Текст: Денис Безносов
Обложки взяты с сайтов издательств
Член жюри Премии Андерсена, заведующий отделом культурных программ РГДБ, поэт и страстный книгочей Денис Безносов расположил прочитанное за ноябрь в строгом соответствии с качеством: от худшего (по его мнению) текста к лучшему.
1. Rick Moody. The Ice Storm
Little, Brown and Company, 1994
Жили-были на окраине Коннектикута две обычные семьи – в каждой по маме с папой и по два ребенка. Жили, как водится, долгой и несчастной семейной жизнью, обманывали друг друга, изменяли, скандалили, ходили по вечеринкам, устраивали застолья, снова изменяли и скандалили. А тем временем шел 1973-й со всякими Никсонами, Уотергейтами, Вьетнамами и сексуальными революциями. Вот, собственно, и все, что хотел сообщить неплохой, по слухам, писатель Рик Муди: семейная драма в американском пригороде на фоне 70-х. При этом драма у него какая-то недоделанная и с жалкой претензией на трагикомедию, эпоха прописана схематично и вмонтирована в готовый текст исключительно ради пущей «проблемности», персонажи похожи сразу на всех книжно-кинематографических персонажей и действуют строго по жанровым схемам – дети курят траву, взрослые скучают от однообразия.
Стиля как такового нет - вместо него вялое бытописание с вкраплениями заштампованных диалогов.
Несмотря на очевидную вторичность, подобные книги выходили и по-прежнему выходят пачками, их с интересом читают и время от времени экранизируют (эту экранизировали в 97-м), они даже становятся бестселлерами, хотя никакой ценности для литературы не несут. Видимо, публика попросту любит что-то привычное, где все разжевано и «похоже на жизнь». Рик Муди, видимо, тоже любит.
2. Jonathan Franzen. Purity
4th Estate, 2016
(На русском издана в переводе Л. Мотылева и Л. Сумм под названием «Безгрешность»; М.: Corpus, 2016)
Франзена принято хвалить, что бы он ни написал - а после The Corrections Франзеном и вовсе принято восхищаться. Хвалить его следует за неповторимый стиль и умение писать большие романы с сюжетом и персонажами. Восхищаться им должно из-за ошеломляющего психологизма, в котором Франзену нет равных и благодаря которому его вполне можно вписать в один ряд с великими классиками вроде Льва Николаевича. Поговаривают даже, что он пишет о современном мире невероятно точно, выражая самую суть всего, при том не забывая рассказать захватывающую историю и обличить пару-другую человеческих пороков. Несомненно, он – один из немногих по-настоящему больших авторов. Непонятно только, почему при своем ошеломляющем таланте Франзен пишет такие скучные и нелепые романы. В сущности, это даже не романы, а скорее такие мини-сериалы на пять-шесть серий. Тут тебе и динамичный сюжет, и пространные диалоги с банальными умозаключениями, и блеклая политическая повестка, и допустимая для телеэкрана доля нелинейности.
Литературы здесь как бы и нет, вместо нее – выставленные напоказ кинематографические механизмы. А там, где вдруг прекращаются диалоги, читателю приходится спотыкаться об пустой и чудовищно претенциозный авторский текст.
Остросюжетная драма Purity – квинтэссенция франзеновского мастерства. Она скучна, нелепа, местами до комичности корява, но написана со знанием дела – чтобы сериал непременно понравился зрителю и имел рыночный успех.
3. Scarlett Thomas. PopCo
Harper Perennial, 2004
(На русском издана в переводе Д. Борисова под названием «Корпорация Попс»; М.: Эксмо, 2006)
Алиса Батлер работает в огромной компании по производству детских игрушек. В приоритетах PopCo – создание сложносочиненного продукта, гарантирующего потребительский успех. Компания нанимает только молодых и сообразительных сотрудников, среди прочего, скажем, владеющих криптографией или навыком игры в го. Поскольку Алиса молода и сообразительна, а также блестяще справляется с разного рода головоломками и неплохо играет в го, ее привлекают к работе над новым загадочным проектом – суперигрушкой для девочек-подростков. Разумеется, героиня вскоре попадет в водоворот корпоративных тайн и испытает на своей шкуре все прелести общества потребления. Разумеется, чтобы выпутаться из сложившейся ситуации, ей придется разгадывать всевозможные загадки (преимущественно криптографические).
