Интервью и фото: Елена Калашникова
Хоакин Фернандес-Вальдес (Испания, Барселона) - переводчик русской литературы на испанский язык. Родился в Барселоне в 1976 году. Окончил филологический факультет Барселонского университета. В 2002 получил грант на продолжение обучения на филологическом факультете в МГУ. Лицензированный судебный переводчик с русского на каталонский язык. Среди переводов на испанский «Алхан-Юрт» Аркадия Бабченко, «Потерянный и возвращенный мир» А. К. Лурии, «По направлению к Рихтеру» Юрия Борисова, «Отмытый роман Пастернака. «„Доктор Живаго“ между КГБ и ЦРУ» Ивана Толстого, «Дворянское гнездо» и «Отцы и дети» Ивана Тургенева, «Записки блокадного Ленинграда. Дневники, мемуары, документальная проза женщин-блокадниц» Цинтии Симмонс и Нины Перлиной, стихи Олега Чухонцева, Дениса Новикова, Льва Лосева. В 2011-м получил специальный диплом премии «Русская литература в Испании» за лучший перевод русскоязычного литературного произведения на испанский язык - за перевод книги Льва Толстого «Царство божие внутри вас». В сентябре 2015 года он приехал в Россию на переводческий конгресс в Ясную Поляну.
Хоакин, ты переводишь русскую литературу на испанский, у тебя есть опыт работы с текстами, написанными совсем недавно, и с теми, что созданы в XIX веке. Ты видишь ситуацию изнутри, поэтому расскажи о том, что интересует испанского издателя в современной русской литературе. В случае работы с недавно написанными текстами инициатива чаще исходит от переводчика или издателя?
Хоакин Фернандес-Вальдес: В большинстве случаев инициатива перевести книгу исходит от издателя. В Испании они консервативные: если автор не имеет успеха в других странах, они не будут рисковать, потому что русский язык не знают. На литературных ярмарках издатели узнают, какие книги опубликованы в Англии, во Франции, и какие имели успех, и если уже есть перевод на английский, иногда читают его или рецензии - и из этого выбирают. В Испании появились очень хорошие маленькие издательства, у них есть интерес к современной русской литературе, и они заказывают переводы, но тиражи у них маленькие и успех, думаю, небольшой. На испанском рынке сейчас очень много современных русских авторов, но широкому читателю они неизвестны.
А из известных русских писателей кто издается и переиздается?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Недавно издали роман Улицкой «Даниэль Штайн - переводчик», но у нас ее книги не пользуются успехом, и издатели не понимают, почему, а во Франции, в Германии они популярны. На испанском есть Сорокин - «День опричника», «Сахарный Кремль». Его у нас знают, но немногие, люди, которые любят культуру. Давно на кинофестивале я смотрел фильм по его сценарию - «4». Переведены Пелевин, Бабченко, Прилепин, Геласимов…
А Саша Соколов?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Это «Школа для дураков»? 1970-е годы? Да, «Школа для дураков» переведена. Сейчас перевели книгу «Лимонов», автор Эммануэль Каррер, и она стала популярна. У меня есть знакомые, которые не знают ничего о России, но ее прочитали: «О, это прекрасная книга». В Каталонии популярен Довлатов, потому что появился перевод на каталонский, а до этого на испанский. В Барселоне его очень любят.
А из писательниц кто известен?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Петрушевская переведена на испанский и каталонский. Кто еще? Анна Старобинец - из молодых, недавно опубликовали «Дом, в котором…» Мариам Петросян, но, по-моему, они не имеют большого успеха.
А Ахматова и Цветаева?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Цветаева вошла в испанскую культуру благодаря Сельме Ансире - она много ее переводила. Ахматову тоже читают.
Если говорить о бестселлерах, то в Испании пять-шесть лет назад вышел новый перевод романа Гроссмана «Жизнь и судьба», и неожиданно для всех стал бестселлером. Говорят, продано больше 100 000 экземпляров. Книга продавалась везде - в киосках, аэропортах… Американские бестселлеры и Гроссман. И все были удивлены: почему? Ее читали, чтобы понять, что такое Вторая мировая война, разные фронты… Интеллигенция ее читала, в газетах много о ней писали. А другой бестселлер - это было 10–15 лет назад - «Азазель» Акунина. По-моему, эта книга стала бестселлером во всем мире, но, думаю, о ней никто уже не помнит. А Гроссман остался в испанской культуре как очень важная книга в истории ХХ века.
А вообще у нас любят Толстого, особенно Достоевского, Чехова. Тургенева не все знают. У испанцев представление, что русские пишут о тяжелых, темных сторонах жизни, что это литература для размышления.
