Текст: Наталья Соколова/РГ
Иллюстрации предоставлены ИМЛИ
Фото предоставлено Вадимом Полонским
Литературная судьба «Тихого Дона» сложилась непросто. С одной стороны, мировое признание, а впоследствии и Нобелевская премия, присужденная автору в 1965 году. С другой стороны - не прекращающиеся до сегодняшнего дня нападки антишолоховедов, утверждающих, что 23-летний Михаил Шолохов не мог создать такое сильное произведение. История почти детективная: главным аргументом антишолоховедов было отсутствие рукописи романа. Но в 2000-е годы она была чудом найдена и выкуплена Институтом мировой литературы РАН (ИМЛИ). Сегодня, спустя почти двадцать лет после этого события, в ИМЛИ наконец представят первое научное издание «Тихого Дона». Насколько оно близко к авторскому замыслу и какие еще тайны хранит архив ИМЛИ, об этом «РГ» поговорила с директором института, доктором филологических наук Вадимом Полонским.
Вадим Владимирович, новый «Тихий Дон» - тот самый, настоящий?
Вадим Полонский: Впервые роман представлен, насколько возможно, вычищенным от редакторских и цензурных вторжений. У читателей будет возможность познакомиться с текстом максимально шолоховским. И мы надеемся, что это строго научное, критически выверенное издание выдающегося литературного памятника XX века станет эталоном для последующих воспроизведений, в том числе ориентированных на широкого читателя.
Будет ли с выходом этой книги поставлена точка в спорах шолоховедов и «антишолоховедов» об авторстве романа?
Вадим Полонский: Думаю, нет. Хотя из серьезных, известных, авторитетных специалистов сегодня, пожалуй, практически никто не разделяет точку зрения об ином авторстве. Для профессионалов, занимавшихся текстом, здесь все достаточно очевидно. Около 20 лет назад Институт получил возможность приобрести, благодаря помощи государства и Академии наук, рукописи двух первых частей «Тихого Дона». Мы издали эти рукописи факсимиле. С точки зрения непредвзятых источниковедов и текстологов, рукописный материал определенно свидетельствует о том, что сомнений быть не может: это - Шолохов. Предпосылки позиции «антишолоховцев» скорее экстранаучного порядка. Частью идеологического, а частью, я бы сказал, психологического. И по своей природе они просто не предполагают возможности «математически точного» опровержения.
«Антишолоховский» взгляд на авторство романа сейчас в большей степени вопрос веры, чем собственно знания.
Кому-то просто трудно представить, что совсем молодой человек, чуть за двадцать, с ограниченным уровнем образования, мог написать такой зрелый и глубокий текст - одно из величайших эпических произведений мировой литературы. Но ведь порой заявляет о себе фактор гения...
Как вы считаете, почему чтение сегодня перестало быть главной потребностью в обществе?
Вадим Полонский: С приходом цифры изменился сам характер культуры. Это, конечно, революция. С одной стороны, цифра делает доступными произведения разных сфер культуры для очень широких масс, тексты, выложенные в Сети, могут читаться в любой точке мира неограниченным количеством людей. С другой стороны, в традиционной культуре многое было построено на труднодоступности больших шедевров, великого искусства, энциклопедизма, глубокого знания. Соответственно, само владение этим багажом обладало очень высоким статусом, чрезвычайно ценилось. Сейчас этот статус снижается.
Хотя в любом случае, наверное, лучше, когда тексты доступны.
Вадим Полонский: Согласен. Падение репутации чтения в широких массах, снижение количества потребителей классической литературы - это и дань новейшей реальности, и в некотором роде возвращение к давнему прошлому. Высокий статус чтения как такового, его широкое распространение - это явление последних двух столетий, сопряженное с формированием и постепенным расширением культурных запросов со стороны среднего буржуа. Литература тогда господствовала в исполнении одновременно нескольких функций: и развлекательной, и эстетической, и просветительской, и ряда иных. Сейчас же новые сетевые технологии, каналы коммуникации и передачи информации вполне успешно перетянули на себя многие из этих функций.