PopCo – это такой Пинчон для начинающих, причем Пинчон ранний, образца The Crying of Lot 49, и разжеванный.
Здесь многое как у него, но существенно проще и прямолинейнее. В отличие от Эдипы Маас, Алиса лишена выразительного характера, она – скорее какой-то случайный наблюдатель, нежели участник событий. Кроме того, всем уже давно понятно, что ненасытное общество потребления слетело с катушек – и было бы неплохо порассуждать на эту тему, минуя хотя бы самые очевидные банальности.
4. Toni Morrison. God Help the Child
Alfred A. Knopf, 2015
(На русском издана в переводе И. Тягоевой под названием «Боже, храни мое дитя»; М.: Эксмо, 2018)
От афроамериканского (а также от афробританского или африканского) автора ожидаешь прежде всего рассуждений о расизме. Понятно, что травма не изжита и по-прежнему требует определенной рефлексии, но читать снова и снова прокламации о вопиющем расовом неравенстве в итоге попросту надоедает. В своем последнем романе всенародно любимая создательница сентиментальных Beloved и Love не нарушает афроамериканских традиций и опять рассказывает о расизме – на этот раз через непростые взаимоотношения светлокожей матери и ее темно-темнокожей дочери. Дабы защитить свое дитя, мать обращается с ней жестоко и грубо учит жизни, поначалу вовсе стесняясь показывать дочь окружающим. В результате взросление героини проходит под клеймом непохожести на других - она как бы ощущает себя неким странным существом (здесь вспоминаются сразу и Фолкнер, и Филип Рот).
Таким образом, God Help the Child топчется на старых добрых болевых точках американской литературы и за этот счет встраивается в ее историю, не сообщая ничего принципиально нового.
Даже как бы полифоническая форма повествования кажется неудачной подделкой под Absalom, Absalom. Моррисон традиционно призывает к похвальному гуманизму - призывает максимально простым языком, чтобы даже самые неискушенные читатели прониклись до мурашек. Так что не будь в книжке пары-другой ругательств, вполне подошло бы для категории young adult.
5. Chigozie Obioma. An Orchestra of Minorities
Abacus, 2019
Повесть о злоключениях маленького нигерийского человека на чужой кипрской земле, рассказанная от лица оберегающего и сопровождающего его мифического духа. Фермер Чинонсо всю свою жизнь разводит кур и живет спокойной фермерской жизнью, пока однажды на мосту не спасает от самоубийства девушку Ндали. Собрался он на девушке жениться, но ее родители воспротивились, поскольку Чинонсо – человек нищий, простой и малообразованный. Тогда распродает герой свое имущество и отправляется на Кипр получать образование. Так начинается его долгое неуклюжее странствие, полное таких же неуклюжих неприятностей.
Обиома задумал своеобразный парафраз Одиссеи, основанный на космогонии народа игбо, но толком не справился с задумкой. Мифология у него вымучена и вживлена в текст искусственно,
что роднит An Orchestra of Minorities с Famished Road другого нигерийца Бена Окри, где была такая же попытка вырастить свой магический реализм, но на основе фольклора йоруба. Желание изобрести нечто подобное внутри своей национальной литературы вполне понятно, особенно для бывших колоний, но с Нигерией эксперимент почему-то пока работает. Быть может, следует перестать заигрывать с европейцами и обратиться к мифологическому опыту соотечественника Тутуолы. Или же, наоборот, – наследуя Ачебе, заняться созданием большого историко-эпического полотна.
6. Zadie Smith. Grand Union (Stories)
Penguin Press, 2019
Поскольку исторический роман The Fraud никак не хочет дописываться, Зэди Смит в качестве своеобразной компенсации решила выпустить сборник из 19 рассказов – как старых, выходивших в периодике, так и совсем новых, прежде не публиковавшихся. Поэтому содержимое у Grand Union весьма пестрое и разношерстное: здесь и лирические монологи, и потоки сознания, и квазиэссеистика, и антиутопии, и остросоциальные сценки с участием сексуальных меньшинств, и вирджиневульфовские эпифании, и рассказы-конструкторы в духе Уолтера Абиша, и деконструированные рассказы внутри деконструированных рассказов в духе Джона Барта. То есть
в малой форме Зэди Смит куда более радикальна, нежели в романах, отчего этот сборник воспринимается не как дежурное дополнение к остальному корпусу произведений, а как отдельная самостоятельная книга. Крайне эклектичная, где-то претенциозная, где-то немного туманная, но очевидно – самостоятельная.
