60 на двоих. 10 фактов об Акунине и Чхартишвили

Текст: Михаил Визель/ГодЛитературы.РФ

Фото: ru.wikipedia.org

Писатель Борис Акунин - или, если угодно, "проект Б.Акунин" - так же двусмысленен, как само это игровое имя. Успешнейший беллетрист, "ролевая модель" для честолюбивых начинающих сочинителей, триумф праволиберальной идеи (всего добился сам! честным напряженным трудом!) - и пугало, бранное слово, символ "бездуховности" и "развлекательности", в которую скатилась Великая Русская Литература (все три слова с большой буквы, разумеется). Сам он подливает масла в огонь: то натягивает поверх маски Акунина еще две маски, Брусникина и Борисовой, то решает стать "серьезным" романистом, а то вообще примеряет на себя роль историка. И это не говоря про политическую активность последних лет, выведшую популярного беллетриста в публичные фигуры - что он сам сочетает с тщательной заботой о своей privacy.

20 мая Григорию Шалвовичу Чхартишвили исполняется 60 лет. Накануне первого "взрослого" юбилея мы решили напомнить некоторые вехи его биографии. И карьеры Акунина, разумеется.

1.

Настоящее имя писателя Бориса Акунина, Григорий Чхартишвили, однозначно указывает на грузинское происхождение. И действительно, будущий писатель родился в райцентре Имеретии, одного из исторических регионов Грузии. Но грузин он только по отцу, офицеру-артиллеристу Шалве Чхартишвили; имя же матери - Берта Исааковна Бразинская - столь же однозначно указывает на происхождение еврейское. Но год ее рождения (1921) уже подразумевает, что родным языком ее был русский. Всю жизнь она работала учителем русского языка и литературы. Не нужно быть мастером дедуктивного метода, чтобы не сопоставить это с родом занятий сына.

Семья переехала в Москву, когда Грише было два года, и он рос, как растут все мальчики из интеллигентных московских семей: спецшкола, университет.

В его случае - историко-филологический факультет входящего в МГУ Института стран Азии и Африки.

2.

Прежде чем стать Акуниным, Григорий Чхартишвили вполне успешно работал как переводчик и литературовед. Прожил несколько лет в Японии, где даже успел выпустить семейный корешок, в середине 80-х пришел работать в журнал "Иностранная литература", а в 1994 году стал заместителем главного редактора этого журнала, - с отчетливой перспективой стать со временем главредом - что считалось более чем успешной карьерой в его среде. А широкой (относительно) публике запомнился остроумной, хотя и мрачной книгой «Писатель и самоубийство» (опубликована в 1999-м), в которой выбранный предмет подвергался всестороннему анализу. При этом сам автор подчеркивал, что не намекал на какую-то особенную склонность именно писателей к самоубийству, а просто взял их для удобства рассмотрения, потому что писатели - это достаточно чётко очерченная социальная группа, по которой наработана достаточно обширная и долговременная статистка.

3.

По позднейшему признанию самого Акунина в его "Живом Журнале", "беллетристическое начало" шевельнулось в нём впервые в 1997 году при весьма невеселых обстоятельствах:

"1 апреля 1997 года, я вдруг понял, что буду писать роман. Я ехал на автобусе с кладбища. Незадолго перед тем умер отец и надо было заниматься всякими печальными могильными делами. Настроение у меня было соответствующее поездке.

Я думал про отца, улыбался, вспоминая связанное с ним смешное (он был легкий, веселый человек, у него и на поминках все то плакали, то смеялись); потом стал думать про несмешное – про книгу «Писатель и самоубийство», которую я в то время писал и которая совсем придавила меня своей тяжестью. Утром перед поездкой я штудировал «Дневник писателя» Достоевского за 1876 год (там много про суицид) и в примечаниях прочитал про молодого москвича, застрелившегося в Александровском саду, – на Федора Михайловича эта драма произвела большое впечатление.

