САЙТ ГОДЛИТЕРАТУРЫ.РФ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОГО РАЗВИТИЯ.

«Загадка Толстоевского» — что мы знаем о русском классике?

Французский взгляд на двух русских классиков. Или все же на одного?..

Толстоевский - Пьер Байяр
Толстоевский - Пьер Байяр

Текст и коллаж: ГодЛитературы.РФ

Обложка и фрагмент предоставлены издательством

Справедливое утверждение, что в каждом великом писателе есть своя загадка, Пьер Байяр решил доказать в своей новой книге о русском классике Льве-Федоре Толстоевском, вышедшей в издательстве "Текст" в переводе Елены Морозовой.

Автор не менее парадоксальных бестселлеров "Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали", "Титаник утонет", "Дело собаки Баскервилей", "Искусство рассуждать о странах, в которых вы не бывали", филолог и психоаналитик, мсье Байяр утверждает, что, воспринимаемый зачастую как два разных автора, создатель "Войны и мира" и "Братьев Карамазовых" - один романист, чье сознание населено множеством личностей.

Посвященная памяти Умберто Эко, новая книга Пьера Байяра пытается ответить на вопрос, насколько целостна личность и сколько многочисленных "я" способны в ней уместиться...

Пьер Байяр "Загадка Толстоевского", издательство Текст

Пьер Байяр "ЗАГАДКА ТОЛСТОЕВСКОГО". - М.: Текст, 2019

Памяти Умберто Эко

Русские писатели и их приверженцы показали - до тошнотворности, - что все позволено: самоубийства от счастья, убийства от благости, появились персонажи, любящие друг друга до того, что готовы навсегда разлучиться, доносчики из гордыни либо смирения. Сия полная свобода грозит закончиться полным крахом*.

Борхес, предисловие к роману А. Биой Касареса «Изобретение Мореля»

* Перевод В. Спасской.

Пролог

Почему меня несколько?

Мы все задаемся таким вопросом, особенно когда внезапно осознаем, что очень важная частица нашего внутреннего мира от нас ускользает и мы становимся совсем другими людьми, в которых с трудом узнаем себя.

Как объяснить, что сегодня мы ненавидим женщину, которую вчера превозносили до небес, что нам хочется одновременно высказать две противоречащие друг другу мысли или в пылу азарта ступить на дурную стезю, при этом сознавая, что поступаем во вред себе?

Когда наш разум сталкивается с такими загадочными ситуациями, зачастую нам кажется, что в нашем собственном теле мы не одни и нам нужно защититься от этих лиц, которые не только обитают в нас, но еще и принимают вместо нас решения.

*

Неудивительно, что, как только психология поставила вопрос о множественности «я» во главу угла, был разработан целый ряд теорий и моделей, описывающих разнообразие, из-за которого мы временами перестаем быть самими собой.

Поисками ответа на вопрос, каким образом в нашем теле присутствуют сразу несколько личностей, занимались психологи от Фрейда и Пиаже до Лакана, от теоретиков резилентности до поклонников когнитивизма и нейробиологии; данной проблеме посвящено немало научных статей.

Не только психологи стремились разобраться в нашей внутренней множественности. Большинство писателей - от Гомера до Пруста, а особенно Сервантес и Шекспир, - всегда отдавали себе в этом отчет и средствами литературы создавали ярчайшие примеры множественных персонажей.

Именно литература обладает привилегией если не создать аргументированную теорию, объясняющую нашу внутреннюю множественность, то, по крайней мере, вывести ее на сцену, тем самым предоставив нам возможность поразмыслить над собственными поступками, которые совершаются словно не нами, а другими, кто живет в нас, бросая вызов здравому смыслу.

*

Среди авторов, затрагивавших проблему множественной личности, одним из первых следует назвать великого русского писателя Льва-Федора Толстоевского.

Все, кто читал его книги, знают, что его персонажи живут в мире страстей, совершают непонятные - в том числе и для самих себя - поступки, добровольно бегут от счастья, пребывают в поисках страданий и неистово терзают себя и других.

Упомянув Толстоевского, мы будем говорить не только о художественном универсуме писателя, но и о его личности. Ибо немного найдется авторов, столь явно несводимых к одной единственной личности. Ибо разве может одна и та же личность и преумножать завоевания на сердечном фронте, и провести несколько лет на каторге за свою политическую активность, и растратить достояние за игорным столом, и построить у себя в поместье школу для крестьян, а потом, пережив глубокий духовный кризис, бежать от мира и окончить жизнь в одиночестве на пустынной железнодорожной станции?

Множественность личности Толстоевского проявляется как в его жизни, так и в творчестве. Сложно представить себе, что один и тот же автор - даже если вопрос о множественности личности присутствует в его творчестве постоянно - написал такие разные книги, как «Война и мир» и «Преступление и наказание», «Анна Каренина» и «Братья Карамазовы», при чтении которых может показаться, что они вышли из-под пера двух авторов.

Толстоевский являет собой уникальный случай многоликого автора, который задумывается над проблемой собственной многоликости.

Таким образом, он предоставляет нам удобную возможность, используя в качестве примера его жизнь и творчество, попытаться при помощи методов литературного анализа пролить немного света на разнообразные личности, проживающие внутри нас.

При создании этой книги меня вдохновляла идея Фрейда, согласно которой литература позволяет нам лучше понять свой внутренний мир, а потому я считал необходимым не столько применять принципы психоанализа или иные психологические методики для толкования сочинений - иначе мы рискуем постоянно находить одни и те же фантазмы, - сколько, наоборот, прислушиваться к тому, что эти произведения рассказывают нам о нас самих.

