Достоевский в тебе и во мне

Текст: Алексей Филиппов/РГ

Фото: Михаил Синицын/РГ Мемориальная доска писателю Юрию Нагибину

3 апреля исполняется 100 лет со дня рождения Юрия Нагибина, писателя со звучавшим как музыка языком, мастера простых и ясных сюжетов. Это ранний Нагибин, а его поздние вещи поражают внутренней раздвоенностью автора, неприятием собственных житейских успехов, поразительной откровенностью. Едва ли не самое значительное и уж точно самое откровенное произведение Нагибина - его "Дневник". Издал его писатель, критик и первый в СССР частный издатель Юрий Кувалдин.

Юрий Александрович, у Нагибина было несколько биографий. Первая, внешняя, - биография успешного советского писателя, много работавшего для кино, богатого, ладившего с властью. Вторая, внутренняя, открывшаяся после публикации "Дневника"...

Юрий Кувалдин: Что бы ни писал Нагибин, везде был сам Нагибин. При этом он выписывал и самого себя в "Дневнике", и своих вымышленных героев с пережимами, сгущением красок. Исходя из этого, напрашивается вывод о том, что второй Нагибин был не точным отражением реально существовавшего человека, а литературным героем.

Вполне ли Нагибин реализовался?

Юрий Кувалдин: Он очень московский писатель, импульсивный, лексически щедрый, великолепный стилист. Его многотомное собрание сочинений в основном состояло бы из рассказов. Юрий Маркович однажды расхохотался, рассказывая мне, как в начале 90-х он издавал свое собрание сочинений за собственный счет, а на одиннадцатом томе бумагу из типографии "увели". Вершиной его творчества, безусловно, стал "Дневник", где отражены и взлеты, и падения человека - от адских глубин до вершин духа. На прощании с телом Нагибина в Доме кино я стоял рядом с Михаилом Ульяновым и шепнул ему, что у меня готовится к изданию дневник Нагибина, натуральная "бомба". Ульянов искренне удивился, но "Дневник" действительно принес Нагибину огромную посмертную славу.

Если судить по тому, что о нем писал писатель и сценарист Александр Рекемчук, Нагибин умел очаровывать, влюблять в себя людей.

Юрий Кувалдин: Саша Рекемчук, как звал его Нагибин, на "Мосфильме" был главным редактором. Толкотня у гонорарной кассы была невероятная. Для того чтобы пристроить рассказ, сценарий, повесть, не говоря уж о целой книге, нужны были изворотливость, хитрость, обыкновенный блат. Благодаря Рекемчуку рафинированный интеллигент Нагибин прекрасно зарабатывал на сценариях... А человеком он был исключительного радушия, такта, откровенности, и люди это ценили. Нагибин находил общий язык и с академиками, и с конюхами. При этом многие писатели из нагибинской плеяды относились к нему с прохладцей.

Можно ли сравнить Нагибина такого, каким он предстает в своих поздних произведениях, Нагибина - собственного литературного героя с персонажами Достоевского?

Юрий Кувалдин: Все мы так или иначе персонажи Достоевского, поскольку от рождения разделены на тело и дух. Юрий Нагибин был им в наибольшей степени - он и раздвоенный, везде видящий интриги Голядкин из "Двойника", и жаждущий жизни, но не верящий в нее Иван Карамазов, и даже в какой-то степени Раскольников - только без топора. Но шибануть по башке какому-нибудь литературному генералу Нагибин был вполне готов.