И вдруг я увидел очень явственную картинку.

Скамейка, на ней сидят юная прелестная девушка и солидная дама среднего возраста. К скамейке подходит молодой человек, что-то говорит (слов не разобрать), потом вынимает из кармана револьвер, крутит барабан, подносит дуло к виску – и выстрел. Самоубийца падает мертвый, девушка падает в обморок, дама не падает, но разевает рот и беззвучно вопит. Всё это и страшно, и весело. Не могу объяснить, почему – но весело. Как-то оно всё наложилось одно на другое, в том кладбищенском автобусе, и образовался некий энергетический заряд, который требовал выстрела.

Главное, мне ужасно захотелось узнать, что сказал юноша и что вообще всё это значит.

В тот же день я начал писать роман. Через шесть недель он был готов. Я назвал его “Азазель”".

Выбранный автором при публикации в 1998 году псевдоним Б. Акунин (расшифровка «Борис» появилась уже в 2000-е, когда его книги стали бестселлерами) не менее красноречив, чем собственная фамилия, но в другом роде.

Номинально он основывается на созвучии мало кому известного в России японского слова «аку-нин» (злодей) с именем знаменитого анархиста Михаила Бакунина.

То есть отсылает к XIX веку, в котором изначально и предполагалось разворачивать действие всех романов проекта «Новый детективЪ». А с другой - к «лихим девяностым», когда в моде были каламбурные названия и сокращения с двойным смыслом. Достаточно назвать самый популярный в то время среди московских гуманитаpиев клуб «ПирОГИ», в названии которого считывались одновременно и «пироги», и открывшее клуб «Объединенное Гуманитарное Издательство», и, разумеется, вездесущий "пиар" в специфическом российском значении, к которому имело прямое отношение подавляющее большинство посетителей клуба - рьяных поклонников Б. Акунина, безошибочно узнававших в нём «своего».

4.

На девяностые же годы, когда люди в 25-27 лет становились директорами банков и главными редакторами газет, указывает и главный герой - молодой чиновник Эраст

(ещё одно литературное имя, отсылающее к персонажу Карамзина) Фандорин, не слишком буквально соблюдающий букву закона и мгновенно взлетающий по ступенькам карьерной лестницы при помощи могущественных покровителей. Которые в конечном счете оказываются далеко небескорыстны и небезупречны.

5.

Не менее любопытен и главный герой другого раннего акунинского цикла, «Провинциальный детектив» - молодая образованная монахиня Пелагия, а также ее «помощник» - демонстрирующий широту взглядов митрополит Митрофаний.

В этих персонажах отразился, в травестийном виде, запрос части интеллектуальной элиты на «модернизацию» православия, встраивания его в либеральный дискурс.

Законченное воплощение этот "дискурс" нашел еще в одном Фандорине - Николасе - англичанине и прямом потомке Эраста, который возвращается в Россию и открывает свой частный бизнес. Который, впрочем, у него не очень пошел. Романы про Николаса - тоже не очень пошли (относительно успеха рокового красавца Эраста).

6.

Невероятный успех первых романов про Фандорина, в том числе среди читателей, традиционно детективы не признающих, объясняется не только мастерской стилизацией и искусным смешением многочисленных литературных и исторических источников, но и тем, что в романах, помимо распутывания детективной загадки,

искался ответ на насущный для читателей вопрос: можно ли оставаться безупречным человеком, служа в небезупречных структурах, как государственных, так и частных?

К восьмому, и, пожалуй, лучшему роману фандоринского цикла, - «Статский советник» - герой окончательно решает для себя этот вопрос. Причем решает отрицательно - и подаёт в отставку. Любопытно, что в экранизации, продюсируемой компанией Никиты Михалкова «Три Тэ», конец поменян на противоположный - Фандорин остается на службе у нового московского губернатора, который ему отвратителен, чтобы компенсировать его недостатки: таким образом он исполняет свой гражданский долг.

7.