Поэтому речь пойдет не о том, чтобы подкрепить уже существующую теорию, готовую дать ответы на наши вопросы, а о том, чтобы, взяв за основу творчество Толстоевского, попробовать разобраться в себе, исходя из того представления о нашей психике, которое складывается при чтении романов этого писателя.

*

В нашей работе мы будем следовать определенному плану. В первой части - после биографических вех - я попытаюсь показать, как теория множественной личности, развитие которой мы прослеживаем в творчестве Толстоевского, позволяет лучше понять природу любовной страсти.

Во второй части в свете этой же теории я буду анализировать тексты Толстоевского, где показаны разрушительные процессы, запущенные человеческой личностью как против других, так и против самой себя.

И, наконец, в третьей части я постараюсь доказать, что Толстоевский не только описывает душевные терзания, но и предлагает своим читателям способы примирения с самими собой, каковыми являются пути, которые избирают его персонажи.

Таким образом, великий русский писатель свидетельствует, что функция литературы состоит не только в точном и подробном отображении нашей жизни, но и - при правильном прочтении литературных произведений - в помощи эту жизнь обустраивать.

Хронологические рамки

Любая попытка описать чью-либо жизнь сталкивается с непостижимой тайной человеческого существа, а особенности личности Толстоевского, похоже, и вовсе препятствуют попыткам воссоздать события жизни писателя и загнать их в рамки биографии.

Создание комментированной биографии великого русского писателя затруднено по двум причинам. Одна из них обусловлена недостатком архивных материалов, многие из которых исчезли в бурные времена российской, а потом и советской истории.

Но нельзя все списывать на отсутствие документов. Есть основания полагать, что личность Толстоевского слишком сложна, чтобы рассказ о ней можно было отлить в форму традиционного жизнеописания; иногда даже кажется, что писатель сам с удовольствием опровергает любую информацию о себе.

Однако наше неведение относительно, ибо о Толстоевском мы знаем не в пример больше, чем о других титанах мировой литературы, таких, как, например, Гомер или Шекспир, которые, несмотря на отсутствие биографической информации, тем не менее дают материал для многочисленных исследований.

И, даже имея дело с творцами, документальных свидетельств о которых больше чем достаточно, мы зачастую судим о них на основании собственных представлений, как, например, о Леонардо да Винчи, на примере которого Фрейд выработал свою теорию сублимации.

Неточность выводов в научной работе не является признаком безответственности автора, напротив, это признание того - и вся история науки стремится это доказать, - что среди погрешностей может оказаться плодотворное заблуждение, а окольные пути, следовать которыми нас побуждают приблизительные результаты, нередко дают нам свежее видение проблемы.

Необходимо подчеркнуть, что при нехватке архивных материалов или документов главным становится само литературное произведение. Именно ему предстоит помочь нам, приподнявшись над уровнем повседневности, постичь глубину человеческого существа, осознать которую в полной мере могут только литература и искусство.

Какой образ сложится после столь кратких биографических сведений? У нас нет полной уверенности относительно точности некоторых дат и эпизодов из жизни Толстоевского, но, несмотря на противоречия его биографических описаний, позволим себе вывести несколько основных характеристик личности писателя.

Характеристика первая. Толстоевский - главный герой собственного литературного универсума. Чудом избежав смертной казни, проведя несколько лет на каторге, участвуя в целом ряде военных действий, страдая от учащавшихся припадков эпилепсии, разоряясь за игорным столом и несколько раз пытаясь свести счеты с жизнью, найденный на маленькой провинциальной железнодорожной станции, куда он бежал, скрываясь от мира, он сам словно вышел из неспокойного универсума, описанного в его книгах.

Но правильно ли говорить об одной личности? Вся жизнь Толстоевского свидетельствует о его собственной личности, такой же, какой он наделяет своих персонажей. Иначе как совместить игрока, разорившего семью, с исполненным религиозного пыла стариком, открывшим школу для обездоленных, или распутника-офицера с политическим писателем, которого подозрительные знакомства привели на каторгу?

Понятно, что традиционная критика, существующая и поныне, предпочла бы, принимая во внимание биографические нестыковки, разделить фигуру Толстоевского надвое и приписать одной авторство «Войны и мира», «Анны Карениной» и «Воскресения», а другой - «Преступления и наказания», «Бесов», «Идиота» и «Братьев Карамазовых».

Проблема заключается в том, что, к каким бы способам ни прибегали, чтобы искусственно устранить многоликость фигуры Толстоевского, расщепление ее происходит внутри каждого сочинения. Разумеется, трудно согласиться с тем, что «Анна Каренина» и «Братья Карамазовы» вышли из-под одного пера, однако при чтении каждого из этих романов возникает вопрос о множественности. Как объяснить, что один и тот же автор мог создать таких разных персонажей, как Анна и Кити, Алеша и Федор Карамазов?

Чтобы оценить всю сложность фигуры Толстоевского, поверхностной оценки внешних проявлений многоликости явно недостаточно. Пример Толстоевского - в значительно большей степени, нежели пример других писателей, - свидетельствует, что каждый из нас является несколькими личностями сразу и только признание этой множественности может открыть нам доступ в глубинную сущность человеческого существа.

Именно поэтому творчество Толстоевского, где он сумел столь выпукло представить себя во всей бесконечности собственных противоречий, и сегодня не оставляет нас равнодушными и может - вне зависимости от тех или иных фактических ошибок - служить отправной точкой поисков аргументов в пользу теории множественности, позволяющей нам приоткрыть завесу тайны человеческой психики.