Текст: Жанна Васильева
Фото: m24.ru
Отец Фазиля Искандера был персом, родился в Иране, владел кирпичным заводом в Сухуми, пока не был депортирован в 1938 году из СССР. Мать его была жительницей горного абхазского села Чегем. Судьба вела Фазиля Искандера замысловатыми путями: учился в столице, работал журналистом в российских черноземных областях, потом в абхазском издательстве, в девяностых наконец обосновался в Москве…Искандер писал абсолютно русскую прозу. Хотя и пропитанную воздухом Кавказа. Его эпос народной жизни складывался из великого «Сандро из Чегема», из повести о Чике, «Созвездия Козлотура», «Кроликов и удавов», «Человека и его окрестностей», «Софички» - взгляд Искандера всегда был мудр и весел, как и у его любимого героя дяди Сандро… Писатель Евгений Попов, долгие годы друживший с Искандером, поделился с «РГ» мыслями о том, что же сделало Искандера писателем одновременно абхазским, русским и мировым…
Евгений Попов
- Для меня это огромнейшая печаль, личная даже печаль, потому что мои старшие уходят один за одним. Те, кого я имел счастье знать: Шукшин, Аксенов, Астафьев, Ахмадулина, Вознесенский... Теперь - Фазиль.
Встретил я его, страшно сказать даже - получается, пятьдесят с лишним лет назад. В 1964 году я зашел в журнал «Юность» и там встретил Искандера. Я с ним, естественно, не был знаком. Он уже был знаменитостью в то время. Он был известен как поэт, и только-только начиналась его слава прозаика. Первый огромный его успех был, когда в 1966 году вдруг напечатали «Созвездие Козлотура». Эту книгу вся страна прочитала. А напечатать ее смогли лишь потому, что в то время сняли Хрущева. Это была ужасно смешная книга, очень едкая, сатирическая, и она разошлась на цитаты, как многие его вещи. «Интересное начинание, между прочим» - эта фраза из этой книги Фазиля Искандера. В «Созвездии…» так реагировало начальство на любую глупость.
Но Фазиль, конечно, не был сатириком. История с кукурузой, которую «продвигал» Хрущев, лишь подтолкнула его фантазию - и появилась идея повести, в которой хотят скрестить козла с туром. Он не был публицистом. Он если и писал, то с улыбкой, но это разило гораздо сильнее, чем прямое высказывание.
Тогда уже появилось то, что Богом ему дано: блестящее письмо, потом - философия и совершенно неповторимый его юмор. Даже не сатира. Сатира бичует, а он с легкой улыбкой смотрит на все человечество.
Иногда только он позволял себе прямое высказывание. Например, в «Созвездии Козлотура» есть ужасно смешная сцена, как устроили ресторан на открытом воздухе, и там скорпионы откуда-то появились. Смешно ужасно, и вдруг после этого - абзац, как отступление у Гоголя: «Боль, всюду боль». Это производило ошеломляющее впечатление.
Он действительно был мастер афоризма. Одну из бесед с ним мы назвали его цитатой: «Если нечем распилить цепи, плюй на них, может, проржавеют». Это, наверное, и была его философия. Он не был открытым борцом. Он знал, что такое Советский Союз и его пиры Валтасара. Но он ухитрялся сказать очень многое даже в тех рамках. У него за границей была напечатана практически только одна книга - «Кролики и удавы», не вышедшая в СССР. И, конечно же, полный текст «Сандро из Чегема» вышел в издательстве «Ардис», потому что в советском варианте несколько глав было выпущено.
Когда я с ним говорил о публикации «Сандро из Чегема» в «Новом мире», он мне сказал, что у него после этой публикации была затяжная депрессия. Убрали несколько глав, очень важных для него. Он говорил: «Я подумал, что жизнь кончена, потому что роман у меня был, а сейчас непонятно что вообще». Хотя это было великолепно, и вся страна прочитала. Но не вошла, например, глава «Мул старого Хабуга», когда отец Сандро спускается с гор в долину и с каждым встречным выпивает, и тост у них любимый за колхоз: «Чтобы этот кумхоз опрокинулся, как эта рюмка!». Это все исчезло. И он говорил, что цензура и по мелочи много повыкидывала.
