явное недоуменное вопрошание. «Во-вторых, я настолько поздно занялась литературой и вошла в процесс взрослым, сложившимся человеком, прожившим одну жизнь и включившимся в другую ровно в том возрасте, когда в русской поэзии принято стреляться, что сразу себе сказала: есть у тебя необходимость писать – пиши. Ничего не жди. Ни на что не рассчитывай. Если есть возможность с кем-то поделиться, если есть близкий человек, которому ты хочешь почитать, и он готов тебя послушать, тогда ему с удовольствием прочту. Но я даже и это не всегда делаю…» Мне было бы тяжело беседовать с Ермаковой – явно не любящей давать интервью и отвечающей через силу, иногда – вплоть до ухода от ответов, иногда – пересказывания общих мест («Но после записи оно [стихотворение] обязательно должно полежать, чтобы вчитаться в него уже на совершенно остывшую голову, потому что горячка порой мешает увидеть то, что необходимо переписать»; «Если вечер плохой, это тяжело.
А хорошие вечера очень взбадривают и радуют…» – с ума сойти, как это информативно и свежо, но вернёмся к «пункту 1» – мы читаем интервью одного из лучших современных поэтов).
Редактор отдела современной литературы, критик и поэт Елена Погорелая продолжает
исследования женской любовной лирики,
начатые в заключительном номере журнала «Арион», на этот раз останавливаясь на поэтике такой непопулярной фигуры, как Черубина де Габриак. «От Черубины вообще легко оттолкнуться: природа ее творчества такова, что позволяет ей не создавать, а угадывать образы, не развивать, а высвечивать смыслы. Так, играючи угадала она как минимум три центральных для женской лирики прошлого века сюжета…»