Наверняка, у испанских издателей есть консультанты - штатные или внештатные, читающие на русском.
Хоакин Фернандес-Вальдес: Обычно внештатные. Издатели им говорят: «Прочитай эту книгу и напиши рецензию». Мне 3–4 раза заказывали такие рецензии. Профессор Барселонского университета Рикардо Сан-Висенте - ты его помнишь, он был в прошлом году на семинаре в Ясной Поляне - часто что-то советует издателям, и его слушают. Например, я переводил «Отмытый роман Пастернака», автор его Иван Толстой, и это тот редкий случай, когда испанский был первым языком, на который книгу перевели, не знаю, перевели ее потом на другие языки или нет. Вначале вышел новый перевод «Доктора Живаго» и потом эта книга.
Когда тебе давали книги на рецензию, подразумевалось ли, что если книжка тебе понравится, ты будешь ее переводить?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Нет, не всегда. Я читал 3–4 современные книги, но издатели решили их не публиковать. Одна книжка мне понравилась, другая была очень плохая, третья тоже...
А как в твоей переводческой жизни возник Аркадий Бабченко?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Мне позвонили из издательства, и это был мой самый первый перевод. Об авторе я ничего не знал. Думаю, эта книга имела успех в других странах - в прессе, по крайней мере, может быть, не среди читателей, но люди о ней говорили. Потом Бабченко пригласили в Испанию на встречу писателей всего мира, и он дал интервью, о нем писали в газетах.
Когда ты переводил его «Алхан-Юрт», у тебя сложился образ автора, потом ты с ним знакомишься лично, совпали эти образы, и что дало тебе знакомство?
Хоакин Фернандес-Вальдес: В случае с Бабченко то, что я представлял, все совпало - простой, добрый, открытый, честный, мне так показалось. Когда я читал его рассказы, то был в ужасе, потому что это очень страшная книга. Я его очень уважал за то, что он такой мужественный. Чтобы вернуться к нормальной жизни, ему надо было все это написать. Он чувствовал, что это его долг: все его товарищи, которые погибли, не понимали, за что идут на смерть, а он им дал голос.
А с кем еще из «своих» авторов ты общался?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Я переписывался с Иваном Толстым, у меня были к нему вопросы. И с Бабченко до личного знакомства тоже переписывался, нашел его по интернету. Это такой счастливый случай, когда ты можешь задать вопрос автору.
На сегодняшний день ты переводил книги двух наших современников?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Нет, на самом деле троих, еще Юрия Борисова - «По направлению к Рихтеру». Он умер в 2007-м, когда ему был 51 год. Но из нон-фикшн только Бабченко и Ивана Толстого. Они охотно отвечали, но не сразу, потому что очень заняты. В случае с Бабченко вопросы были связаны с лексикой, с военным сленгом. Я спрашивал русских, но они не знали, что такое, например, «шишига». Бабченко ответил, что это такая машина. Еще я хотел понять вот что: он воевал на Первой чеченской войне, потому что его призвали, а на второй - добровольно, я не понимал, почему он вернулся. В рассказах он пишет, что солдат никогда не возвращается с войны, он там умирает, и там остается его душа.
И что он ответил?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Он хотел исправить произошедшую ошибку - вернуть свое прошлое, исправить то, что плохо сделал. Он не говорил это прямо, но, думаю, война как наркотик, человек потом не может жить мирной жизнью - покупать продукты, ходить в кино…
Когда ты с ним лично познакомился, вы поговорили?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Это был ужин с издателем, с Бабченко и еще одним автором. Мы с ним беседовали 15–20 минут после ужина, и потом он ушел.
В основном ты переводишь русскую литературу XIX века?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Сначала я переводил современных авторов, а в конце концов добился того, о чем мечтал, - переводить русских классиков XIX века. Это такой прекрасный мир - все прекрасно в форме и содержании. В прошлом году я перевел «Дворянское гнездо» Тургенева, в этом - «Отцы и дети», а сейчас буду «Накануне», так что я немножко живу в XIX веке, и мне это очень приятно.
Когда ты работал с современной литературой, ты понимал, что хочешь переводить классику, и это был компромисс, или тогда это было тебе интересно?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Вначале я переводил то, что заказывали, не мог выбирать, но потом понял, что это очень хорошие книги, по крайней мере, мне они были интересны.
Дальше ты видишь себя переводчиком русской литературы XIX века?
Хоакин Фернандес-Вальдес: В основном - да, но если предложат хороших современных авторов, я с удовольствием за них возьмусь. Теперь я сам предлагаю издателям то, что хочу перевести. Иногда мои предложения принимают, иногда нет.
