Текст: Павел Басинский
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Вышла в свет книга писателя, филолога и искусствоведа Людмилы Сараскиной "Литературная классика в соблазне экранизаций" (М.: Прогресс-Традиция, 2018). У книги есть своего рода "юбилейный" подзаголовок: "Столетие перевоплощений".
Хорошо известно, что мировой кинематограф начался с демонстрации французами братьями Люмьер надвигающегося поезда, вызвавшего такой ужас среди зрителей, что некоторые из них в панике бежали из кинозала. Менее известно, что,
едва родившись, кинематограф сразу же взялся за экранизацию мировой классической литературы,
которая вот уже больше ста лет является своего рода "донором", поставщиком "живой крови" для кино всего мира.
Любопытно, что роль "паровоза" в русском документальном кино выполнил не кто иной, как Лев Николаевич Толстой, ибо одни из первых кадров русской кинохроники, снятой в 1908 году Александром Дранковым, - это надвигающийся на зрителя живой классик. Он идет своей характерной "упрямой" походкой, тоже похожей на движение локомотива. Как считает автор современного фильма о Дзиге Вертове Галина Евтушенко, сняться в кино Толстого уговорила его жена Софья Андреевна, правильно оценившая значение нового и перспективного искусства. Сам Толстой не дал бы согласия на такое "баловство". Так это или нет, но Толстой в кадрах кинохроники неизменно выглядит хмурым и недовольным, однако исправно "позирует": ходит, сидит, садится на лошадь, в коляску, гуляет по вокзальному перрону и так далее.
Людмила Сараскина убедительно показывает, что отношения кино и литературы с самого начала складывались непросто.
Литературный текст сопротивлялся экранизациям как мог,
но при этом сдавал одну позицию за другой.
И Россия в этом увлекательном соревновании двух искусств не только не отставала, но и шла впереди планеты всей. Так, с 1907 по 1917 год были экранизированы (и по нескольку раз) почти все прозаические произведения А. С. Пушкина, за исключением разве что "Гробовщика" и "Истории села Горюхина".
Вообще русская классика всегда пользовалась особым расположением не только отечественного, но и мирового кинематографа. Например, совокупная кинематография И. С. Тургенева насчитывает более 70 картин. Роман "Анна Каренина" экранизировался более 30 раз - и это своего рода рекорд. Множество раз снимали фильмы и по роману роман "Война и мир". А несомненным
баловнем мирового кино является Ф. М. Достоевский,
один из главных фигурантов "расследования" Людмилы Сараскиной, исследователя прозы и биографии этого писателя.
И я не оговорился. В некотором роде книга Сараскиной представляет собой именно "расследование" истории попыток режиссеров всех времен и народов подобрать ключ к сложной шкатулке литературной классики, а там, где этот ключ не находился, в дело пускались более или менее сложные отмычки.
Но в чем причина того, что, как пишет Сараскина, мастера кино, будто "испытывая кислородное голодание", обращаются к литературной классике как к спасительному и живительному источнику, так что каждый год мы видим новую картину по Шекспиру, Толстому, Чехову, Достоевскому и другим мировым классикам? Впрочем, ответ на этот вопрос содержится в нем самом. Классика - это кислород, гарантия качественной смысловой и сюжетной основы. Вопрос лишь в том, что из этого сделает режиссер. При этом, как считает Сараскина, не все великие романы в принципе поддаются экранизации. Есть "ларчики", которые не открываются. Так, высоко оценивая опыт экранизации "Идиота" Достоевского режиссером Владимиром Бортко, автор книги не просто сурово критикует аналогичный опыт с "Бесами" Владимира Хотиненко, но и фактически намекает на то, что этот роман для кино "закрыт".
"Историю экранизаций романа "Бесы" называют хроникой неудач,
- констатирует Сараскина. - Мне кажется, сериал (Хотиненко. - П. Б.) "закрыл" эту вещь еще раз. Наглухо".
Каждый год мы видим новую картину по Толстому, Чехову, Достоевскому и другим мировым классикам
Не менее жестко автор книги разбирает попытку Никиты Михалкова экранизировать рассказ И. А. Бунина "Солнечный удар", при том что отдает должное высочайшему мастерству режиссера. Лично мне трудно представить создателя трех шедевров на основе русской классики - "Неоконченная пьеса для механического пианино", "Станционный смотритель" и "Несколько дней из жизни И. И. Обломова" - в роли простого "переводчика" Бунина на киноязык. Здесь речь могла идти только о сотрудничестве/соперничестве. Недаром в одном интервью режиссер признался, что одиннадцать раз переписывал "Солнечный удар" от руки, "чтобы понять, как, из чего он сделан, почему поручик почувствовал себя постаревшим на десять лет"...
Удивительная и наиболее ценная особенность книги Людмилы Сараскиной в том, что она сочетает в себе исследование истории экранизаций классики с живой и даже страстной критикой в самом точном смысле этого слова.
Автор не только не боится выносить свои личные оценки просмотренных фильмов, но и смело врывается в контекст самых последних дискуссий:
например, о допустимости или недопустимости цензуры в кино, а с другой стороны - об использовании "призрака запрета" в целях пиара. Все это тоже очень актуально...
Оригинал статьи:
«Российская газета» - 17.07.208