В результате мы в некотором смысле возвращаемся к XVIII веку и даже более ранней эпохе,
когда чтение высокой словесности было уделом в общем-то избранных, немногих. А большая масса людей оказывалась за пределами этих интересов и вполне успешно находила иные способы для культурной самореализации. Это зачастую тяжело, даже травматично воспринимается нашими образованными современниками традиционного культурного воспитания. Но это факт, который приходится принимать. Некий вызов, на который надо ответить.
ИМЛИ использует возможности цифры?
Вадим Полонский: Мы не хотим плесневеть. В свое время вместе с Информрегистром мы создали весьма популярную в научно-гуманитарном рунете Фундаментальную электронную библиотеку «Русская литература и фольклор». Относительно недавно запустили электронную библиотеку ИМЛИ РАН, где выложено более 600 научных изданий. Реализовали ряд больших проектов, подразумевающих создание наполненных ценными оцифрованными источниками интернет-ресурсов. Так, наш тематический сайт «Первая мировая война и русская литература. Политика и поэтика: историко-культурный контекст» содержит 1870 материалов порядка 470 авторов. Другой наш близкий по типу ресурс посвящен революции 1917 года в литературных источниках. Массу ценной информации и для профессионального, и для широкого читателя содержат наши тематические порталы «Рукописи.ИМЛИ», «Вечные сюжеты и образы в литературе и искусстве русского модернизма», «Русская литература и философия: пути взаимодействия». Ссылки на них легко найти на официальном сайте института (www.imli.ru).
Во многом тайны, которые хранит ИМЛИ, интересны специалистам, а зачем нам идти в архивы?
Вадим Полонский: Многие любители чтения, не филологи, не подозревают о том, что они постоянно сталкиваются косвенным образом с результатами деятельности ИМЛИ РАН и наших коллег-собратьев из петербургского Института русской литературы РАН (Пушкинского дома). Одно из важнейших наших направлений - это издание академических собраний сочинений русских классиков. Или научно комментированные издания памятников мировой литературы. Эти издания являются эталонными. В их основе лежит очень наукоемкая работа по подготовке критически выверенного текста и его глубокому комментированию. Именно этот текст становится основой для воспроизведения в самом широком спектре изданий - в том числе массовых, школьных. Читающие люди очень ценят весьма авторитетную общеакадемическую серию «Литературные памятники». Мы издаем академические истории национальных литератур - Германии, Италии, США, стран Латинской Америки и др. Это фундаментальные вещи, но на их основе пишутся вполне прикладные учебники, популярные предисловия к книгам иностранных авторов и т. п.
У ИМЛИ два архивных подразделения — Архив А. М. Горького и Отдел рукописей. Что самое ценное в этих фондах?
Вадим Полонский: Архив Горького — крупнейший архив писателя XX века, уникальное собрание. Максимально полно там собраны рукописи Алексея Максимовича. Но, что не менее важно, Горький был одной из центральных фигур в социальной и культурной жизни своей эпохи. Он находился в переписке, творческих, общественных, политических, деловых связях с самым широким кругом выдающихся деятелей истории и культуры первой половины XX века. Вряд ли кто-то сравнится с ним по широте подобных связей - от Томаса Манна до Сталина, от Кнута Гамсуна до Дзержинского. Массивный корпус документов, связанных с этими контактами, тысячи писем - все это хранится у нас. Они постепенно вводятся в оборот в наших горьковедческих печатных трудах, академических изданиях «Архива Горького», «Литературного наследства» и, главное, в полном академическом собрании сочинений писателя, которое выходит уже много лет. Сейчас мы завершаем серию «Письма». Вышел 20-й том, всего в серии будет 24 тома.
В нашем Отделе рукописей хранятся и обрабатываются фонды выдающихся деятелей литературной жизни конца XIX—XX века. Среди прочего, это крупнейшие архивные комплексы документов Сергея Есенина (на его основе завершено издание Полного академического собрания сочинений поэта), Андрея Платонова (его собрание сочинений выходит сейчас), Алексея Толстого (мы готовимся запустить это собрание в ближайшем будущем) и т. п. Но присутствуют и более ранние материалы, в том числе зарубежные, рукописи - к примеру, автографы французских, немецких, английских, скандинавских классиков.