У тебя были случаи, когда ты отказывался от издательских предложений?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Да, потому что мало времени, а у меня другая работа. Были такие случаи, когда мне предлагали авторов, которые мне не интересны, и, кроме того, в Испании их никто не знает. Я буду сидеть с текстом шесть месяцев, мучиться, чтобы потом это прочли 20 человек. Зачем?.. А это полгода моей жизни, и я хочу, чтобы моя работа дошла до читателя. Чтобы тираж был не 500 экземпляров - и все, дальше другая книга.
500 экземпляров - тираж современной русской прозы?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Нет, больше, думаю, 1000–2000.
А какие тиражи у русской классики? У переведенных тобой книг.
Хоакин Фернандес-Вальдес: Обычно 1000–2000 экземпляров. Но классика переиздается постоянно, а у современных авторов может быть одно издание и все.
А гонорары за перевод современной литературы и классики одинаковые?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Да.
А за переиздание испанским переводчикам платят?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Ничего не платят. По контракту ты получаешь проценты от продажи только в случае, если книга становится бестселлером. Обычно переводчику платят один раз, когда он сдает работу. Есть отдельные случаи, когда книга большая, и работа над ней занимает год или два, и ты можешь обратиться к издателю: «Мне нужны деньги…», но обычно они на это не идут.
Есть ли какие-то фонды, кроме Института перевода, которые поддерживают издание русских книг за рубежом, куда бы переводчик мог обратиться за материальной поддержкой?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Насколько я знаю, нет.
Вопрос из другой области. Скажи, каков сейчас образ России в испанском массовом сознании?
Хоакин Фернандес-Вальдес: В связи с войной, конфликтом на Украине образ российской политики в СМИ не очень хороший, именно политики, а не русских. В Испании очень любят русских туристов.
Их везде любят, они деньги приносят.
Хоакин Фернандес-Вальдес: Да. Немецкие туристы очень скупые, неохотно тратят деньги. А русские, наоборот, покупают подороже. За последний год русские перестали приезжать, и туристическому сектору в Испании было страшно: что будет?..
Часто ли приезжают к вам музыканты из России, показывают русские фильмы?
Хоакин Фернандес-Вальдес: В сфере культуры и музыки Россия популярна - постоянно приезжают русские дирижеры, пианисты. В кино? Не знаю. Если хорошие фильмы имели успех на фестивалях, у нас они популярны в маленьких кружках. «Левиафан», например, имел успех.
Интересна ли Россия твоим знакомым, и не отражается ли на тебе их отношение к нашей стране?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Я в моем кругу - редкость. Мои знакомые читают мои переводы, потому что я их друг. Иногда меня упрекают: «Ты видишь, что они сделали?!» На это я всегда говорю: «Политика - одно, а люди - совсем другое. Вы не должны, как попугаи, повторять то, что слышите в СМИ. В этом есть доля правды, но надо иметь в виду это и это…» А иногда я не могу защищать Россию, некоторые аспекты русской политики я не понимаю и не принимаю.
Когда ты читаешь русские книги, ты в них все понимаешь?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Не все. Я живу в Испании, а по-русски говорю, только когда приезжаю сюда, а это пятнадцать дней в год. У меня хорошо поставлен русский язык, но когда я хочу высказаться, мне сложно, потому что разговорной практики мало. Зато когда я что-то не понимаю, я обращаюсь к русским филологам, и мы вместе разбираем текст.
Смотришь ли ты русские фильмы?
Хоакин Фернандес-Вальдес: Иногда. Недавно на кинофестивале в Барселоне посмотрел фильм «Дурак». Очень хороший и очень страшный, критический по отношению к русской политике и народу. Тяжелее, чем «Левиафан», потому что тот поэтичный, а тут реальный случай, который мог произойти в любом городе России. Страшно не то, что видишь, а выводы, к которым приходишь: люди боятся потерять работу, квартиру, а все остальное - не мое дело...
А сейчас ты что переводишь?
Хоакин Фернандес-Вальдес: В сентябре начну «Накануне» Тургенева. Тургенев был популярен у нас 50–60 лет назад, я бы хотел, чтобы он снова вошел в испанскую культуру. Готовлю сборник о вегетарианстве Толстого, уже есть контракт с издательством, а затем «Смерть Ивана Ильича». Хочу переводить Достоевского, но это совсем другая литература, и Бунина. Я предложил перевести «Темные аллеи» полностью, на испанском есть только отдельные рассказы оттуда.
Как вижу, творческие планы у тебя на несколько лет вперед.
Хоакин Фернандес-Вальдес: На два года уже есть работа.
Ссылка по теме:
"Испанская литература - единое поле". Интервью с директором Института Сервантеса в Москве Абелем Мурсией Сориано - ГодЛитературы.РФ, 27.04.2015