С другой стороны, я сейчас крамольную вещь скажу. Он был вынужден обходить препятствия, но иногда лучше даже получается, чем если бы он впрямую говорил. Перечитывать его можно потому, что он нигде не писал: «Долой коммунистов!». Он никогда этого впрямую не писал, разумеется, чтобы его не посадили. Но какая мне разница, допустим, что какой-нибудь негодяй изображен коммунистом или на современный манер - чиновником, который наворовал столько, что сам не знает, для чего ему столько. Эпохи уходят, а люди остаются. Вот почему книги Фазиля Искандера можно перечитывать. И потом уж больно хорошо написано, и смешно.
У него есть реплики, которые не придумал бы ни один эстрадник, даже великий Жванецкий. В главе, которая не была напечатана в «Новом мире», некий космонавт предложил в глухой абхазской деревушке выпить за «комсомол, воспитавший нас». В ответ молодой хозяин, простой мужик, «выходя из оцепенения и приобретая дар речи, с выражением мучительной догадки вымолвил по-абхазски: «Уж не глуп ли он часом?» «Нет, их так учат, - по-абхазски же строго поправил его дядя Сандро».
Это блестящая реплика. Если почитать книги Фазиля Искандера, то таких шедевров можно найти полным-полно. Его проза близка людям. Она не высокомерна. Она не злобная. Она не наступательная. Там нет такого: «О, ужас! Смотрите, что творится в мире!» Он понимает, что творится в мире. Но, тем не менее, по Фазилю - уж какой мир есть, в таком и надо жить все-таки.
Единственное, что можно для него сейчас сделать, - взять и перечитать его книги. Все его книги. Потому что у него нет проходных или конъюнктурных вещей. Понимаете, ушел последний классик. Шукшин, Аксенов, Астафьев - он в этом ряду находится.
Лидия Графова, журналист
Об Искандере говорили: живой классик.
Часто добавляли: последний живой классик. И вот он ушел от нас. Ушел легко, внезапно. Отлетел в мир иной, в котором он, впрочем, и пребывал в основном после того, как прекратилось его творчество: "Все, что было интересное в моей жизни, я уже написал". Антонина Михайловна, его верная муза, объясняет: "Он просто не может себе позволить писать хуже, чем раньше".
Жизнь без творчества была ему, видимо, невмоготу, просто непонятно - зачем. Он всегда был вне быта, нездешний. Будто откуда-то сверху смотрел на нас, и хоть исчез его искрящийся смех, но оставалось прежняя улыбка, и она озаряла каждого теплым светом. В последние годы одолевали болезни, но он никогда не жаловался, только иногда недоумевал: слабость, какая-то слабость. До последнего дня много читал, и все время думал о чем-то своем. Никогда не было у нас разговора о смерти. Очевидно он, истинно верующий христианин, реально осознавал свое бессмертие. Он медлил уходить от нас, наверное, и потому что понимал, как важно сегодня, в наше смутное время, его присутствие. Да, что бы плохое не случалось, каждый раз было утешением знать, что Искандер живет рядом, дышит с нами одним воздухом.
"Душно жить без совести" - называлось опубликованное в "РГ" мое интервью с Искандером. Он говорил: "Рынок без этики похож на зверинец с открытыми клетками". В свое время, когда был депутатом горбачевского съезда, он выдвинул необычную идею о необходимости создать… совет мудрецов, некий надправительстве
Случилось горе для тысяч и тысяч любящих Фазиля читателей. Давно известно, что книги Искандера переведены на десятки языков мира, в том числе на китайский и японский. И стоят эти книги в домах на заветных полках, к которым то и дело люди возвращаются. Книги Искандера - это не просто чтение, это светлый остров нашей жизни, на который всегда можно возвратиться в трудную минуту и вспомнить, что, несмотря ни на что, жизнь, обыкновенная жизнь, все равно прекрасна. Его волшебная проза подарила нам столько радости, света и любви к жизни, что никакая смерть отнять это не может.
Оригинал на сайте «Российская газета»