В ИМЛИ еще хранятся фонды литературных организаций раннего советского периода — РАПП, ВОАПП — кладезь секретов.
Вадим Полонский: Да, в большой степени не изученные, отчасти даже полностью не обработанные материалы, но введение их в научный оборот способно перестроить наше представление об истории литературы и культуры ранних советских лет.
Работа с подобными документами, к примеру, позволила уточнить историю термина «социалистический реализм» и выяснить, что Горький отношения к его происхождению не имел.
Он возник при общении Сталина с главным редактором газеты «Известия» И. М. Гронским. И это конструкция Гронского.
Мы видим, как крупные банки, компании помогают музеям, дают деньги на издание книг, не говоря уже о финансировании технологических прорывов. Можно ли подружить бизнес и гуманитарную науку, ведь способы заработать у ИМЛИ ограничены, а средств нужно немало?
Вадим Полонский: Способы заработать у института действительно очень немногочисленны - в силу специфики нашей области знания, ограниченных возможностей коммерциализации ее результатов. Поверх базового финансирования по госзаданию что-то порой получается заработать на экспертизе, заказанной РАН, органами государственной власти, судами, на экспертизе учебников. После реформы Академии наук мы оказались в особой ситуации. В наше госзадание не входят архивная и музейная деятельность. Мы не получаем на данные цели деньги, но это важнейшая составляющая нашей работы - наша миссия и во многом основа научных исследований. В каких-то конкретных случаях интерес со стороны деловых людей и внешних институций удается пробудить. Это касается точечных проектов. Дополнительные средства мы привлекаем с помощью грантов - преимущественно государственных фондов, хотя и не только. В целом же это общая проблема, связанная с недостаточным развитием у нас системных подходов к благотворительной поддержке гуманитарных исследований.
Как ИМЛИ отпразднует 200-летие со дня рождения Тургенева?
Вадим Полонский: Готовим конференцию «И. С. Тургенев и мировая литература», выступаем партнерами Тургеневского общества стран Бенилюкса в организации в июле этого года фестиваля «Тургеневские дни в Брюсселе. Русские писатели за рубежом». Выпустим коллективный труд, посвященный тематике нашей конференции.
Кстати, во франкоязычных и немецкоязычных странах тургеневедение сегодня, кажется, развивается более последовательно и активно, чем у нас.
Не уверен, что Тургенева там читают больше, чем в России, но специальный интерес к нему, пожалуй, выше.
Как вы считаете, литература в школе должна оставаться в том же виде, в котором она преподается сейчас, или нужны изменения?
Вадим Полонский: Позволю себе дать ответ, который может показаться не совсем стандартным. Литература как школьный предмет - очень действенный способ погубить всякий живой интерес к художественной словесности, по крайней мере, к той, что входит в программу. Так литература в большинстве своем преподавалась в советское время, и с тех пор ситуация отнюдь не улучшилась. При этом я сторонник идеалистической и, думаю, нереализуемой схемы. Нужно минимизировать зло казенщины в преподавании литературы, но при этом должен быть канон, который доносится до всех. Определенный набор системообразующих текстов, которые создают код национального самосознания, общий резервуар цитат, позволяющий русским людям узнавать и понимать друг друга в джунглях жизни, а также вступать в диалог с прошлым и слышать его. Я сторонник того, чтобы преподавался канон и формировались навыки адекватного понимания классического текста - но принципиально без предписанных, ожидаемых, навязываемых интерпретаций! Обязательным должно быть само чтение определенных произведений, но нужно уходить от каких-то магистральных дидактических трактовок. Понимаю, что это недостижимо. Но идеальной системы преподавания литературы я вообще не вижу. Будучи реалистом и пессимистом, я довольствовался бы необходимо малым. Понимаю, что вопрос очень емкий и многие в состоянии мне убедительно возразить. Однако такова моя позиция, пусть и субъективная.