Такое умение разумно сочетать авторскую позицию с интересами дела сделало Акунина одним из самых коммерчески успешных русских авторов: его романы расходятся многосоттысячными тиражами и переведены на тридцать языков. (Суммарный тираж — 30 миллионов экземпляров!)

По ним снято пять фильмов и сериал - больше, чем у кого бы то ни было из современных русских писателей.

Причем Акунин — единственный из них, кого экранизируют не только российские, но и иностранные режиссеры (если не считать "Больше Бена" - курьезную английскую "экранизацию" одноименного романа-травелога "Спайкера" и "Саббаки", то есть С. Сакина и П. Тетерского).

В 2015 году британская телекомпания заключила с ним контракт на сериальную экранизацию романов «Смерть Ахиллеса», «Статский советник» и «Коронация». А ранее роман «Азазель» собирался экранизировать (и купил права) давно paботающий в Голливуде голландский режиссер Пол Верховен: проект не удалось реализовать из-за беременности Милы Йовович.

8.

Добившись устойчивой репутации и связанной с ней финансовой устойчивости, Акунин-Чхартишвили пустился на рискованные эксперименты. Он «обнулил» свою славу, выпустив в 2007–2011 годах два цикла романов — исторические (без детективной линии) и сентиментальные, соответственно под именами «Анатолий Брусникин» и «Анна Борисова». Эксперимент оказался не провальным, но и не блестящим, и в начале 2012 года Акунин завершил его — чтобы начать еще более масштабный и амбициозный.

Точнее, даже два эксперимента: во-первых, выпустил два романа, "написанные в соавторстве", т.е. на обложке которых напечатаны два имени, Чхартишвили и Акунин. Тем самым как бы подчеркивая намерение соединить занимательность с глубиной и серьезностью "настоящей русской прозы".

Хотя, надо сказать, что первая книга, подписанная "Акунин-Чхартишвили", вышла еще в 2005 году. Один из авторов написал ряд эссе про кладбища мира, а другой - проиллюстрировал их занимательными историями.

А вместе получилась прекрасная книга "Кладбищенские истории", с которой запустился новый "импринт" (другой бренд) близкого Чхартишвили издательства "Иностранка" под названием "Колибри".

9.

Именно этот двуединый подход лег в основу самого амбициозного проекта Акунина, запущенного в том же 2012 году.

Речь идет об «Истории российского государства» - многотомном прокомментированном своде авторских выписок из фундаментальных исторических трудов. Проиллюстрированных повестями, действие которых происходит в описываемые эпохи (хотя и с заметным фэнтезийным элементом). На данный момент вышли три тома: посвященный домонгольскому периоду, монгольскому и периоду становления московского государства до Смуты.

Акунин, по его словам, предпринял этот труд, чтобы попытаться разобраться: в чем причина фантастической устойчивости российского государства, которую оно демонстрирует, несмотря на все перевороты и революции?

При этом Акунин не претендует на то, что он сам собирается встать вровень с историками. Наоборот, он с самого начала честно признается: «Я пишу для людей, плохо знающих российскую историю и желающих в ней разобраться. Я и сам такой же».

10.

Осенью 2014 года Григорий Чхартишвили, уже давно являющийся обладателем шато XVIII века в Бретани, публично объявил, что намерен проводить бòльшую часть времени за границей. А в апреле 2015 в Лондоне на эфире BBC высказался ещё определённее: «Я в Россию перестал совсем ездить. И до тех пор, пока там не изменятся атмосфера и климат, я туда ездить не собираюсь ... у меня сейчас такой период, знаете, какой бывает, когда решают разъехаться и проверить свои чувства в разлуке». Мы надеемся, что чувства эту проверку выдержат. И вообще: как хорошо известно Григорию Шалвовичу, never say never.

Ссылки по теме:

«Все козыри» русской литературы

От Акунина От Акунина до Оруэлла

В Москве появится улица Б. Акунинская