Текст и подбор иллюстраций: Сергей Гребенник/Литературный институт
Фото: litinstitut.ru
Разговоры с собой Игоря Болычева
Игорь Болычев (род. 27 февраля 1961 года) - поэт, редко напоминающий о себе. Он подолгу молчит, тщательно подбирая и выверяя слова, чтобы сказано было только то, что сказать стоит. Редко, негромко, кратко и никогда не повторяя дважды. Это проявляется как в стихах, так и в публичных высказываниях.
«Лирика - не выдумка, не игра и не самовыражение. Лирика - постижение истины, а истина, условно говоря, музыкальна. Поэтому поэту необходим Слух. Нет никакой раскованности и лёгкости - есть жёсткое, неукоснительное, аскетическое вслушивание в себя и через себя в мировую музыку - чтобы расслышать мелодию истины, ибо истина музыкальна», - писал он в публицистической статье.
«Разговоры с собой» - это избранное, подведение итогов.
С момента выхода последней стихотворной книги поэта прошло почти 30 лет.
Она была издана в 1990 году и называлась почти так же - «Разговоры с собою». Болычев повторяет ход, сделанный некогда Георгием Ивановым, который поместил свои избранные сочинения в сборник «Отплытие на остров Цитеру», слегка изменив название дебютной своей книги - «Отплытье на о. Цитеру». Поэт подносит читателю только результаты своего труда, скрывая этапы творческого поиска и становления, исключая «проходные» стихи и присоединяя новые тексты к старым. Поэтому, в некотором смысле, каждая его книга - избранное.
В поэзии Болычева главенствующую роль играют звук и точность формулировок. В этом отношении он - абсолютный традиционалист. Избегая постмодернистских игр, социальной и политической «актуальности» и глубоких интеллектуальных максим,
он вслушивается в музыку бытия, которую проще и вернее всего повторить в устоявшейся для русского стихотворения форме, языком XXI века и интонацией Блока и Георгия Иванова.
Книга вышла в издательстве «Союз Дизайн», презентация состоялась 27 февраля 2019 года.
А всё могло бы быть иначе,
И - «через годы и века» -
Цветы на подмосковной даче,
Трава, деревья, облака.
Невдалеке резвятся дети.
И Вы читаете мне вслух.
Неважно что - хотя бы эти
Четыре строчки. Хватит двух:
«Невдалеке резвятся дети.
И Вы читаете мне вслух».
* * *
Они приходят и уходят,
И в небе серо-голубом
Угрюмо песнь свою заводят
О дорогом и о былом.
О том, что всё на белом свете
Надеждой призрачной живёт
На то, что никому «не светит»,
На то, что не произойдёт.
Всё не сбывается. И руки
Напрасно тянутся к рукам,
Невоплотившиеся звуки -
К несуществующим строкам.
И те, которые оттуда
Тебе сочувственно молчат,
Ждут не прозрения, не чуда, -
«Немного нежности» - отсюда,
От подрастающих волчат.
* * *
В зелёном платье с бархатной оборкою,
С парчовым золотистым пояском
В субботний день из Марьино до Горького
На транспорте доехать городском.
Повременить у памятника Пушкину,
Закрыть глаза и, грезя наяву,
Вдыхать подслеповатую и душную,
Как прачечная, влажную Москву.
И, приобщась к культурному наследию,
Купить билет и, как в кошмарном сне,
Час сорок пять смотреть кинокомедию
В зелёном платье, липнущем к спине.
И - полною заботами комичными
Чужой семьи покинув кинозал -
Вдруг ощутить, как едкими и личными
Слезами наполняются глаза.
И так же вдруг - опомниться, в испарине
Одёрнуть платье с узким пояском,
Расправить плечи и обратно в Марьино
На транспорте поехать городском.
* * *
Как хороши истёртые размеры,
Какой-то в них платоновский изыск -
Монеты нет, остался только серый
В метафизическом кармане диск.
Как тихо тает льдинка на ладони,
И между пальцев, точно между строк,
Сочатся войны, страны, люди, кони,
И остаётся формы холодок.
Взгляни на русла высохшие линий,
Сожми в кулак многоголосый пар.
Планеты нет, остался только синий
В метафизическом пространстве шар.
* * *
Всё как-то странно, даже дико.
Мир - точно храм для иноверца,
В руке - увядшая гвоздика
Ещё вчера живого сердца.
Ну вот и всё. Мороз по коже
Воды мазутной у причала.
Ну вот и кончилось, похоже,
То, что нельзя начать сначала.
Твоя рука искусной лепки.
И мраморная струйка дыма.
Меланхолические щепки
Плывут, покачиваясь, мимо.
Бог дал, Бог взял. И над водою,
И на душе, и в целом свете -
Светло и пусто. Бог с тобою…
Июль. Причал. Гвоздика. Ветер.
***
Часовые имперских традиций,
Простоявшие жизнь на посту,
Вам бы лучше совсем не родиться -
Обойти этот мир за версту.
В эмпиреях, в других ли эонах
Провитать, проблистать.
Нам ведь мало - в вагонах зелёных
Петь и плакать. И плакать опять.
Нам ведь хочется в жёлтых и синих,
Непременно в отдельных купе,
Непременно в отдельных Россиях
И т. д. и т. п.