Ведь Gand Union написан несомненным мастером: эта проза ничего не говорит напрямую, не утверждает однозначно и не выпячивает наперед никаких глубокомысленностей. Она прячет смыслы под тканью плотного текста, в котором необходимо копаться, чтобы добраться до запрятанной там сути.
7. Kevin Barry. Night Boat to Tangier
Canongate Books, 2019
Ирландским прозаикам повезло с учителями – Джойс, О’Брайен, Беккет и прочие. Одни усиленно это наследие игнорируют (тот же заунывный Джон Бэнвилл или прошлогодняя «молочница» Анна Бернс), другие его, наоборот, переосмысливают. Night Boat to Tangier – как раз яркий образец переосмысливания, своеобразная попытка скрестить Waiting for Godot с криминальной драмой Мартина Макдона. Темной октябрьской ночью двое немолодых друзей с общим преступным прошлым сидят на скамейке паромного терминала где-то на испанском побережье Гибралтара и ведут бесконечный диалог. Они разыскивают дочь одного из них, связь с которой была утрачена три года назад. Их долгий разговор перемежается зарисовками из прошлого, по которым мы постепенно восстанавливаем произошедшее. Испанский городок Альхесирас тем временем приобретает черты беккетского чистилища, на сцене полуромана-полупьесы возникают странноватые персонажи, часто в сопровождении собак (Поццо и Лаки?), а лодки из марокканского Танжера приходят и уходят обратно, но знакомого лица все нет и нет.
Барри строит композицию крайне экономно, используя только самые необходимые слова, максимально сокращая предложения и отказываясь от лишних знаков препинания.
Вещественность мира ощущается исключительно в воспоминаниях персонажей – настоящее же кажется абстракцией, из которой едва ли можно выбраться. Остается разве что сесть на паром в Танжер и пересечь злосчастный пролив.
8. Lucy Ellmann. Ducks, Newburyport
Galley Beggar Press, 2019
Безымянная домохозяйка средних лет печет пироги в Огайо и думает свой 1000-страничный поток сознания, почти полностью состоящий из одного длинного предложения. Когда-то она преподавала литературу, много читала, жила «полной жизнью», потом родила четверых, потом у нее обнаружили рак, теперь она лечится, занимается делами по дому, печет пироги и размышляет. Смерть матери, терроризм, долго разлагающийся пластик, стрельба в школах, рецепты булочек с корицей, Трамп, Julia & Julia, исчезающие виды животных, глобализация, социальные сети, Джейн Остин, оружие массового уничтожения, Grapes of Wrath, смешные детские фразочки, селфи-одержимость, Мерил Стрип, Сирия, компьютерные технологии, природные катаклизмы, первый брак, ставки по ипотеке, алименты, история США, Опра, утки на пруду в Ньюберипорте, новая система налоговых выплат, выбор продуктов в ближайшем супермаркете, тетя Эбби, Кэтрин Хепберн, экологическая катастрофа и т.д. и т.д. Она думает обо всем сразу, о личном и глобальном, перескакивая с одного на другое, захлебывается разнородной информацией и не может избавиться от тревоги. Нечто подобное, пожалуй, происходит в голове, если в течение пяти-шести часов безостановочно прокручивать ленту фейсбука или какого-нибудь новостного ресурса. Таким образом,
Эллманн конструирует стереотипного американского персонажа (а что может быть стереотипней домохозяйки, пекущей пироги в Огайо), который, пребывая в постоянном напряжении, вынужден пропускать через себя многоголосый шум бытовой информации и посреди этого бескрайнего болота изо всех сил отыскивать свою частную жизнь.
https://godliteratury.ru/?post_type=public-post&p=112968
https://godliteratury.ru/?post_type=public-post&p=111338